Город динозавров - Дмитрий Емец

«Скоро он закупорит коридор, и, чтобы вытащить его, придется разбирать дом и тянуть его подъемным краном», – говорит мама.

Тираннозавра решили переселить в ангар, где завершалось клонирование новой партии динозавров. После грустного прощального ужина, который прошел в полном молчании, папа встал и, вздохнув, негромко сказал: «Пора!» Шпрот, туловище которого было в коридоре, а голова в кухне, тоже произнес: «Пора!» – подражая папе. Нюсяка залилась слезами, и ящер удивленно покосился на нее, не понимая, что огорчило маленькое существо.

Поздним вечером папа подогнал к самому подъезду большой грузовик. Водитель грузовика, молодой румяный парень, думал, что мы собираемся перевозить мебель, и удивлялся, почему мы это делаем на ночь глядя.

– Заплатите когда? До или после? – спросил водитель.

Мама, огорченная прощанием, с заплаканными глазами, молча сунула в ладонь шофера килограммовый золотой слиток. Она до сих пор плохо разбирается в земных мерках ценностей и вполне способна отдать за пачку вермишели в магазине крупный бриллиант. (Чаще всего, что самое смешное, его не берут, считая фальшивым.)

Шофер рассмотрел слиток при свете фар, увидел на нем высшую пробу, и нижняя челюсть у него отвисла.

– Настоящий? – не поверил он.

– Забыли разменять на бумажные деньги! – заверил я.

Шофер искоса посмотрел на нас, не стал больше задавать вопросов, а быстро замазал грязью номера на своем грузовике.

– Сделаем вот что: отвезу ваш груз, а потом забываю о вас, а вы обо мне. А то, что у меня в кузове, – не мои проблемы! Я в чужие дела не суюсь! – решительно сказал он.

– Отлично! – насмешливо кивнул папа. – Моя хата с краю, я знать ничего не знаю! Двое дерутся – третий не лезет! Очень правильная житейская философия! Открывай кузов и разбери там, а то у нас довольно крупный груз!

Тем временем, убедившись, что в подъезде никого нет, я открыл дверь квартиры и позвал за собой Шпрота. Динозавр неуклюже стал протискиваться в дверной проем. Мне показалось, что он не пролезет, но в конце концов ему удалось протиснуться, и он оказался на площадке.

Шпрот по привычке ткнулся мордой в кнопку вызова лифта, но в кабину тираннозавр никак не помещался и сообразил, что ему придется идти пешком. Я подманивал его куском говядины, и Шпрот неуклюже спускался по ступенькам, то и дело жалобно повторяя: «Дай, дай! Приятного аппетита!» Спуск с восьмого этажа на первый занял у нас добрых пятнадцать минут и закончился тем, что тираннозавр прочно застрял в дверях подъезда.

Я навалился на ящера и с большим усилием вытолкнул его наружу, учитывая, что он сам помогал мне изо всех сил. Водитель сидел в кабине и на Шпрота не смотрел, придерживаясь своего житейского правила, что кто много знает, тому не дадут состариться.

Тираннозавр запрыгнул в кузов, и грузовик под его тяжестью порядочно осел.

– Ну и поросенка мы откормили! – присвистнул папа.

Я посмотрел на опустевшую песочницу во дворе, из которой я день за днем вычерпывал содержимое, и улыбнулся: знал бы Шпрот, из чего была изготовлена его говядина!

Фритт и Апрчун забрались в кузов, чтобы ящер не беспокоился и не пытался выпрыгнуть на полном ходу, а я сел в кабину к шоферу. Мама с сестрой остались дома следить за Рамой. Они попрощались с тираннозавром, и Леедла зашла в подъезд, чтобы не видеть, как Нюсяка, прорыдав: «Шпрот, я буду скучать!» – прыгнула в грузовик и повисла у тираннозавра на шее.

Ящер, шею которого обнимала маленькая девочка, стоял со смущенным видом, беспокойно произнося: «Хрр! Крр!» Наконец Нюсяка отпустила тирекса и, плача, побежала за мамой в подъезд. Шпрот хотел последовать за сестрой. Он вопросительно посмотрел на Фритта и Апрчуна, но они подняли борт кузова. Папа постучал по крыше кабины, и грузовик тронулся.

Водитель подозрительно косился на меня всю дорогу после того, как на одном из поворотов из кузова донесся грохот, рычание, а потом мы услышали песню: «Ой, мороз, мороз!» Вначале ее пели два голоса, но потом подхватил и третий, хриплый, вроде с акцентом. Через какое-то время первые два голоса замолкли, а третий, хриплый, непрерывно бубнил: «Ой, мороз, мороз!» – в течение всей дороги.

– Кто у вас там? – не выдержал водитель. – Психа, что ль, в дурдом везете?

– Нет, попугая, – ответил я, но тут, опровергая мои слова, из кузова донесся гортанный рык тираннозавра. Шпроту не нравилось, что грузовик трясется, и он буянил.

– И это попугай? – не поверил шофер.

– Попугай отдельно, а это тигр. Мы его дрессируем для цирка, но у нас не очень-то получается.

– Тигр?! – Шофер дернул руль, и грузовик вильнул. – Можно будет посмотреть?

– Конечно, посмотрите, – великодушно разрешил я. – Только учтите: он без клетки, а предыдущего дрессировщика сожрал. Поэтому я за вашу безопасность не ручаюсь, ведь он очень нервный и не любит посторонних.

У перекрестка шофер, щеки которого давно потеряли свой румянец, слишком резко тормознул, и нас занесло на гололеде.

– Этих двоих он не растерзает? – спросил водитель.

– Они застрахованы... – объяснил я. – К тому же тигр их немного знает.

По изменившейся физиономии водителя я понял, что мне удалось напугать парня. Даже возле ангара, к которому мы подъехали, долго крутясь в переулочках и дворах, шофер не вылез из кабины и закрылся изнутри.

Папа открыл ворота ангара, и тираннозавр Шпрот, неуклюже выбравшись из кузова, прыгнул внутрь, словно обрадовался новому дому. Когда грузовик скоропалительно уехал, я осмотрелся.

Ангар стоял на пустыре, который примыкал к железнодорожным путям. Место было подходящее и безлюдное. Именно здесь, в утепленном ангаре, арендованном нами, и суждено было появиться на свет динозаврам XXI века! И должно это было произойти со дня на день. Клонирующие устройства работали день и ночь, и в специальных чанах просматривались силуэты выводимых ящеров.

В последние дни перед этим грандиозным событием я забросил школу и все время проводил в ангаре. Иногда по два или три раза в день к нам прилетала – именно прилетала! – мама. Облачность в те дни была сплошной, влажность высокой, в воздухе висел туман, и мама могла запросто летать, не беспокоясь, что ее заметят. Правда, потом она рассказывала, что поначалу, забыв дорогу и излишне разогнавшись, она залетела на Камчатку и поняла это, когда увидела вытянутую форму полуострова и Курильские острова. Тогда, выругав себя за рассеянность, мама развернулась и со скоростью две тысячи километров в час полетела в Москву, задержавшись не больше, чем если бы застряла в автомобильной пробке или долго ждала автобуса.

Перейду к самой захватывающей части нашей истории, когда динозавров стало несколько десятков. Я не удержусь и похвастаюсь, что первым, кто за последние девяносто миллионов лет увидел доисторических ящеров в таком количестве и разнообразии видов, был я!

За два дня до завершения клонирования случилось непредвиденное: папа впал в спячку. Он давно ползал как сонная муха, и вот как-то утром ангар огласился храпом, а Фритт заснул на полу рядом с пультом управления. Кожа отца, как всегда в таких случаях, покрылась защитным коконом, и он стал похож на мумию. Мы знали: пока очередной период спячки не завершится, папу не разбудить. Значит, следующие две-три недели придется обходиться без него. Я поднял его, отнес в заднюю комнату, положил в картонный ящик и утеплил специальной стружкой. Теперь он был надежно упакован, чтобы сохраниться здесь до завершения спячки.

Его спячка – это необходимая потребность организма, в остальное время – иногда по нескольку месяцев – папа бодрствует непрерывно 24 часа в сутки. Усталость постепенно накапливается, пока недобранные ежедневные часы сна не суммируются, не берут свое – и тогда папа становится коконом.

Пульт управления загудел, требуя внимания, и я подбежал к нему. На нем мигала красная лампочка тревоги и пульсировала надпись: «ДАВЛЕНИЕ ПИТАТЕЛЬНОГО СУБСТРАТА В ТРЕТЬЕЙ УСТАНОВКЕ ПАДАЕТ».

Я знал, что в третьей установке, большом полупрозрачном чане, стоявшем в одном из углов ангара, клонировался анкилозавр – массивный криволапый ящер, спина и голова которого были покрыты костяными шипами. В эти важные последние дни следить за установками пришлось мне. Я знал, одна оплошность – и формирование динозаврят нарушится, а огромная работа пойдет насмарку!

Мигание красного светодиода усиливалось, значит, давление продолжало падать. Я бросился к установке, поспешно вспоминая, что рассказывал мне об устройстве агрегатов папа. На мое счастье, причина, из-за которой понижалось давление, оказалась элементарной. Отошло одно из пластиковых соединений, через которые в чан подавался питательный раствор. Стоило мне вернуть соскочившую трубку на место, как красный диод перестал пульсировать и зажглась надпись: «ДАВЛЕНИЕ ВОССТАНОВЛЕНО».

Понимая, что он вот-вот впадет в спячку, папа оставил мне в компьютере необходимые рекомендации. Правда, требовалось время, чтобы все внимательно изучить.