Потерянное наследство и хронология. История вокруг двух хронологий в одном тексте - Андрей Ковалев

Церемония лечения золотухи королями-врачевателями, начиная с простого возложения рук, а точнее – с прикосновения ко лбу или к больному месту, пройдя христианскую фазу осенения крестом пациента и его ран, к Новому времени превратилась в пышный, разработанный до тонкостей, церемониал – принадлежность абсолютных монархий. Но именно с наступлением эпохи Возрождения, когда начинается пересмотр старых верований, приходит и распространение неверия во врачебные достоинства королей, которое до этого проявлялось только в единичных случаях82. И это – первая ласточка, извещающая о перемене в отношении к представлению о божественном происхождении (или – божественном Провидении, как в случае Капетингов) королевской власти. И хотя пышный церемониал служит компенсацией распространению этого неверия, призван скрыть его, но он, как всегда, для проницательных людей только подчеркивает опадание внутренних содержаний. Начиная с XVI века старинная словесная магическая формула, которой короли Франции сопровождали акт исцеления, заменяется на: «Король руки на тебя возлагает, Господь от недуга тебя исцеляет», что отражает факт осознанной передачи своих способностей Господу83. И со временем приходит осознание необходимости более веских доводов в защиту законности своего положения, а точнее – прав и власти. И один из таких доводов могла быть и более серьезная проработка генеалогических древ, поиск «доказательств» своего происхождения, если и не от богов, то – от Девы Марии84, от Марии Магдалины… или хотя бы от Константина Великого.

Но первый удар по представлениям о священности королевской власти нанесла грегорианская реформа во второй половине XI века, названная так по имени папы Григория VII (Гильдебранда). Её целью, в первую очередь, было лишить мирских владык их сверхъестественного облика, низвести европейских королей до уровня простых смертных, властных только над вещами сугубо земными. При Григории VII эльзасский монах Манегольд Лаутенбахский в трактате, посвященном апологии папской власти, объяснял, что король, избранный, дабы препятствовать деяниям злых людей и защищать людей добрых, должен, если уклонится от исполнения своих обязанностей, быть лишен сана, ибо в подобном случае он несомненно «сам расторгает соглашение, силою коего произведен он в короли» /24, с. 205/. Реформаторское течение XI века, представляя собою, прежде всего, стремление положить конец старинному смешению мирского и духовного, не только ставило духовную власть на земле выше королевской, но и развенчивало священный ореол вокруг последней, и тем самым принижало положение королей в глазах их подданных.

Отношения между мирской властью и Церковью ужесточились из-за нововведений этого Папы до того, что Генрих IV низложил Григория VII, устроив Собор немецких епископов в Вормсе, на что Григорий ответил первым отлучением Генриха. Это играло на руку тем немецким аристократам, которые хотели свергнуть императора. Тогда Генрих, чтобы удержать престол, пришел в суровый мороз пешком к Папе, который тогда жил в замке Каносса между Моденой и Пармой, и формально прося прощения, три дня простоял у ворот замка, пока его не впустили… «Пойти в Каноссу» стало нарицательным выражением для обозначения поражения и господства Церкви над государством.

Мнение Григория VII о монархической власти выражено в его знаменитом послании, адресованном епископу мецскому Герману (от 15 марта 1081 г.) В эту пору он вторично отлучил от церкви императора Генриха IV и начал борьбу за воплощение своих идей «… не на жизнь, а на смерть и отныне может не соблюдать излишних предосторожностей… С какой-то яростью он возвышает священство и унижает королевскую власть, третируя ее, словно установление поистине дьявольское. Из чего же проистекает, с точки зрения Григория, вопиющее несовершенство земных государей? Из того, что, будучи людьми светскими, они остаются чужды сверхъестественной благодати…» /24, с. 206—207/. Много ли значит король, каким бы могущественным он ни казался на Земле, рядом со священником, способным «единым своим словом» пресуществить хлеб и вино «в тело и кровь Христовы»? – Вот вопрос, постановка которого в XI веке заставила придворных историков и самих королей искать доказательства божественного Провидения в факте правления конкретного человека. И способность лечить золотуху наложением руки – ответ, оставшийся со временем в основном для простолюдинов, через завоевание сердец и умов которых вели борьбу короли и Папа.

А для аристократов требовалось или «объяснение» факта появления такой способности в конкретном роде, или более весомое доказательство. И здесь кстати было бы свидетельство особого происхождения королевской семьи. И в результате мы имеем почти полное молчание в средневековой литературе XI – XIII вв., которая была полностью религиозной, о врачебных чудодейственных способностях королей. И это, как подчеркивает Марк Блок /24, с. 212/, было следствием подчинения велению Церкви. Но первые светские романы времен крестовых походов, объединяемые в цикл рыцарей круглого стола, хотя и подчиняются этому неписанному церковному запрету упоминания, но дают подсказку в каком направлении аристократам искать ответ…

В эпоху Реформации этот вопрос обострился. В Англии, в результате бракоразводного процесса Генриха VIII и Екатерины Арагонской (которая, ко всему прочему, была старше короля на 5 лет), официально – из-за отсутствия наследников мужского пола и «незаконности брака», не официально – из-за желания короля жениться на леди Анне Болейн (будущей матери Елизаветы I), в 1529 – 1532 гг. произошел разрыв с Римско-католической церковью (которая не давала развода) и началась Реформация в Англии, приведшая к появлению современного варианта англиканской Церкви. В 1534 году Генрих VIII был провозглашен, на основании принятия парламентом «Акта о супрематии», Главою Церкви Англии и тем самым, несколько банальным образом – без какого-либо обоснования, воплотил давнюю мечту многих аристократов о короле-первосвященнике. Страна, имевшая меньшие основания для Реформации, чем Франция, Германия и Швейцария, стала первой европейской страной, отпавшей от церковной власти Рима. Чему способствовало островное положение Англии. Акт о супрематии, не содержа богословского обоснования, утверждал, что правами Верховного главы английской Церкви король обладал «в долготу дней», то есть Акт не передавал Генриху VIII никаких новых прав, а лишь торжественно подтверждал их. Тем не менее, авторы Акта не были уверены во всеобщем одобрении нововведения, так как в том же году был издан «Акт об измене», согласно которому лица, отказавшиеся под присягой признать «Акт о супрематии», обвинялись в государственной измене. Именно согласно Акту об измене был осужден и обезглавлен Томас Мор – великий писатель-утопист. Мария I (Кровавая – старшая дочь Генриха VIII от брака с Екатериной Арагонской), вступив на престол в 1554 году, отменила Акт о супрематии и осуществила возвращение Англиканской церкви в лоно Католической. После Марии королевой Англии становится Елизавета I (с 17 ноября 1558) и начинается «золотой век» – Елизавета утверждает религиозный выход из-под власти Рима, как государственный курс, но не преследует католиков.

Для Нострадамуса, пишущего свои «Послания» в марте 1557 и июне 1558 гг., это события текущего дня. И конкретно в это время в Англии восстановлено католичество. Одно дело красивый символ рыцарских эпох – «король-рыбак», совсем другое – чем конкретно обернулись для Англии церковные реформы Генриха VIII. И хотя Нострадамус тайно стоит на стороне гугенотов, но вряд ли он желает для Франции повторения английского варианта выхода из-под власти католической церкви. Будучи врачом, он, видимо, не склонен ни к методам католика-идеалиста Мора лечить огнем заблудшие души, т.е. – отошедшие от католической веры и впавшие в протестантскую ересь, ни к несколько маниакальной идее Кромвеля – полностью разрушить католическую церковь. Но век Елизаветы в Англии еще не настал, и пророку-врачу, пишущему послания Генриху II, приходится с осторожностью нащупывать свой путь.

Если предполагать существование внутренней логики в прозаическом тексте Нострадамуса, приведшей к близости в «Послании» утверждения об истоках чудодейственных способностях предков Генриха, отсылки к событию в начале 7-го тысячелетия и первой хронологии, то напрашивается вывод: их связывающая нить, скорее всего, генеалогическая. При этом со скрытой политической подложкой. Первенство королей перед Папой заключено в сакральных священных достоинствах крови. Эта идея так ярко и образно выразилась во всем цикле легенд Чаши Грааля, что, занимаясь вопросами королевской генеалогии, почти невозможно обойти ее.