Все истории о червячке Игнатии и его друзьях. Шесть книг вместе - Виктор Кротов

– А вы не боитесь простудиться? – спросила Ксюша. – Ещё так прохладно. Может быть, вы захотите немного пожить у нас дома, пока не потеплеет? Я как раз приготовила банку с землёй для кого-нибудь, кто уже проснулся.

Червячок Игнатий немного подумал и кивнул:

– Спасибо за приглашение. Если я вам не причиню хлопот, то мне было бы очень интересно немного пожить в человеческой квартире.

Стоило червячку Игнатию сказать это, как Ксюша взвилась с места и побежала, радостно крича:

– Папа! Папа! У нас будет гостить червячок! Он согласен пожить по-человечески!..

В большой стеклянной банке, заполненной землёй, червячок Игнатий чувствовал себя очень неплохо. Сверху Ксюша посадила травяной кустик, выкопанный во дворе, и внимательно следила за тем, чтобы земля не пересыхала.

Банка стояла в однокомнатной квартире на тринадцатом этаже. В этой квартире червячок Игнатий оказался шестым. Ещё здесь жили Ксюша, её почти взрослый брат Антон, их мама и папа, а также черепаха Маркуша. Место было очень интересное.

Во-первых, почти все жители квартиры оказались писателями. Мама писала рассказы и повести о детях и взрослых. Папа писал какие-то другие книги, а вечером рассказывал Ксюше сказку про Волшебный Возок – и червячок Игнатий тоже слушал с удовольствием. Антон ездил в разные путешествия и потом описывал всё, что повидал и что с ним приключилось. А Ксюша сочиняла стихи. Мама с папой их старательно записывали.

Во-вторых, все стены квартиры были увешаны картинами, фотографиями, и другими художественными изделиями.

В-третьих, сюда приходили всякие необычные гости, и разговоры с ними червячок Игнатий слушал с большим любопытством.

А самое главное – они с Ксюшей очень подружились. Она читала ему свои стихи даже до того, как продиктовать их маме или папе. Показывала ему только что нарисованные акварельные картинки, которые не всегда понимали взрослые, зато червячок Игнатий прекрасно чувствовал всё, что девочка хотела выразить.

В свою очередь, червячок Игнатий рассказывал Ксюше про своих друзей и про разные случаи из жизни. Про то, как он рыл норку сквозь всю Землю, а потом – артезианскую скважину. Как у него появились крылышки. Как он торговал камешками и как летал на вертолёте. Про сказочный дворец и про выставочный зал в стеклянной банке. Кстати, банка была точно такой же, как и теперешнее его жилище. Про гномпьютер и сражение с привидением. И про многое-многое другое.

Но всё-таки настал день, когда червячок Игнатий решил, что пора возвращаться к себе.

– Знаешь, Ксюша… – сказал он печально.

– Знаю… – сказала она и почему-то из каждого глаза у неё выкатилось по слезинке. – Нет, это я не плачу, а просто немного грущу. Я же знаю, что тебе надо возвращаться. В своей норке уютнее, чем у самых гостеприимных друзей. И тебя ждут паук Пафнутий, жук Дормидонт, божья коровка Пятнашка…

– А ещё мне пора рыхлить землю, – добавил червячок Игнатий. – Ведь если мы, червячки, не будем рыхлить землю, даже страшно сказать, что с ней станет. Но ты ведь знаешь, где меня найти? Мы познакомились совсем недалеко от моей норки. Я всегда буду тебе рад… Теперь, если ты откроешь окно, я покажу, как действуют мои крылья. Ты ведь ни разу ещё этого не видала.

…И Ксюша долго стояла у окна, глядя, как нежно поблескивают на солнышке крылья червячка Игнатия и раздумывая о том, какое у неё будет занятие в жизни. Такое же важное, как у червячка Игнатия. Чтобы твёрдо знать: если ты будешь рыхлить землю, то жить на ней будет гораздо лучше.

Типографские штучки

Червячок Игнатий очень любил книги – и новенькие, с запахом свежего клея, и старые, читаные-перечитанные. Но совершенно не представлял себе, как же эти книжки делают. Поэтому когда он в разговоре с одним своим новым знакомым узнал, что тот работает в типографии, где печатают книги, то был по-настоящему взволнован.

Нового знакомого звали Степан Полиграфович. Он был высокий, широкоплечий, но на его лице то и дело появлялось удивлённо-детское выражение. Может быть, из-за того, что он не привык общаться с говорящими червячками, которые любят читать.

Познакомились они так. Червячок Игнатий, нарыхлившись земли, отдыхал неподалёку от своей норки и развлекал себя тем, что громко и выразительно читал вслух любимые стихи. Никто из людей не обращал внимания на это «громко», слишком тихое для человеческих ушей, особенно если эти уши находятся на высоте человеческого роста от земли. Но Степан Полиграфович, проходя неподалёку, уронил зелёный фантик от засунутой в рот конфеты. Конечно, фантик ему был уже не нужен, но он не привык оставлять после себя мусор. И чтобы найти зелёный фантик среди зелёной травы, встал на четвереньки. Так что его уши оказались совсем недалеко от червячка Игнатия. Он им сначала не поверил. Потом поверил. И сказал:

– Не может быть! Неужели это не сказка?.. Ведь это может быть только червячок Игнатий. Да?..

– Да, – отозвался червячок Игнатий, как раз закончивший читать стихотворение. – Это могу быть только я, потому что это я и есть. Добрый вечер. Откуда же вы меня знаете?

– Ну… Я ведь… Как бы это объяснить… В типографии я работаю. Мы книжку печатали про червячка Игнатия… Про вас то есть… Вот я и почитал её. Только думал, что сказка всё это…

Но червячка Игнатия не волновало, что его приняли за сказку. Он-то знал, что живёт на самом деле. А вот то, что новый знакомый работает в ТИПОГРАФИИ, да ещё в той самой, где печатали книгу о нём, о червячке Игнатии, – вот это было похоже на сказку! Он уже слышал об этой книжке, но не видал её. Ещё бы – это же была человеческая книга, её ни в какую норку не протащишь. Но дело ведь не в книге, дело в типографии. Может быть, удастся там побывать с помощью Степан Полиграфовича?

Оказалось, что Степан Полиграфович охотно покажет червячку Игнатию свою типографию. И может взять его с собой прямо завтра утром. Вот повезло!..

В типографии было шумно. Поэтому червячок Игнатий пристроился на плече у Степана Полиграфовича, чтобы проще было задавать вопросы. Но в огромном зале с высоченным потолком было столько странных машин, столько всего вертелось, гудело, щёлкало, чмокало, трещало, что непонятно было, о чём спросить в первую очередь.

Впрочем, у червячка Игнатия был один важный вопрос, но он успел только начать:

– А где здесь…

И тут они подошли к длиннющему станку, по которому полз бумажный червяк, широкий и плоский. Это было так удивительно, что червячок Игнатий не выдержал и взлетел вверх, чтобы лучше его рассмотреть.

На одном конце машины был укреплён бумажный рулон размером с бочку. Рулон крутился, разматывался – и как раз здесь начинался тот бумажный червяк, который отважно мчался по станку с удивительной скоростью. Ему помогали мчаться всякие движущие колёсики. Но что с ним при этом творилось!

Белый червяк пролетал между двумя сжимающими его валиками, а после них он уже был раскрашен непонятными красными пятнами. Других валики раскрашивали его другими красками, и постепенно на нём появлялись картинки и буквы. Червячок Игнатий с трепетом подумал, что если бы ему пришлось пролезть через эти валики, то он мог бы какое-то время обходиться без книг, читая и разглядывая самого себя.

А потом!.. Бумажный червяк поднимался на колёсиках вверх и падал отвесно вниз, попадая в устройство, которое – раз! раз! – сгибало его, складывало и…

– Бедный, что с тобой! – вскрикнул червячок Игнатий, у которого никогда не получалось оставаться просто наблюдателем.

Всё происходило так быстро, что невозможно было уследить, но результат был ясен: машина резала бумажную ленту, сложенную в несколько раз, на части! В проволочном ящике, стоявшем на этом конце станка, росла стопа книжек.

– Это ещё не книжки, – сказал Степан Полиграфович, когда червячок Игнатий, потрясённый превращением бумажного червяка, снова оказался на плече своего экскурсовода. – Это части книги. Они называются тетрадками.

– А где… – начал было червячок Игнатий, – но мастер уже продолжал рассказывать дальше.

– Другие тетрадки для этой книги уже отпечатаны, вон они лежат штабелями на специальных подставках, на которых можно весь штабель перевезти к другому станку. А вот здесь печатают обложки.

На этой машине вместо рулона стоял ящик с высокой стопой широких бумажных листов. Машина гудела, но пока не работала, и червячок Игнатий перелетел на верхний лист, чтобы пощупать его. Лист был плотный и гладкий.

Тут вдруг раздался щелчок, и машина ожила.

– Берегись! – крикнул Степан Полиграфович.

И вовремя. Червячок Игнатий взлетел за мгновение до того, как на лист опустились несколько металлический лапок с присосками. Чмок! – они присосались к листу, приподняли его и отправили вглубь машины, а сами тут же опустились на следующий лист. Чмок! чмок! – лист за листом быстро-быстро стали исчезать в машине. Там они пролетали между несколькими парами валиков – и вот уже цветные обложки, по четыре на листе, быстро-быстро складывались в новую стопу.