Боричев Ток, 10 - ирина Левитес

Ирочка подвывала из окошка, выходящего в беседку. Напоминала, что пострадала больше.

Вернулась из магазина тетя Фира. С тортом. «Киевским». На коробке нарисованы зеленые листья каштана. Наверное, в гастроном на Крещатик ездила и долго стояла в очереди.

— Нина! Завтра в гости приходи. В шесть часов!

Все слышали. Не только те, кто в беседке сидел: Лена, Голда, Мира Наумовна и Валерик. Но и Зина в палисаднике. И дядя Петя в сарае. И Ромка в огородике. И даже Ирочка в своем окне, отчего рев усилился. И нечего обижаться. Тетя Фира позвала Нину за то, что она воспитанная. Не будет брызгаться, как некоторые.

— Фира, шо такое? Вы кого-то ждете? — спросила Голда.

Могла бы не спрашивать. «Киевский» торт каждый день не покупают. Его не достать. Для этого нужен торжественный повод.

— Жду…

— Кто будет? — не унималась Голда.

— Так…

За внешней неопределенностью пряталась многозначительность. Намекающая на важные обстоятельства.

— Племянница с семьей, — выдвинула версию Мира Наумовна.

Хотя была не твердо уверена в родственном визите племянницы. Потому что она жила в Черновцах. Оттуда не набегаешься. Даже за «Киевским» тортом. Тем более что она недавно родила. Фира этим уже тридцать раз хвасталась.

— Нет, — потупив взгляд, сказала Фира, не обидевшись на Миру Наумовну за то, что она не учла недавние роды племянницы. Могла бы быть повнимательнее. Но если сосредоточиться на племяннице, тогда потеряется основной вопрос. На который до сих пор нет ответа.

— И кто? — опять спросила Голда, не утратив главной линии.

Все выжидательно уставились на Фиру. Анютины глазки высунули из травы любопытные мордочки, закачались прислушиваясь.

— Так. Один знакомый, — созналась Фира, притушив торжествующий блеск в глазах. Ни к кому знакомые (в смысле мужчины) не ходят, а к ней ходят. Нет, конечно, гости у всех бывают, но те не считаются. Мало того что с женами и детьми, так еще и родственники.

— Не забудь, Нина. В шесть! — еще раз напомнила Фира и пошла домой. Ставить торт в холодильник.

— Чего это Нинку? — возмутился Валерик. — Она и так уже булка. От сладкого.

— Ну вообще! — У Нины не нашлось аргументов. Зачем объяснять очевидные вещи? Смешно!

— Тебя можно звать в приличный дом? Когда надо прогонять гостей, я тебя позову, — пообещала Голда.

— Сначала научись хорошо себя вести. — Мира Наумовна использовала возможность воспитать Валерика. Чтобы за столом не вертелся, не крошил, не болтал, не ронял, не дул, не хватал, не облизывал, не, не, не.

— Ребенок должен уметь вести, — поддержала Голда.

Валерик нахмурился и засопел. В реве Ирочки появились удовлетворенные нотки.

— Знакомый… — повторила Голда и философски заметила: — Оно ей надо?

— Я знаю? Когда такая помада, что за километр видно! — пожала плечами Мира Наумовна, намекая на легкомысленное поведение тети Фиры.

Легкомыслие выражалось в ярко-фиолетовой помаде, рюшечках, оборочках и — как закономерный результат — визите неизвестного гостя.

— В прошлом году один был, — напомнила Голда. — На Девятое мая.

— А я что говорю? — обрадовалась Мира Наумовна. — Сегодня один, завтра другой, а что потом?

Все задумались. Что может быть потом, никто не знал.

— Если человек хочет устроить свою жизнь… — начала Лена с некоторой опаской. Вступившись за Фиру, она рисковала быть обвиненной в беспечности. За компанию.

— Я вас умоляю! — запротестовала Мира Наумовна. — Какая может быть жизнь? В таком возрасте!

— А как же Роза Эммануиловна? — напомнила Лена.

Розу Эммануиловну так часто приводили в пример, что ее уже можно было считать олицетворением бездумного порхания. Во вселенском масштабе. И если бы понадобилось воздвигнуть памятник легкомыслию, Роза Эммануиловна могла бы попозировать скульптору. Ее образ подошел бы как нельзя лучше. Несмотря на почтенный возраст и звание двоюродной бабушки Нины и Валерика с папиной стороны.

Бабушкой она считалась правильно, потому что была женой дедушки Рафаила. Но были факты. Замуж она выходила целых три раза. Мира Наумовна однажды сказала Лене, оглядываясь и понизив голос, что не три, а четыре. Одного мужа ей удалось-таки скрыть. И еще неизвестно, будет ли дедушка Рафаил последним. Наивный, он не задумывался о печальных перспективах. Наверное, потому, что Роза Эммануиловна была хорошей хозяйкой и варила борщ. Нина с Валериком иногда приходили к ним в гости на Владимирскую улицу. Дедушка Рафаил, хитро улыбаясь, всегда спрашивал: «Вы любите вчерашний борщ? — И, получив утвердительный ответ, радостно восклицал: — Так приходите завтра!» Это он шутил. На завтра обед ни разу не откладывался. И борщ был вкусным.

— Роза Эммануиловна — совсем другое дело, — не согласилась Мира Наумовна. — Она живет в нашем доме, да? Она не живет в нашем доме, нет. Так пусть делает что хочет.

Этим она подчеркнула, что не может отвечать за всех грешниц Подольского района. Ей достаточно переживаний за близких. Родных и соседей.

— Может, ничего страшного? — выразила надежду Лена.

Действительно, что такого? Подумаешь: зайдет человек в гости. Выпьет чашку чаю. Или две. И уйдет.

— Не знаю, не знаю… — с сомнением покачала головой Мира Наумовна.

— Так ведь Нина будет!

— Что вы себе думаете? Много ребенок понимает, — поджала губы Мира Наумовна.

Интересно! Нина давно не ребенок. Прекрасно поняла, зачем тетя Фира ее позвала. Во-первых, потому, что скучно сидеть вдвоем. А во-вторых, неприлично оставаться наедине с посторонним человеком. Все будут знать и могут подумать.

Потихоньку проскользнуть не выйдет. Когда кто-то идет по двору, все смотрят. И говорят, что это дальний родственник Мерзляков из Винницы. Или троюродный брат Миши с Сониной стороны. Или одноклассник Леры, но, знаете, из хорошей семьи. Его мама — учительница истории из 118-й школы. А папа? Кто его папа, пока неизвестно, надо будет выяснить.

С черного двора, чтобы никто не видел, пройти не получится. Придется пробираться проходными дворами, карабкаться по обрыву, а потом штурмовать сараи и, пригибаясь, ползти под аркой. Как в «казаках-разбойниках». Даже бандиты с горки этот маршрут фазу отмели бы.

Но и без бандитов удобно, когда заранее видно, кто идет. Можно успеть переодеться или хотя бы передник снять. Или наскоро навести порядок при условии, что Валерика нет дома. Но иногда из-за хорошего обзора случались неприятности. Когда Нина была маленькая, бабушка Лиза увидела в окно, что к ним идет гостья, и вздохнула: «Опять идет. Я ее терпеть не могу!» Неосторожно с ее стороны, надо признать. Потому что Нина звонко выпалила, едва гостья с тортом и цветами переступила порог: «Бабушка вас прямо терпеть не может!» Но это было давно. Теперь Нина подобных бестактностей не допускает. И вполне может присутствовать при свидании Фиры и гостя.

Вдруг он скажет что-нибудь нескромное. «Как вы прекрасно выглядите», например. Хотя это комплимент называется. Но тети Фирин знакомый уже, наверное, старый. Ему и в голову не придет всякие глупости говорить. Или дразниться. Но надо быть начеку.

— Я могу под столом спрятаться, — вызвался Валерик. — Как дам ему!

Стало тихо. Даже Ирочкин рев прекратился. Лена закашлялась, деликатно прикрыв рот ладошкой. Подала сигнал. Напомнила, что разговор принял чересчур откровенный характер.

— Почем на рынке сливки? Хочу варенье сварить, — спохватилась Мира Наумовна.

— По восемьдесят копеек, кажется.

— Что вы говорите? Так дорого? Не может быть.

— Пойду спрошу у тети Фиры, — вскочила Нина. — Она вчера покупала.

И побежала к парадной. Следом с новой силой понесся рев отдохнувшей Ирочки.

Было бы здорово, если бы тетя Фира вышла замуж. Одной неинтересно. У всех кто-нибудь есть. У Лены — Алик. Ей сестра Миля дала его повоспитывать. Давно, после войны. Миля осталась вдовой с двумя малышами-погодками. Лена ей помогла. Алик так и застрял на Боричевом Току. Его младший брат Лёньчик тоже застрял. В бочке с патокой. Еще в эвакуации. Сладкого ему захотелось. Соседка шла мимо, увидела: из бочки ножки торчат. И вытащила Лёньчика. Вовремя. Живой оказался. Но сладкое не разлюбил. Миля тогда сильно испугалась, что за двумя не уследит. Так Алик оказался у Лены. А Миля с Лёньчиком в гости приходят. Иногда Лена по секрету жаловалась бабушкам, что Миля обижается. Будто она у сестры сына отобрала. Можно подумать. Любому ясно, что это выдумки.

А вот бабушки никого не делили. Вместе растили Лизину дочку. Будущую маму Нины и Валерика. Их было три сестры: Лиза, Века и Берта. Лизин муж, дедушка Боря, пропал на фронте без вести. Века замуж так и не вышла. Один раз собиралась, но ее жених в Днепре утонул. Он был архитектором и подавал надежды. А Берта замуж вышла.

Однажды Бертиному мужу квартиру хотели дать от завода, но Века не разрешила. Сказала, что вместе жить легче. Так они и остались. Правда, потом развелись почему-то. Берта умерла за два года до рождения Нины. Они и не встретились. Жалко. Теперь бабушки Века и Лиза вместе воспитывают внуков. Их делить никто не собирается. По углам их растаскивать, что ли? Иногда не мешало бы…