Под защитой высших сил - Евгения Горская

– Почему ты решил, что у них любовь? – перебила его Татьяна.

– Потому что он ночевал в ее номере, – усмехнулся Федор. – А номер находился с моим по соседству.

– Федор, я хочу с ней встретиться! – Татьяна не знала, зачем ей нужна подруга Ракитина, просто чувствовала, что это… удача.

– Зачем? – искренне удивился он.

– Федор, ну пожалуйста. Мне надо с ней поговорить.

– Тань, ну как ты себе это представляешь? Я позвоню Ларисе и скажу, что некая Саморукова хочет с ней поговорить? Ты из меня дурака-то не делай, пожалуйста.

– А где она директор?

– Да не помню я! В шарашке какой-то. Ты можешь объяснить, какого лешего тебе понадобилась Лариса?

– Я тебе все объясню, только не сейчас. Пожалуйста, помоги мне. Позвони этой Шелеховой и скажи, что я хочу… устроиться к ней на работу. Пожалуйста, Федор.

Таня знала, что он не откажет. Он давно уже не мог ни в чем ей отказать.

Он и не отказал.

– Ну… ладно, – недовольно произнес он.

– Федор, – Татьяна почти шептала в трубку, – я тебя очень люблю. Ты помни об этом, пожалуйста.

– Я тоже тебя люблю, – помолчав, заверил он.

Господи, как же ей повезло с ним.

– Мам! – крикнула Татьяна, вскакивая с кровати. – Завтрак готов? Я опаздываю.

Тут ей стало так весело от этого глупого слова «опаздываю», что она замурлыкала какой-то прилепившийся мотивчик. Как будто она может куда-то опоздать! Это Берсеньева может опоздать на работу и получить за это выговор, а она вовсе не обязана соблюдать идиотские правила. Она уже давно приходит, когда сочтет нужным, и уходит, когда захочет.

Так есть, и так будет всегда, и никакой Ракитин ей не помешает.

Татьяна вприпрыжку побежала в ванную, а потом на кухню.

– Ой, вкуснота какая! – радостно закричала она, любуясь на фруктовый салат. – Спасибо, мам.

Она ни минуты не сомневалась, что справится с Ракитиным. Конечно, справится, какие могут быть сомнения?

Но ей хотелось, чтобы Ракитин понял, что она самая красивая и самая умная и что сам бог велел ему в нее влюбиться, а Берсеньева чтобы завидовала, страдала и злилась, и она, Татьяна, ее жалела.

– Когда придешь? – поинтересовалась мама, забирая пустую тарелку дочери.

– Не знаю, – пожала та плечами, – как получится.

У нее все получится. Обязательно. Нужно только не торопиться и тщательно продумывать каждый свой шаг.

С утра Настя успела сделать очень многое, практически закончив первый том проекта. Она внимательно просмотрела все сегодняшние правки, проверила наличие чертежей и отправила проект по электронной почте в смежный отдел на согласование, а заодно Саморуковой. В том, что та смотреть проект не станет, Настя не сомневалась, до сих пор начальница не обременяла себя изучением выпускаемой в отделе документации, но послать полагалось, и Настя послала.

За окном сияло мягкое осеннее солнце, в этом году стояла удивительно мягкая осень, как будто природа извинялась за безобразное, мучительное в своей аномальной жаре лето. Настя постояла у окна, не решив, выходить на улицу или сделать побольше, посмотрела на проезжающие внизу машины, вздохнула и, вернувшись за стол, потянулась к телефону.

– Мам, привет. Расскажи мне про Левину первую жену, – попросила Настя. Мать сняла трубку после первого же гудка, это означало, что она у себя в кабинете и одна. Когда у мамы, работавшей в крупной компании, были люди, трубку снимала секретарша.

– Господи, Настя! – засмеялась мать. – С чего вдруг такой интерес? Разве ты ее помнишь?

– Нет, конечно. Я и не знала, что Лева был женат до тети Лили.

– Аля погибла, когда тебе было два года. Вообще-то ты ее любила. Когда мы собирались семьей, Лева тебя с рук не спускал, и Аля тоже. Я думаю, она с тобой возилась, чтобы продемонстрировать ему любовь к детям. Она вообще перед ним старалась казаться добренькой. И у нее это получалось.

– А на самом деле?

– А на самом деле это была хитрая стерва. Хитрая, завистливая, жадная. Недаром бабушка ее терпеть не могла с первой минуты, у нее чутье на людей.

– А в чем выражалось, что она хитрая стерва?

– Во всем, – вздохнула мама. – При Леве Аля сидела паинькой, рвалась нам с бабушкой помогать на стол накрывать, а стоило ему выйти… Она говорила такие гадости, которых я ни от кого не слышала ни до, ни после. Меня она особенно задирать опасалась, я ведь и ответить могу, и Льву нажаловаться. Мне она говорила гадости по мелочи. Какое у тебя платьице хорошенькое, и не скажешь, что копеечное. Оно ведь дешевое, правда?.. А вот на бабушке отыгрывалась по полной. Очень любила удивляться, что я ни на кого из папиной – то есть деда твоего – родни не похожа, хотя это бред полный. На дедушку я не похожа, это верно, а на тетку его очень похожа, этого просто нельзя не заметить. То намекала, что бабушка из библиотеки книги домой носит, ворует, попросту говоря. Иначе откуда же у нас столько книг? Бабушка тогда заведующей библиотекой работала. Постоянно говорила что-нибудь в том же духе. Но это было уже потом, когда они поженились. А сначала Алечка была нежной девочкой, которую всем хотелось погладить по головке. Кстати, Ирина Анатольевна, через которую я тебя на работу устраивала, была Алиной подружкой. Они вместе работали. Ира была единственной, кого Аля с нами познакомила. И на свадьбе с Алиной стороны были только ее мать и Ира.

– Надо же! – удивилась Настя. – Я считала, что Ирина твоя подруга.

– Так и есть. Аля нас познакомила, и Ира стала моей подругой. В отличие от Али.

– Мам, – не выдержала Настя, – эта Аля действительно была такой отвратительной? Ты же раньше ни о ком так плохо не отзывалась. И бабушка тоже.

– Я уже и сама не знаю, – помолчав, призналась мать. – Аля была какой-то… другой. У нас в семье все относились друг к другу с любовью. С доверием. Аля стала отваживать от нас Льва с первого же дня. Когда у бабушки день рождения, у Али болит голова, или сердце, или еще что-нибудь, и она никак не может приехать. И Лева не может, потому что вынужден ухаживать за больной-пребольной женой. Каждый раз такое, конечно, происходить не могло, Лева же не дурак, но от семьи она ухитрилась отдалить его здорово. Конечно, это не могло нам нравиться. С другой стороны, ничего особо подлого она никому из нас не сделала, это надо признать. А вот Льву она жизнь сломала. До встречи с ней он был совсем другим. Веселым, ироничным. После свадьбы веселости в нем поубавилось. А уж потом… Он улыбаться-то стал, только когда Лиля с Игорьком появились.

Простившись с мамой, Настя попыталась углубиться в следующий проект, но через несколько минут встала и решительно направилась к кабинету главного инженера Ирине Анатольевне, маминой подруги, которую знала с детства. Настя тогда училась, надвигалась преддипломная практика, и Ирина Анатольевна предложила ей работу в институте. Насте было все равно, где работать, никаких пристрастий у нее не имелось, и она согласилась. И Саморукову позвала. На свою голову.

– Ну наконец-то, – заулыбалась Ирина. – Я думала, ты уж совсем обо мне забыла. Садись. Чаю хочешь?

– Нет, спасибо, – оглядевшись в уютном кабинете, Настя уселась напротив Ирины Анатольевны.

– Ну как жизнь?

– Так себе, – призналась Настя. – Уволюсь, наверное.

– Почему? Россман тебя хвалит. Твоя фамилия вообще часто звучит на совещаниях, и директор о тебе наслышан, и все ведущие разработчики.

– Да так, – замялась Настя. – Я вообще-то не поэтому пришла.

– Подожди, – железным незнакомым тоном оборвала ее Ирина. – Что случилось? Тебе же нравилось у нас.

– С начальством не сработалась.

– С Саморуковой?

– Да.

– Татьяну продвигал Федор Левашов, бывший зам генерального. Он недавно в Главное управление перешел, теперь наше начальство.

Настя кивнула, она знала, кто такой Левашов и что он перешел куда-то с солидным повышением. В институте новости распространялись быстро.

– Уж не знаю, для какой надобности ему надо было Саморукову продвигать. На любовника ее он не похож, я его давно знаю, и его жену, у них прекрасная семья, дружная. – Ирина Анатольевна поднялась и прошлась по небольшому кабинету. – Собственно, когда обсуждали вакансию начальника отдела, вариантов было два: ты и Саморукова. Мне казалось, что тебя лучше ориентировать на научную деятельность, работать ты умеешь и любишь. А администратор из тебя получился бы так себе. Знаешь, Настюша, начальник должен уметь обижать людей. Не обязательно, что придется это делать, но уметь нужно. Понимаешь? Может случиться так, что придется уволить хорошего человека, а оставить плохого, например. Да много чего приходится делать вразрез с собственными симпатиями и антипатиями. И мне казалось, что тебе это будет… сложно. Но я никак не могла предположить, что ты решишь увольняться. Татьяна знает, что я тебе не чужой человек?

Ирина опять села за стол и в упор посмотрела на Настю.

– Не думаю. Я, во всяком случае, ей не говорила.