Ближе к истине - Виктор Ротов

Работа во второй половине прошлого года по коллективному подряду показала, что есть возможность управляться меньшим числом свинарок: вместо 11 могут управиться 8. При этом оказывается, что можно иметь выходной день в воскресенье. Чудеса да и только! Выходной день на ферме! Но никаких чудес. Просто животные могут иметь разгрузочный день в неделе. А чтоб они не потеряли в весе — в субботу и в понедельник они получат полуторную норму кормов. Опыт такой работы в крае есть. Все просто.

Далее, как только люди поняли, что часть сэкономленных средств пойдет на увеличение выплат, на ферме стали отказываться от услуг слесарей, ремонтников, плотников, штукатуров. Сами стали выполнять эти работы. Свинарки даже освоили профессию котельщика. Правда, в этом есть и некоторый другой оттенок. Об этом скажу. А пока не забыл, хочу сказать, как бы между нами, по секрету, — все эти работы, которые раньше выполнялись приглашенными рабочими и которые теперь выпол няются самими работниками фермы, отнюдь не обременили их. Просто перекуривать стали реже в тенечке. Я думаю, на меня не обидятся товарищи за выдачу этой маленькой тайны. Все отлично понимают, что так жить дальше нельзя, что с этим надо кончать. Понимать понимают, а любители лишний разок перекурить пока еще не перевели: ь. Как же быть в таком случае с оплатой труда?

Вот туг мы и подошли к самому щепетильному вопросу. Все мы отлично понимаем, что способности у людей разные. Ум, смекалка, реакция, физические данные, психология — все это дано человеку от природы, и здесь, как

говорится, ни убавишь, ни прибавишь. Отсюда и возможности у людей не одинаковые. Одну и ту же работу в равных условиях один человек может выполнить быстро и качественно, доугой похуже, а третий вообще кое‑как И не поте у что е хо >т — не может. Не способен Бывает, правда, л так — может, но не хочет, ленится. Словом, проявлений человеческих способностей и возможностей в труде бессчетное количество вариантов. Как же быть?

— Наука подсказала нам как быть, — говорит Екатерина Дмитриевна Башмак, зоотехник, партгрупорг СТФ-2. — Был тут товарищ, изучил наши показатели за несколько лет, проанализировал, посмотрел нашу работу на практике и дал рекомендации. Вывел коэффициент трудового участия. КТУ. А кому какой, мы каждый месяц устанавливаем на собрании.

— Ну и как? Бывают несогласные, спорят?

— Бывают. Но мы легко успокаиваем их. Все случаи нерадивого отношения к делу или недостойного поведения записываются в памятку. — Екатерина Дмитриевна улыбается. — Ро такг х, которые спорят, у нас печти не'т У нас зря ле нак икут. А это каждый хорог о знает

Действительно, послушать, посмотреть — получается все просто: шесть корпусов, 7500 голов свиней и поросят, кормоприготовительный узел, душевая, другие службы; 28 человек персонала, включая сюда заведующего фермой, учетчика и стряпуху, плановая норма привеса 370 граммов в сутки на голову, лимит затрат и… вперед.

Да, просто. И в то же время непросто. Непросто было сделать так, чтоб ферма походила на зеленый оазис в степи: асфальтированные дорожки, площадки, зеленая ограда, ровные рядочки кленов, небольшой сад, виноградник, цветники, розарии. На всей территории идеальная чистота.

— Чистота — это первая заповедь, — говорит заведующий фермой Николай Сергеевич Старенченко, — Работа наша грязная, но душа должна быть чистая.

И эта чистота, которую здесь лелеют, дается, ох, не просто! И поддерживается она исключительно усилиями коллектива. И настолько ревниво оберегается, что на территории фермы почти не слышно специфического запаха. Что это? Причуда? Оригинальничанье? Нет. Требования культуры труда, гигиены труда. Плюс обыкновенное чувство собственного достоинства. Люди уважают себя, люди уважают свою работ/. Они знают цену культуры труда. И

это, мне кажется, составляет основу в успехах ко/лектива СТФ-2.

Немного цифр. Ферма дает 1000 тонн мяса в год. При норме потребления в нашей стране, положим, 60 кг на душу, ферма обеспечивает мясом 16667 человек ежегодно. А каждая из 8 свинарок 2083 человека.

Одна из этих восьми Антонина Ивановна Ботяновская. Небольшого роста, симпатичная женщина. Работает хорошо. Общественница. Является депутатом краевого Совета. Глядя на нее, маленькую, трудно даже представить, что на ее попечении каждый день 1250 голов животных, которых надо вовремя накормить три раза в день, напоить, убрать за ними, досмотреть. Это непросто.

Ее почти не видно в корпусе. Мелькнет красный платочек и снова не видно. Впечатление такое, что в корпусе нет и не бывает людей. Однако свиньи и поросята ухоженные, чистые, в клетках у них убрано, в проходах корпуса подметено, а у чушек неплохое настроение. Чувствуется, что здесь до всего дошли маленькие, ловкие руки Антонины Ивановны. Она их стыдливо прячет, когда мы разговариваем. Ее понять можно, они у нее далеко не холеные. Потому что они делают каждый день самую что ни на есть черную работу. И не один год уже — десятки лет! Конечно, они не смотрятся. Но зато они заставляют задуматься. О многом. О нелегкой ее работе, требующей каждодневной полной отдачи и самопожертвования; каждодневного мужества и подвига. И о том, откуда она черпает силы для такой вот работы. И о том, почему бы нашим руководителям, инженерам, изобретателям, ученым, блистающим на высоких трибунах, почему бы им не позаботиться, не подумать о том, до каких же пор наши женщины будут выполнять вручную такую работу? Кстати, как разгружали они лопатами кормовую смесь, завозимую в корпус, так и разгружают. Автоматический раздатчик как не работал, так и не работает. Может теперь, при коллективном подряде заработает? Может теперь рационализаторы поднатужатся и придумают что‑нибудь для облегчения труда женщин?

— Не, работать можно, — как бы оспаривая кого‑то, говорит Антонина Ивановна и озабоченно смотрит в конец корпуса, где дико взвизгнула свинья. — Балуются. Весна. — И успокаивается тут же. — Конечно, можно бы и получше работать. Но… Заедает текучка, одолевает самоуспокоенность и нехватка кормов. Сейчас мы даем 1000 тонн мяса. А дай нам корма — можно давать и все 1500.

Я смотрю на нее и думаю — в душе у этой женщины силы необъятные. И, наверное, зря минуту назад я как‑то жалостливо думал о ней. Человек делает привычное дело, живет в привычной обстановке. Хотя ей непросто. Ох! как непросто каждый день, всю жизнь выполнять такую работ/.

Непросто бывает, когда болеют животные, не просто летом, когда жарко, непросто зимой, когда холодно, не просто, когда барахлит оборудование, непросто складываются взаимоотношения в коллективе…

— Да и обязанности депутата непросто выполнять, — говорит Антонина Ивановна и вздыхает озабоченно. — С газификацией станицы у нас до сих пор не решен вопрос… Да вы знаете эту историю…

Знаю. В 1983 году к станице подвели газ. Государство вложило в это дело 460 тысяч рублей. Не пожалело денег. В надежде улучшить бытовые условия сельских тружеников. И с расчетом, разумеется, что благодарные люди еще лучше станут работать. И что же? А ничего. Ровным счетом. Зарыли в землю 460 тысяч и ждут. Чего ждут? Неизвестно. В станице шутят на этот счет: наверное, ждут, когда из полумиллиона три вырастут. Смешно? Нет. Вложить огромные деньги и не получать отдачу вот уже третий год и неизвестно когда она будет, — такое могут’ делать только люди, которые не знают счета деньгам. Которые понятия не имеют, что такое хозяйский подход к де^у, не говоря уже об ответственности. Ведь до смешного дошло: согласно плану газификации, спущенному сверху, на этот год колхозу запланировано проложить труб 0,6 км, а надо 130. 130 делим на 0,6 — получаем 216 лет. Вот сколько потребуется времени, чтобы газифицировать станицу Васюринскую, если идти такими темпами. А за 216 лет, наверно, будут газифицированы даже спутники — города на околоземной орбите. При этом заметим, все станицы вокруг Васюринской полностью газифицированы.

— И говорили, и писали, и ездила сама в соответствующие инстанции, — говорит Антонина Ивановна, — бесполезно. Ума не приложу, что делать? А люди требуют. — Она улыбается тихо. — И чем лучше живем, тем лучше хочется. Без топки мы не сидим, конечно. И уголь, и дрова, и газ баонный у многих есть, но… Люди ведь сравнивают: в городе газ, у соседей газ, а мы, васюринцы, чем хуже?.. Тоже человеческий фактор. От него никуда не денешься. Очень серьезный вопрос. А с пионерлагерем?..

Да, и с пионерлагерем загвоздка. Его начали строить для детей, у которых теперь уже свои дети. В 1969 году начали, на 1987 намечен, наконец, пуск. Дай‑то Бог. Вот ведь какие дела! А люди работают. Хорошо работают. Кормят тех же строителей, которые никак не построят пионерлагерь для колхозных ребятишек и которые растянули газификацию станицы на 216 лет.

— Но теперь должны разобраться с этими делами. К тому идет, — успокоенно продолжает Антонина Ивановна. — Надо наводить порядок в стране. А мы здесь, на местах, надежно держим продовольственную вахту. И женщины, и мужчины стараются. Перекуривать реже стали. Свободная минутка — каждый смотрит, кому помочь, где что сделать. Это хорошо. Подряд — дело хорошее. Все должно быть четко, разумно, работать надо с полной отдачей сил. Всем. А то знаете как бывает — один старается, а другой… Разбаловались некоторые. Разные люди, разные факторы. Одни понимают, сознают свой долг перед государством, народом, другие… А вообще, не все еще ладится, не все у нас толком. Но… Работать можно. — Это любимое выражение Антонины Ивановны — работать можно.