Потерянное наследство и хронология. История вокруг двух хронологий в одном тексте - Андрей Ковалев

Отметим, что абсолютно такой же знак применен при выбивании даты «1566» на барельефе в Эдинбургском замке95, в честь рождения Марией Стюарт сына, будущего короля Англии, Иакова I, который на следующий год после восхождения на английский престол (1603 г.) распорядится сделать новый перевод Библии, «дабы избежать папистских ошибок». В результате в 1611 году появится и будет утверждена для богослужения знаменитая Библия короля Иакова. Т.е. использование этого знака было распространено не только среди протестантов и могло быть частью некоторой более ранней традиции96. При этом, вкладываемый в использование этого знака смысл может оказаться гораздо более интересным, чем отражение факта существования сильно нетрадиционных хронологических представлений.

Зададимся вопросом: Что могло толкать выбивать якорь в качестве обозначения единицы в записи дат? Ответ достаточно прост: использование до XIII века греческого алфавита для записи чисел. При этом буква I использовалась для записи числа «10». При переходе к арабским числам она сохранилась в записи чисел, видимо, из-за схожести с цифрой «1», потеряв при этом жесткую привязку к числу 10. Поддержало это сохранение и применение (уже на любой позиции) латинской буквы I для записи числа 1. В результате, она, вместе с латинской J, использовалась в качестве цифры 1 в записи чисел и дат. Привычка видеть букву I, как первой буквы имени Иисуса, на месте первого знака в хорошо знакомой христианам тетраграмме – IC XC – могла подталкивать использовать ее для обозначения единицы именно в числе тысяч. Переход от I к символу якоря (возможно, через промежуточное использование буквы J) легко объясним, поскольку оба были символами Христа.

Со временем символ якоря мог трансформироваться, теряя свой первоначальный смысл и меняя очертания. Так на фасаде дома №26 по улице Пикк (Таллин) существует почти аналогичный знак, где он был использован при записи даты (1749) в барельефе (См. рисунок 3).

Рис. 3 Единица в барельефе, как первая цифра даты 1749, на фасаде дома в Таллине

Пикк 26 – жилой дом, который с 1517 года принадлежал братству черноголовых, созданному в Таллине, скорее всего, в середине XIV века97, вскоре после того, как Дания продала свою часть Эстландии великому магистру Тевтонского ордена (1346), который передал её ландмейстеру (магистру) Тевтонского ордена в Ливонии (1347). Эта должность появилась после вхождения в Тевтонский орден остатков Ордена меченосцев (Ливонского братства воинов Христа), руководствовавшегося в годы своего независимого существования (1202 – 1237) уставом ордена Тамплиеров, и можно предполагать сильное влияние последнего на деятельность ландмейстеров в Ливонии. Тевтонцы, соперничавшие с храмовниками в Святой земле, были против слияния с орденом меченосцев, но на нем настоял сам Папа римский Григорий IX98. После разгрома ордена тамплиеров в 1307 – 1314 годах, небольшая часть его рыцарей (с частью серебра ордена?) могла перебраться под защиту ландмейстера Тевтонского ордена в Ливонии. Отчасти этому соответствует упоминание в хрониках прибытия в ноябре 1307 года в Рижский залив нескольких кораблей без опознавательных знаков, разгружаемых несколько дней. К этому следует добавить, что в закладке города Риги в 1201 году епископом Альбертом (основателем ордена меченосцев) принимали участие и 20 рыцарей-тамплиеров. Поэтому не удивительно, что орден меченосцев (создаваемый на территории Лифляндии) в 1202 году принял для себя устав тамплиеров.

В конце XIII века в Риге существовало братство св. Георгия, в которое принимали молодых неженатых иностранных купцов. Обычно историю его появления рассматривают как результат возникновения Малой Гильдии купцов при уже существующей Большой. Обзаведенный семьей купец имел возможность из братства св. Георгия перейти в Большую гильдию. Первоначально его патроном был св. Георгий – покровитель рыцарей и воинов, позже (предположительно с середины XIV века) – св. Маврикий, и за ними закрепилось прозвище Черноголовых, поскольку в центре герба братства была изображена голова святого Маврикия. С начала XV века в Ревеле (Таллине) оно берет на себя функции защитника города99. Знак, создающий впечатление буквы J с небольшим крючком справа, имеет явное сходство и с пикой, напоминающей о служебных функциях братства черноголовых. На фасаде соседнего дома вылеплено четыре герба ганзейских контор100 городов Брюгге, Новгорода, Лондона и Бергена. На гербе города Бергена, который в XIII веке был столицей Норвегии, а в XIV (1360) перешел в руки Ганзы, изображена половина орла в левой части (его делит центральная вертикальная линия) и коронованная рыба – в правой. Последний символ мог бы использоваться или как знак царствующего Христа, или потомка короля-рыбака, но в данном случае просто товарный знак «фирмы» – Норвегия долго время была монополистом в торговле вяленой рыбой (треской).

Вернемся к основной теме этой главы. Мог или нет якорь, в рассмотренных записях дат, скрывать нетрадиционный взгляд на время жизни Христа? Приведенные здесь доводы «против» в действительности говорят только о пути появления обыкновенного содержания, но не опровергают возможности привнесения скрытого варианта. Более того, как мы помним, обыкновенное использование и прочтение было необходимо для сохранения скрываемого. А что же говорит «за» возможность существования скрытого содержания? Пока только близость персонажей, участвовавших в использовании символа якоря и затрагиваемых здесь, к некоторым сторонам побочной темы – Грааль, его род, протестантство. Не получив однозначного ответа на вопрос, является ли использование якоря проявлением каких-либо скрытых представлений, в том числе и хронологических, запомним сам этот пример – мы к нему еще вернемся ниже. А пока только заинтригуем читателя вопросом: Почему мы так уверенны, что в Таллине и Эдинбурге при выбивании дат использован символ именно якоря, а не чего-нибудь другого?

II. О том, что часть аристократии Франции, Швейцарии и Германии, стоявшая в XVI веке на стороне Реформации, могла считать время первоначальной христианской церкви более близким к ним, возможно, говорит и попытка папы Григория XIII (1572 – 1585) реформой календаря 1582 года вернуть протестантов и Восток в лоно истинной (католической) Церкви. Об этом написано в самом начале буллы, посвященной введению нового календаря. Но откуда такая надежда? В булле «Inter grabissimas» (от 24 февраля 1582) говорится: «Былo зaбoтoю нaшeю нe тoлькo вoccтaнoвить paвнoдeнcтвиe нa издpeвлe нaзнaчeннoм eмy мecтe, oт кoтopoгo co вpeмeни Hикeйcкoгo coбopa oнo oтcтyпилo нa дecять днeй пpиблизитeльнo, и XIV Лyнe вepнyть ee мecтo, oт кoтopoгo oнa нa чeтыpe и пять днeй oтxoдит, нo и ycтaнoвить тaкжe cпocoб и пpaвилa, кoтopыми бyдeт дocтигнyтo, чтoбы в бyдyщeм paвнoдeнcтвиe и XIV Лyнa co cвoиx мecт никoгдa нe cдвигaлиcь». Но какая связь между календарным днем равноденствия и конфликтом между византийской и римской церквями, тем более – между протестантами и католиками? Не в том ли, что разъяснение, сопровождающее 10-дневный перенос, должно было убедить ученую часть протестантов в давности Никейского Собора и первых христианских веков, и тем самым показать неправомочность их представлений и, возможно, притязаний? Поскольку: доказательство давности событий в Иерусалиме показывало ложность генеалогических построений, связанных с участниками этих событий.

В 1583 году Григорий XIII направил Вселенскому Константинопольскому Патриарху Иеремии II посольство с дарами и предложением перейти на новый календарь. В конце 1583 года на соборе в Константинополе все эти предложения были отвергнуты, как не соответствующие каноническим правилам празднования Пасхи. К тому же Патриарх считал Григорианскую реформу одним из орудий завоевательной политики папства по отношению к Восточной Церкви.

Отметим, что булла Папы Григория XIII о реформе календаря вышла как раз перед последним из трех великих соединений Сатурна с Юпитером на границе знаков Рыбы – Овен, которые происходили в: 7 г. до н.э., 789 и 1583 годах. Возможно, были веские причины поторопиться.

III. В эпоху Ренессанса фраза «что вверху, то внизу – все едино» была не только эзотерической формулой, ключом к построению философских воззрений, но и отражением реальных, ежедневно переживаемых чувств. Во время предобеденной молитвы – благодарения за хлеб насущный, и в ночной созерцательности, когда

«…земле мала

околица, она переросла себя и стала больше небосвода,

а крайняя звезда в конце села —

как свет в последнем домике прихода»,101

происходило то, что потом назовут соединением микрокосмоса человеческой жизни с макрокосмосом божественных установлений, с движением светил. В те наивные времена фигуры созвездий были полны духом (а не 4-градусным по Кельвину разряженным газом и электромагнитными волнами) и говорили о готовности в назначенный час снова воплотиться в истории правителей-близнецов или спасения девственницы от Чудовища. Средневековый ум искал и находил на небе отражение истории Христа, рожденного Девой, символ Креста и образы из историй, где главенствуют мотивы спасителя и целителя. И в первую очередь – в астрологических особенностях созвездия Рыб. Само слово «Рыба», записанное по-гречески – Ιχθύς – часто читалось как аббревиатура – Иисус Христос Божий Сын Спаситель. Известно, что Христа иногда называли сыном Рыбы (бен Нун, Навин), и даже упоминалась новозаветная книга Иисуса Навина.102