Красный властелин - Сергей Шкенев

А внизу опять темно. Специально выбирали день, вернее ночь, когда не восходят обе луны. Такое бывает примерно раз в три месяца, и вот подгадали… Астрономия есть точная наука, как говорил оказавшийся младшим воеводой сотник.

Летящих где-то неподалёку товарищей тоже не видно и не слышно, хотя устройство дальней связи настроено на приём на общей волне, а кристалл повышенной ёмкости гарантирует бесперебойную работу в течение трёх недель. Командиры чудят… о каких неделях может идти речь? Наверное, по-другому не получилось — в Родении всё принято делать с запасом прочности. Даже если вот на этот планер посмотреть… С виду — плод свального греха воздушного змея со сковородкой и этажеркой, но пропитанная лаком ткань не боится огня, а тонкие планки силового набора изготовили из авивского дерева, по лёгкости спорящего с утренним туманом. И оно тоже не горит. Хорошее утешение! Как раз для запекаемого в глине гуся — не потеряешь ни одной капли питательного и полезного жира.

— Отставить смех, рядовой Кочик! — Михась одёрнул себя голосом преподавателя, которому за время обучения научился подражать, по мнению товарищей по несчастью, почти в совершенстве. — Молчать, я спрашиваю! Миллион нарядов вне очереди!

Удивительно, но самовнушение помогло и даже немного успокоило. За шуткой всегда можно спрятать страх. Спрятать и сделать вид, что его и не было никогда. Руки подрагивают? Не городите ерунды, это от напряжения. Сердце громко колотится? И опять вы неправы — на высоте просто трудно дышать, вот оно и торопится гонять кровь. И про бледность не надо, договорились?

Огромный город, вытянувшийся по обеим сторонам широкой реки, просыпался. До рассвета ещё далеко, если можно назвать рассветом сменяющие темноту вечные сумерки, но столица Империи потихоньку оживала. Пекари растапливали печи и осматривали замешенное с вечера тесто, чтобы утром на стол любого желающего попала тёплая булка с хрустящей корочкой, водовозы торопились заполнить бочки, чуть выше их по течению золотари сливали в Эмду содержимое своих бачков… Всё как всегда, порядок вещей установлен много веков назад, и нет смысла в его изменении. Чинно и благопристойно, как и подобает почитателям Благой Вести. Пусть тёмные бегают и суетятся, Эрлих их раздери.

Этот город давно не видел солнца. Настолько давно, что даже глубокие старики не помнят, хотя в столице есть люди, дожившие до сорока лет! Среди простых горожан, разумеется. Аристократов и тремя сотнями не удивишь, на то и маги, но и они вряд ли застали времена без Вечного Тумана. Императоры ещё при Альбине Великом благословили вилланов Пиктии, стянув в столицу всю непогоду, а вилланам предоставили возможность жить и работать под солнцем. Так говорят служители Благого Вестника, а уж кому знать правду, как не им?

В проклинаемой же Родении утверждают, будто бы светилу попросту противно смотреть на утопающие в жидкой грязи и пахнущие плесенью улицы. Врут! Тёмные всегда врут! От зависти! Ситэ настолько красив и великолепен… Особенно дворец императрицы! Вы просто не умеете смотреть в тумане, господа!

Михася красоты не интересовали, а вонь если и есть, то на высоте не чувствуется. И плевать на запахи, лучше бы кто подсказал, где тут этот питомник? Артефакт молчит, будто помер, лишь покачивается и постепенно наливается красным свечением, сперва малиновым, как меч перед закалкой, потом ярче и ярче. Просит приготовиться? Хорошо бы так…

За спиной полыхнуло молочно-белым. Туман не дал толком рассмотреть вспышку — сам озарился изнутри, скрывая работу ушедших на дворец лётчиков-добровольцев. Ещё… и ещё… Где четвёртый? Эх, ребята…

Неожиданно запищала стрелка. Михась не успел подивиться на издающий мерзкие звуки артефакт, как тот перевернулся и показал вниз. Цель! Вот момент, ради которого стоило вытерпеть мучения учебного лагеря и после которого жить уже необязательно. Хочется, но это второстепенно.

Щёлкнули замки, отправляя в недолгий полёт одну-единственную бомбу, спрятавшую внутри себя тысячи маленьких солнц. Ну что, милые маленькие твари, не желаете ли погреться? И кто сказал, будто роденийцы не любят драконов? В жареном виде — завсегда!

Планер подбросило поднявшимся почти на две версты воздушным кулаком, а на земле… Звено Кочика дошло до цели в полном составе, и четыре подарка упали почти одновременно. Огонь плавил стены старинной крепости, приютившей драконий питомник, растекался по ямам с самками, забирался в клетки с молодняком, съедал огромные кучи с дозревающими в навозном тепле яйцами…

Теперь уходить — взбесившийся артефакт уже указывает обратный курс, и остриё стрелки уткнулось чуть ли не в нос. Заложить вираж, благо бушующий пожар позволил сделать это со значительным набором высоты, и…

— Пиктийцы, Миха! — крик из переговорного устройства больно ударил по ушам, прокатился холодком по спине и провалился куда-то в пятки. — Одно звено сверху!

Пламя разогнало туман достаточно, чтобы Кочик увидел падающую с высоты тройку драконов. Твари сложили крылья и падали, падали, падали… с невероятной скоростью увеличиваясь в размерах.

— Я отвлеку, сматывайтесь! — Михась рванул ручку управления, уводя планер от огненных плевков, и выругался. Те, что пикируют на него, плеваться не могут, так как встречным потоком всё забьёт обратно в глотку. — Ребята, тут ещё есть!

Да, второе патрульное звено заходило снизу. Сейчас неторопливо выберут цели и попросту зажарят безоружных лётчиков. Артефакт почти почернел и начал опасно потрескивать… Реагирует на чуждую магию? А вот это, пожалуй, выход!

— Вот я вам ужо, ящерицы!

Не успел — планер с двойкой на хвостовом оперении рухнул на летящих в плотном строю пиктийцев и исчез в ослепительной беззвучной вспышке. Вот как она выглядит, самоликвидация указателя… Падающие сверху драконы захлопали крыльями, сбрасывая скорость, но им наперерез…

— Что ты делаешь, гад?

— Так надо, Миха! Живи!

Ослеплённый близким взрывом, Кочик прикрыл глаза ладонью. Горячее и мокрое обожгло пальцы… Слёзы тоже кровь войны. Мужчины не плачут, они проливают кровь… хотя бы вот так…

— Кто ещё живой?

— Частично… — голос из переговорника прозвучал еле слышно. — «Тройка» на месте, командир.

— Максим?

— Пока я, — лётчик с «тройки» застонал. — Но ещё недолго.

— Что случилось?

— Драконий плевок… всё дымится… больно… Извини, Михась, сил нет терпеть… больше не могу…

Тумана почти нет — уступил одновременной атаке огня и поднимающегося над горизонтом солнца. И вспыхнуло ещё одно, прямо в нагромождении зданий речного порта.

Много позже, уже после войны, младший сотник Михась Кочик узнал, что планер рядового Максима Лихолёта таранил центральные имперские склады с запасами хлеба нового урожая. Пожар перекинулся на неразгруженные баржи, на ледники с замороженным заклинаниями мясом, добрался до хранилищ древесного угля и земляного масла… И в ушах седого двадцатилетнего лётчика вновь зазвучали последние слова товарища:

— …больше не могу.

Это не так! Ты смог больше других! Вечная слава и вечная память…

Шесть часов полёта не проходят даром — руки болят, спина тоже болит. Ноги время от времени сводит судорогой. Сиденье уже не кажется мягким, а больше напоминает раскалённую сковородку. Хорошо ещё, что перед полётом и во время его запретили много пить — лучше ворочать во рту пересохшим языком, чем… Ладно, не будем о грустном, после посадки можно распотрошить неприкосновенный запас. А уж там найдётся вода. И жуткий холод донимает.

Под крылом заснеженные вершины Калейского хребта. Интересно, как драконы через него перелетают? Хотя с пиктийцев станется попросту выставить магический щит, предохраняющий от стылого ветра, и под его прикрытием греться изнутри золотистым легойским. И что они находят в той кислятине? Ракии бы сейчас пару глотков. Да что говорить, даже спиритус вини денатурата из университетской лаборатории подойдёт: теплый, вонючий и с мухами.

Тихо как стало. Отработал ускоритель? Да, так оно и есть — восьмая по счёту алхимическая трубка самостоятельно отстрелилась, уменьшая вес планера, и полетела вниз, оставляя дымный след. Эта последняя, больше нет. Уже неважно, уже перевалил. Скорость резко упала. Тоже не беда, теперь торопиться некуда, он почти дома, и это почти очень даже считается!

Михась покрутил головой, разминая затёкшую шею, и заодно осмотрелся. Слева, почти на пределе видимости, на фоне вечных снегов выделялись две медленно ползущие точки. Свои? Наверняка, потому что на пиктийских тварей артефакт бы отреагировал. Хорошая, кстати, штука. Надо будет попробовать после приземления забрать стрелку с собой. Точно! Оставлять жалко, а как предупреждающий об опасности амулет вполне сгодится. Заодно послужит оружием последнего «прощального привета». Решено, забираем!