У нас убивают по вторникам - Алексей Слаповский

— Перед деньгами все стелятся, — мудро заметил Гал­кин.

— Вот именно. Ольга стала утешать Георгия, говоря, что не надо обращать внимание на мелочи жизни, если же юно­ша этот незаслуженно богат, а ремонтники хамы, то им же хуже, потому что не бывает такого, чтобы людям не отозва­лось то отрицательное, что в них есть.

— Что-то я не замечаю, — усомнилась Маша. — Вон у ме­ня сосед, который внизу из двух квартир одну сделал. Пять машин поменял, пока я там живу, трех жен — и что-то не­заметно, чтобы на нем как-то отозвалось, хоть он насквозь отрицательный. Только жиреет, собака.

— Все до поры до времени, — ответила Людмила. — Если жиреет — уже признак. Холестерин откладывается, до ин­фаркта недалеко. Не завидуй.

— Да я и не завидую. Борову такому еще завидовать.

— Ольга тоже посоветовала Георгию не завидовать, — продолжила свой рассказ Людмила, — но он поднял на нее полные невольных слез глаза и сказал: «Нет, Оля, ты не по­нимаешь меня. Я не завидую. Но ко мне пришла мысль, ко­торая меня грызет. Никогда у меня не будет "мерседеса", понимаешь? Никогда!» Ольга тут же поняла его волнение и попробовала отшутиться: «Ну и что? У тебя и самолета ни­когда не будет. И в космос ты никогда не полетишь. Много чего есть, чего не будет никогда, надо ли переживать из-за этого?» — «Самолет и космос мне даром не нужны, — воз­разил Георгий. — А на "мерседесах" уже многие ездят, и во­обще вся Москва ездит уже на приличных машинах. А я — никогда. Ты только пойми это слово, никогда! Потому что я не ворую, а честно работаю, исключая левые деньги, но их все равно не хватит. Никогда!» И Ольга, конечно, поня­ла. Ее вот, например, врачи приговорили, что у нее никогда больше не будет детей. Умом она это осознает, а душой ни­как не может принять. Она очень тоскует о втором ребенке и готова даже взять из детдома, но боится, что Георгий не пойдет навстречу ее желаниям, потому что слишком любит единственную дочь. Поэтому она очень хорошо почувство­вала боль Георгия и что для него значит никогда. А Георгий надолго впал в депрессию, даже взял отгулы и выпивал каж­дый день, пусть не до состояния алкоголизма, но все-таки очень тяжело, так что к вечеру падал, где попало. Ольга ре­шила, что нужно что-то делать. Она захотела купить Геор­гию «мерседес».

— Иди ты! — не поверил Галкин. — На какие шиши, ин­тересно?

— У Ольги были непредвиденные возможности для это­го. Два года назад умерла ее бабушка и оставила ей по заве­щанию однокомнатную квартиру, потому что очень любила Ольгу. Ольге было даже неловко, но все родственники согла­сились с этой справедливостью, потому что все были обе­спечены жильем и были нормальные, независтливые люди. Они знали также, что Ольга последние годы ухаживала фак­тически в одиночку за больной бабушкой. Ольга и Георгий решили, что квартиру следует беречь для дочери, когда она выйдет замуж, а пока пускать в нее жильцов, что стало хо­рошим добавлением к семейному бюджету. И вот Ольга по­думала, что дочери всего только четыре года, тогда ей было четыре, а сейчас уже девять, что, пока она вырастет, все мо­жет измениться, а мечта человека — это мечта. И если есть возможность ее реализовать, надо это делать.

— Неужто квартиру продала? — заранее не поверил Гал­кин.

— Ольга продала квартиру, — подтвердила Людмила. — А стоили квартиры тогда, конечно, дешевле, чем сейчас, но и «мерседесы» были другие, тоже дешевле, хоть и ненамного. Тем не менее, Ольга умудрилась купить не самый подержан­ный «мерседес», который сама искала и выбирала с помощью мужа подруги, автомеханика, и у нее даже осталась еще по­ловина суммы. Она оформила сразу доверенность на Георгия и попросила мужа подруги подогнать машину к дому вече­ром. Тот это сделал, а наутро была суббота. И Георгий с Оль­гой и дочкой собирались на дачу к его матери. Они вышли из подъезда и Георгий направился к своей «шестерке». «Ты идешь не туда, — улыбнулась Ольга (надо заметить, что Гал­кин и Маша в этом моменте рассказа тоже непроизвольно заулыбались), — вот твоя машина». Георгий не понял, тогда она дала ему ключи, заставила его открыть машину, сесть, потом показала документы. Что сказать. — Людмила при­коснулась пальцами к уголкам глаза, сама растроганная этим моментом. — Что сказать. Кто из жен не видел, как муж плачет от радости, тот не знает, что такое семейная жизнь!

— Точно! — воскликнула Маша и задумалась, словно припоминая, плакал ли ее муж от радости. Задумался о чем-то и Галкин.

— И вот они поехали на дачу, — продолжила Людмила,— к матери Георгия. Они не стали говорить, как была куплена машина, сделали вид, что Георгий просто заработал. Мать была в восторге, уважая такого успешного сына. И нача­лась другая жизнь. Георгий круто изменился. У него даже стала другая походка, когда он, поигрывая ключами, выхо­дил к своему «мерседесу». Он заботился о нем, чистил и блистил, а однажды вдруг сказал Ольге: «Ты совсем за мной не смотришь. Я твой муж, а в чем я хожу?» — и указал на свои джинсы и свою клетчатую рубашку. А самого, между про­чим, чуть не силой надо было заставлять менять свои эти любимые джинсы и свою эту любимую клетчатую рубашку. Ольга ему об этом ответила. Он сказал: «Теперь другое дело. Ты видела вообще, в чем люди ездят в "мерседесах"? Они ез­дят исключительно в костюмах».

— Ну не знаю, — сказала Маша. — Был у меня один. — Она запнулась, глянула на Галкина и голосом, не допускаю­щим двусмысленного толкования, закончила: — Знакомый. Так он сам на дорогущей машине ездил, а сам ходил, как по­следний барахольщик — тоже джинсы, кроссовки, футболка мятая. Так что не факт. А вот шофер у него, когда он с ним ездил, тот действительно всегда в костюме был.

— Возможно, — не стала спорить Людмила. — Но Геор­гию показалось, что они все ездят в костюмах. Пришлось Ольге купить ему костюм. Георгий сходил к соседу, чтобы научиться завязывать галстук, потому что сроду в жизни не носил галстуков. Потратил два часа, но не освоил эту науку, тогда сосед сделал ему узел раз и навсегда, и Георгий при надевании протискивал ошейник галстука через голову, придерживая узел в кулаке, чтобы не развязался. Очень при этом краснел, но мужественно переносил неудобство. К ко­стюму Георгий заодно купил дорогой одеколон, что Ольге было приятно, потому что муж не всегда заботился о том, чтобы приятно пахнуть, считая, как многие мужчины, что, если жена мужа любит, то любит его и потного, а если не любит, то тем более вообще можно не мыться.

— Глубоко ошибочное заблуждение, — заметила Ма­ша. — Любовь любовью, а гигиена не помешает.

И так посмотрела на Галкина, что тому захотелось выйти и в коридоре, где никто не видит, принюхаться к себе. Еле сдержался.

— Этого было мало, — продолжила Ольга. — Похоже, «мерседес» произвел в душе Георгия какие-то необратимые изменения. Однажды он огляделся и сказал Ольге: «Неуже­ли ты не видишь, в каком безобразии мы живем? Никакой эстетики, обоям десять лет, мебель — рухлядь, просто не хочется возвращаться домой, когда тут такой интерьер!» Ольга обиделась, потому что, хоть, действительно, ремонта в квартире давно не было, но она всегда поддерживала чи­стоту и уют. «Что ж, — сказала она, — руки у тебя трудовые, возьми да и произведи ремонт». Но он ответил, что каждое дело должны делать специалисты. Ольга подумала, попла­кала — и позвала ремонтников, затратив еще значительную долю денег. Она надеялась, что Георгий на этом успокоился. Но тот, напротив, ходил все более хмурый, а про квартиру сказал, что, хоть она после ремонта стала и красивее, зато теперь понятно, какая она маленькая, развернуться негде. И стал уговаривать Ольгу купить дом за городом, потому что у всех приличных людей есть дома за городом. Но Ольга имела средства только на какую-нибудь избушку в Вологод­ской области, что и предложила Георгию. Тот отказался. В то же время его стала тяготить работа в мастерской по ремонту бытовой техники, он сказал, что вот, например, всякие ди­леры ничего не делают, в смысле руками, а получают боль­шие деньги, если с умом. И он попробовал устроиться этим самым дилером через своего бывшего одноклассника. Геор­гия взяли, но с условием, что оплата по результату, а про­двигать он будет тот товар, какой он знает по предыдущему профилю деятельности, — пылесосы, холодильники и дру­гие электроприборы. Георгий горячо взялся за дело и целую неделю был почти веселым. Но потом опять его что-то стало угнетать. Однажды они ехали в очередной раз к его матери, Георгий посмотрел несколько раз на Ольгу и оскорбитель­но, хотя и с долей юмора, сказал в присутствии дочери: «Ты замечаешь, во что ты одеваешься и как ты выглядишь? Ты для "запорожца" подходишь, а не для этой машины!»

— А что это она, в самом деле? — спросила Маша. — Она же стюардесса, ей по профессии положено иметь вкус.

— Ольга имела вкус, но не имела денег, а оставшиеся бе­регла, — ответила Людмила. — И одевалась она на самом деле нормально, просто Георгий насмотрелся по телевизору всякого гламура, вот и начал.