К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ. - Георгий Чиж

– Андрюша, тебя, говорят, два раза драли, – сказал сурово Григорий Иванович. – За что?

– Я не хочу учиться на скрипке, а бас мне нравится, – проговорил мальчик.

– Розгами учитель драл? – спросил Шелихов.

– Нет, рукой... – левая щека мальчика задергалась, крупные слезинки покатились вниз, прокладывая борозду, растираемую грязным кулачком. – Я буду и на скрипке, – пообещал Андрюшка.

– Ну вот, это другое дело, молодец... – сказал Шелихов и протянул мальчонке несколько разноцветных леденцов.

– К чему вы их готовите, Григорий Иванович? – спро­сил Резанов уже в сенях.

– До зарезу нужны служащие в конторах, хотя и там у меня есть школа и учителя из моряков и конторщиков. Мне учителя из своих алеутов еще больше нужны. Этих думаю задержать лет до семнадцати, а потом – в семинарию меч­таю... Ну, да это не скоро...

– А взрослых учить не пробовали? – спросил Резанов.

– Не выходит... А паче всего, – добавил Шелихов после раздумья, – мореходы нам нужны. Хочу теперь же к навигацкой школе приступить. Кораблей на островах нужно мно­го, – он глубоко вздохнул, – а кто командовать будет? Морские офицеры? Первое – не пойдут, а во-вторых, ежели и пришлют выгнатых или еще кого-нибудь, на кой они бес! Кому охота жить на островах, кроме открывателей? Вот эти – другое дело: с корабля просто не выгонишь. Для них и корабли стоит строить особые и команды подбирать не простые.

– А про каких вы открывателей обмолвились? На самом деле есть такие, или только мечтаете о них?

– Мало, но есть. Слыхали, быть может, про штурманов Измайлова и Бочарова? Оба уже не молодые... Когда-то бы­ли замешаны в Большерецком бунте, устроенном ссыльным поляком Беневским. Одному пришлось побывать с ним даже во Франции, другому удалось сбежать с дороги.

– Я что-то слышал об этой истории, – подтвердил Ре­занов, силясь вспомнить. – Встревожила она государыню...

– Ну вот, оба и служат у меня штурманами.

– И как?

– А вот так: им только бы плавать на кораблях, откры­вать новые земли, описывать да наносить на карту – на­стоящие мореходцы! Они понемногу и алеутов натаскивают на это дело. Отдадут якоря у какой-нибудь земли – все кру­гом и облазят и обмерят... Отважные, ничего не боятся. Всех плавающих англичан, шведов, бостонцев, разных там Куков, Чатамов наизусть знают – со всеми не раз встречались. И не зевают: хорошо помнят, что все Куки одним миром мазаны: чуть недосмотрел, обязательно десяток ружьишек, а то и пушчонку нашим островитянам против нас же сбудут. Только это Куки наладят все, шито-крыто, ан смотришь – из-за мыса кораблишко с Измайловым или Бочаровым тут как тут... Ну и, смотришь, уходят пришельцы ни с чем.

Шелихов глубоко вздохнул.

– Конечно, вам самим обороняться не легко, – признал Резанов. – В постоянном плавании необходимо иметь по меньшей мере пять-шесть крейсеров. Пусть даже ваших, но действующих от имени государства, охраняющего свои пре­делы и безопасность промыслов.

– Матушка государыня очень сердится, – заметил Ше­лихов, – думает, монополии добиваемся... А как же иначе? Почему же не слиться нам воедино? Тогда по крайней мере мешать друг другу не будем, да и крепче станем, ежели ка­питалы сольем. Ведь земли, почитай, с три Франции, а по­рядка нет. Ты глянь-ка, что на островах делается! Чуть недоглядел, как липку обдерут. «Мое», и все тут – иди жа­луйся. А кому? Выбьет зверя дочиста и пошли дальше – хоть трава не расти. Ну, и торопимся друг перед дружкой. И в этом все дело, голубчик...

Монахи скоро надоели, а до весны было еще далеко: ко­рабли могли выйти в плавание только весной. Выехать же в Охотск не было возможности раньше, чем просохнут доро­ги. Пользуясь свободным временем, Григорий Иванович кат­нул на север подстегнуть охотников за белкой, забрать у них, что уже набито, подкинуть пороху, дроби... Готовился к боль­шим делам в Кяхте. А на досуге решил поразмыслить о том, как обзавестись крепкой рукой в столице.

К весне Шелихов получил ободряющие сведения из Охотска. Оттуда писали: «Корабли почти готовы. Как только лед сойдет, будем спущать, а потом и грузиться. Товар, люди есть».

Обязательства Резанова позаботиться о духовной миссии кончались Иркутском. Однако Шелихов пригласил его про­ехать вместе с ним в Охотск – проводить монахов на ко­рабли, – сам он не решался взять на себя эту обузу. Это чрезвычайно устраивало Резанова – он жаждал ознакомить­ся не только с делами такого выдающегося организатора, как Шелихов, но и с его замыслами, новизна которых и размах захватывали. Ведь Шелихову нужна теснейшая связь с Пе­тербургом и помощь оттуда. Эта мысль стала перед Реза­новым с поразительной ясностью... Было и другое. В семье Шелихова он давно чувствовал себя как дома: приходил за­просто посидеть, не подыскивая предлогов, любил посвящать Наталью Алексеевну в жизнь крупного чиновничества в Пе­тербурге, уговаривал проехать туда с мужем – побывать в театрах, повеселиться.

К вечернему чаю собирались всей семьей. Не дичились Резанова и девицы. На юную Анну, похожую на мать, Реза­нов давно засматривался... Чего думать? Молода, красива, скромна, много читала, особенно по географии, богата. Не похожа на развязных петербургских девиц... Правда, купчи­ха. Что скажут в Петербурге?.. Однако торгующее дворян­ство не выдумка, оно необходимо государству. Россия осо­бенно нуждается в широком выходе на международный ры­нок и только тогда будет играть подобающую ей мировую роль. Коммерсанты – это ведь не просто торговцы, это по­литически влиятельные лица, нужные государству. Они могут получать и высокие дворянские титулы за оказываемые го­сударству услуги – графство, княжество...

Резанова все больше влекло к умному, предприимчивому купцу. А Шелихову молодой, любознательный и со связями Резанов решительно пришелся по душе. Так, не сговариваясь, оба стремились друг к другу.

Затеваемая комбинация, в которой имя Анны не называ­лось, но подразумевалось, давно уже не была тайной для всего города. Об этом своевременно позаботилась сваха, трудолюбиво сплетавшая брачные сети. Догадывалась и Анна. Стала с чего-то вдруг конфузиться, убегала при появлении Резанова, хотя тот ни одним намеком не выдавал ни своих чувств, ни намерений. Купеческий обычай заставлял начи­нать дело с родителей, и Резанов откладывал свое решение до поездки с Шелиховым в Охотск...

Провожали монахов всем городом после молебна в архие­рейской церкви и прощального обеда у генерал-губернатора. С архиереем архимандрит окончательно договорился о рукоположении его «во епископа» будущей Кадьякской епархии через два года работы «по просвещению» дикарей на остро­вах. Решили ехать на колесах до Усть-Кута и дальше до Якутска – водою по Лене.