Почтальон всегда звонит дважды. Двойная страховка. Серенада. Растратчик. Бабочка. Рассказы - Джеймс Кейн

— Пиво есть где угодно.

— Это их проблема, меня это не касается.

— Люди сюда так и ломятся, площадка под деревом уже готова, а я им теперь должна говорить, что пива нет, потому что у нас нет лицензии.

— Почему ты должна им что-то объяснять?

— Если бы мы поставили стойку с краном, то могли бы качать пиво. Бочечное лучше бутылочного, и доход от него больше. Я как раз в Лос-Анджелесе видела красивые стаканы. Стеклянные и высокие. Такие, из которых люди любят пить пиво.

— Ну так что, заведем насос и стаканы, да? Говорю тебе, я не хочу никакой загородной пивной.

— Фрэнк, ты вообще хочешь когда-нибудь стать человеком?

— Ну вот, чтобы было ясно. Я хочу убраться отсюда. Хочу куда угодно, где на меня отовсюду не будет зыркать дух твоего грека, где в моих снах не будет звучать его голос, где я не буду вздрагивать каждый раз, когда по радио заиграет гитара. Я должен убраться отсюда. Должен, или я помешаюсь.

— Ты лжешь.

— Я не лгу. В жизни не говорил правды чище.

— Тебя не пугает дух несчастного грека, вовсе нет. Другого он, может быть, и пугал, но не мистера Фрэнка Чемберса. Куда там, ты хочешь смыться, потому что ты бродяга, вот и все. Был бродягой, когда пришел сюда, и бродягой остался. Если мы уедем отсюда и у нас кончатся деньги, что дальше?

— Какое мне дело? Главное, прочь отсюда.

— То-то и оно, что тебе нет дела. Но мы могли бы остаться и тогда…

— Я это чувствовал. Значит, вот что ты планируешь? Вот о чем мечтаешь все это время. Что мы останемся здесь.

— А почему бы и нет? Дела идут хорошо. Почему мы не можем здесь остаться? Послушай, Фрэнк. Сколько мы знакомы, ты все хочешь сделать из меня бродягу, но не выйдет. Я тебе говорила, я не цыганка. Я хочу стать человеком. Остаемся здесь. Никуда не поедем. Возьмем лицензию на пиво. Выбьемся в люди.

Была уже поздняя ночь, и мы были наверху, полураздетые. Она расхаживала взад-вперед, как тогда в суде, и говорила в той же странной рваной манере.

— Ясно, что остаемся. Все будет по-твоему, Кора. Успокойся, выпей.

— Не хочу напиваться.

— Нет, хочешь. Мы еще посмеемся над тем, как нам достались денежки.

— Мы уже насмеялись по горло.

— Но теперь мы заколотим большие деньги. В этой твоей загородной пивной. Мы должны за это выпить, за удачу.

— Ты сумасшедший. Ну ладно. За удачу.

Подобные стычки происходили по нескольку раз за неделю. И каждый раз, когда я отходил с перепоя, мне снился тот же сон. Я все еще куда-то падал, и в ушах звучал все тот же хруст.

Едва истек ее условный срок, как пришла телеграмма, что больна ее мать. Она второпях собрала кое-какие вещи, и я отвез ее к поезду.

Когда я возвращался на стоянку, меня охватило такое странное настроение, будто я наполнен газом и свободно могу летать. Я чувствовал себя свободным. Целую неделю мне не придется ни с кем выяснять отношений, прогонять дурные сны или утешать некую женщину бутылкой спиртного.

На стоянке какая-то девушка пыталась завести двигатель. Все впустую. Она сделала все, что могла, но машина так и не ожила.

— Что случилось? Не едет?

— Оставила включенным зажигание, вот аккумулятор и сел.

— Так нужно его зарядить.

— Да, но мне нужно домой.

— Я вас отвезу.

— Вы очень добры.

— Я вообще добрейший человек на свете.

— Но вы не знаете, где я живу.

— Мне все равно.

— Это очень далеко. За городом.

— Чем дальше, тем лучше. Где бы это ни было, нам по пути.

— Вам невозможно ответить «нет».

— Если невозможно, то не отвечайте.

Она была блондинкой, может быть, чуть старше, чем я, и выглядела неплохо. Но взяла она меня своим дружеским обращением и тем, что вообще не опасалась, что я мог с ней что-нибудь сделать, как будто я был маленьким мальчиком или вообще неизвестно кем. Она разбиралась в моде, это было видно. И кроме того, мне стало ясно — она не знает, кто я. По дороге мы познакомились, и мое имя ей ничего не сказало. Господи, какое это было облегчение. Единственный человек на свете, который не хотел, чтобы я на минутку присел к столу и рассказал ему, как, собственно, было дело с тем греком, которого якобы убили. Я взглянул на нее, и ко мне вернулось то же ощущение, что и на вокзале, словно я наполнен газом и могу каждую минуту взлететь из-за руля.

— Значит, вы Мэдж Аллен, да?

— Ну, собственно, я Крамер, но теперь, когда муж умер, я пользуюсь своей девичьей фамилией.

— Так послушайте, Мэдж Аллен, или Крамер, или как вас еще называть, у меня к вам небольшое, но интересное предложение.

— Да?

— Что бы вы сказали, если бы мы сейчас развернулись, двинули на юг и отдохнули бы так с недельку?

— Нет, я не могу.

— Почему?

— Просто не могу, и все.

— Я тебе нравлюсь?

— Разумеется, нравишься.

— Ты мне тоже. Что же нам мешает?

Она начала что-то говорить, потом замолчала и рассмеялась:

— Я тебе признаюсь. Я бы с удовольствием. Не то чтобы мне что-то мешало, ничего такого. Просто я не могу. Из-за кошек.

— Кошек?

— У меня множество кошек. И я за ними ухаживаю. Поэтому мне нужно домой.

— А для чего существуют приюты для домашних животных? Позвоним, пусть они приедут.

Это ее рассмешило.

— Хотела бы я видеть их лица. Мои кошки немного другие.

— Кошки есть кошки, разве не так?

— Не совсем. Некоторые поменьше, некоторые побольше. Мои же совсем большие. Сомневаюсь, что в каком-нибудь приюте справились бы с нашим львом. Или с тигром. Или с пумой. Или с тремя ягуарами. Эти хуже всех. Ягуар — ужасный зверь.

— Господи, что же вы делаете с этими чудовищами?

— Ну, представляем их для киносъемок. Продаем молодняк. У людей есть частные зоопарки. Мы пускаем их бегать на воле. Привлекают заказчиков.

— Меня бы они не привлекли.

— Мы держим ресторан. Людям нравится на них смотреть.

— Ресторан? Я тоже. Эта страна кормится с продажи хот-догов друг другу.

— Ну да, но я не могу забывать о своих кошках. Их нужно кормить.

— Глупости, это можно устроить. Позвоним Гобелю, пусть за ними приедет. За сто долларов он позаботится о твоей стае, пока нас не будет.

— Ты считаешь, отдых со мной стоит ста долларов?

— По меньшей мере.

— Ах так. Тогда я не могу сказать «нет». Думаю, тебе нужно позвонить Гобелю.

Я высадил ее возле дома, нашел телефонную будку, позвонил в зверинец Гобеля, вернулся домой и все закрыл. Потом снова поехал к ней. Начало темнеть.

Гобель уже прислал грузовик, и я встретил его на обратном пути, полным живых полос и пятен. Я остановился в сотне метров от ее дома, и через минуту она прибежала с чемоданчиком, я помог ей сесть, и мы тронулись.

— Тебе нравится?

— Все отлично.

Мы поехали вниз к Калиенте, а на следующий день двинулись в направлении на Энсенаду. Маленький мексиканский городок миль семьдесят вниз по побережью. Там мы нашли крохотный отельчик и остались в нем на три или четыре дня. Все было прекрасно.

Энсенада вся очень мексиканская, и вам кажется, что вы покинули Штаты и находитесь бог весть как далеко оттуда. В нашей комнате был балкон, и каждый вечер мы валялись на нем, глядя на море и не замечая текущего времени.

— Кошки, говоришь… Ты их дрессируешь?

— Этих наших — нет. Они не годятся. Слишком дикие, особенно тигры. Но других — дрессирую.

— Ты их любишь?

— Слишком больших — нет. Но люблю пум. Хотела бы с ними выступать. Но тогда их понадобится много. Пумы из джунглей. Не те дикари, которых показывают в зоопарках.

— А чем отличается дикарь?

— Он бы тебя убил.

— Они все такие или нет?

— Ну да, дикарь убивает всегда. Будь он человеком, его считали бы сумасшедшим. Все от того, что он живет в неволе. Те звери, которых ты видел, выглядят нормально, но в действительности они безумны.

— Как ты отличаешь кошек из джунглей?

— Я ведь их ловлю в джунглях.

— Ты хочешь сказать, что ловишь их живьем?

— Разумеется. Мертвые мне ни к чему.

— Господи Боже! Как ты это делаешь?

— Ну как, сажусь на пароход и плыву в Никарагуа. Все самые лучшие пумы — из Никарагуа. Калифорнийские и мексиканские против них — заморыши. Потом нанимаю несколько индейцев и отправляюсь в горы. Потом ловлю пум. Потом привожу их сюда. На этот раз я, наверное, останусь там с ними на некоторое время, чтобы начать дрессировку. Мясо коз там гораздо дешевле, чем здесь.

— Ты так говоришь, словно уже собралась в путь.

— Так и есть.

Она отхлебнула немного вина и долго смотрела на меня. Повторила это несколько раз, не отводя от меня задумчивого взгляда:

— Так и есть, если поедешь со мной.

— Ты с ума сошла? Думаешь, я поеду с тобой ловить этих дьяволов?

— Фрэнк, я взяла с собой вполне достаточно денег. Пусть Гобель спокойно оставит себе этих заморенных кляч, если ему хочется их кормить, ты продай машину за любую цену, которую предложат, и поедем ловить кошек.