Город динозавров - Дмитрий Емец

Трудно сказать, как этим сыщикам удалось узнать мой домашний адрес, может, Ленка Родионова разболтала или подсмотрели в классном журнале, но в тот же вечер я обнаружил возле нашей квартиры неумело сделанное подслушивающее устройство.

В его основе был диктофон с батарейкой, от которого микрофон тянулся под нашу дверь. Диктофон был спрятан на площадке в коробке, где стоит электрический счетчик. Если бы Нюсяка, возвращаясь домой, не запуталась ногой в проводе, мы бы его не нашли.

Я подменил в диктофоне кассету и наговорил на нее много поговорок, типа: «Любопытной Варваре нос оторвали» и «Много будешь знать – скоро состаришься». Мы с Нюсякой покатывались от хохота, представляя, как вытянутся физиономии горе-сыщиков, когда они его включат.

На другой день диктофон из коробки со счетчиком исчез и больше не появлялся, а парочка детективов наблюдала за нашими окнами в бинокль из подъезда противоположного дома. Об этом сообщил мне дедушка, уловивший их мысли, но еще раньше я заметил, как в их бинокле появились солнечные зайчики. Мы задернули во всех комнатах шторы, и сыщикам пришлось убраться восвояси.

Но разведка и шпионаж на этом не прекратились. Неугомонная фантазия Рылова не давала нам спокойно спать. Однажды они позвонили по телефону и молчали в трубку, а тираннозавр Шпрот, которого молчание вполне устраивало, целый час терпеливо разговаривал с ними, повторяя одно и то же: «Хрр... Примите факс!» – и мастерски воспроизводил факсовые сигналы. Этому он научился из какого-то фильма, и ему понравилось.

Через день после провала операции с биноклем Рылов и Урсуфьев подошли к Нюсяке, когда она играла во дворе, и стали расспрашивать про динозавров, надеясь, что она проболтается. Но сестра говорила о чем угодно, только не о наших питомцах, и шпионы ушли несолоно хлебавши, узнав только, что Нюсяка умеет пускать мыльные пузыри и любит мультики.

– Хорошо хоть они не спросили, КАК она пускает мыльные пузыри! Она бы им поведала много интересного! – заметил дедушка.

– Еще они хотели угостить меня шоколадом, но я им сказала, что терпеть его не могу! – радостно сообщила Нюсяка. И правда, шоколада она не любила, а подкупить ее мылом эти ослы не догадались.

Попыток было немало, но я запомнил только самые нелепые. Как-то они подслушивали у замочной скважины, пока дедушке это не надоело. Он резко распахнул дверь и окатил их водой из таза.

А чего стоит уникальная по бездарности попытка спустить на веревке к нашей форточке диктофон? Мы живем на восьмом этаже, а они спускали с шестнадцатого! Одной веревки понадобилось метров тридцать, да и диктофон ветром раскачивало и ударяло о стену. До нашей форточки диктофон так и не дотянулся. Кто-то из верхних жильцов, мимо окна которого он проплывал, срезал его.

Но правду говорит пословица: «Если долго мучиться – что-нибудь получится». И Урсуфьеву с Рыловым удалось все-таки увидеть динозавров, но произошло это при таких обстоятельствах, которые, я уверен, запомнятся им на всю жизнь и о которых они будут рассказывать своим внукам, хотя я совершенно не представляю этих прохиндеев в роли дедушек...

Сейчас за окном раздался гул. Я подбегаю и вижу схватку двух трицератопсов, Альфонса и Ларисы... Наблюдать такое в городе своими глазами – один шанс из десятков миллионов, и я не хочу его упустить. Но, к сожалению, из наших окон видно плохо. Я оставляю компьютер, а сам бегу на улицу...

Уф! Только что вернулся! Оказывается, трицератопсы раздавили машину, на которой приехали телевизионщики, но те успели отбежать, продолжая снимать на видеокамеру. Когда спустя двадцать минут поединок закончился, оказалось, что это была игра, и оба гиганта, наигравшись, потом мирно паслись рядом.

Пока меня не было, дедушка, которому надоело сидеть в ванне, забрел ко мне в комнату, сел у компьютера и прочел мои записи. Я думал, он будет недоволен тем, что я рассказал о нашем инопланетном происхождении, но Апрчун сказал, что в теперешней неразберихе никто нас не найдет и можно писать о чем угодно. Даже если прочтут – не поверят. Более того, дедушка и сам вдохновился творчеством. Он перетащил в ванную комнату мой компьютер, поставил его на стул и заявил, что хочет сам написать главу. Надеюсь, он не уронит компьютер в ванну. Только что я помог ему присоединить провода.

Глава 9

НРАВОУЧИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ О ЖАДНОСТИ И ЕЕ ПРИСКОРБНОМ ФИНАЛЕ, НАПИСАННАЯ МНОЮ, АМФИБИЕЙ АРИСТАРХОМ С ПЛАНЕТЫ ИРКСИЛОН, С ЗАВЯЗКОЙ, РАЗВЯЗКОЙ, А ТАКЖЕ С МОРАЛЬЮ...[1]

Мой отец начал писать мемуары, когда ему было сто шесть лет, и писал по три страницы в день, пока в двести восемьдесят лет его не настигла безвременная смерть в пасти арракулы. Когда эту хищницу убили и отца извлекли из ее брюха, он был еще жив и успел простонать: «Ах, как рано я умираю! Я не успел написать и трети того, что мог!»

За сто семьдесят три года отец написал более двухсот тысяч страниц мемуаров, на чтение которых, если кто-нибудь отыщет время, уйдет более десятилетия. К стыду своему, я никогда не писал мемуаров, и все мои многочисленные воспоминания и приобретенный более чем за два столетия жизненный опыт могут исчезнуть вместе со мной. Увидев на столе Макса юные, поверхностные и не подкрепленные жизненным опытом заметки и тем не менее поразившись раннему уму юноши, в котором проснулся талант деда, я решил вписать и свою главу в хронику повторного заселения Земли динозаврами.

Когда, даже погрузившись в ванну с головой, я слышу доносящиеся с улицы рыки множества ящеров и дом вздрагивает от топота, я задумываюсь: имели ли мы право изменять историю планеты Земля? Смогут ли земляне ужиться с динозаврами? Боюсь, что нет. История не терпит повторений, нельзя дважды войти в одну реку.

Спустя месяц после того, как мне не позволили разводить крокодилов и вместо симпатичных скользких рептилий у нас появилось хищное сухопутное чудовище тираннозавр Шпрот, я лежал в ванной и размышлял о вечном: о цивилизации, об истории и о нашей роли в ней. Это мои любимые темы, и именно от них меня чаще всего отвлекают. Неожиданно пираньи заволновались. Я телепатически ощутил их страх и сообразил, что крылатое недоразумение где-то поблизости. После того как она съела Джульетту, мою любимую пиранью, этот ящер с кожистыми перепонками вместо крыльев не давал мне ни минуты покоя и подкарауливал моих бедных рыб. В последний раз, когда я пошел на кухню за ящиком майонеза, к которому я питаю слабость, и забыл закрыть за собой дверь, то, вернувшись, обнаружил, что этот убийца сожрал Сильвестра и Петю и подбирается к Арнольду, который мечется по дну ванной, спасаясь от ужасного клюва-гарпуна.

Выронив ящик с майонезом, я схватил Раму за хвост и вышвырнул в коридор. Но, несмотря на такое обращение, хищница, сожравшая моих рыбок, выглядела вполне довольной. После гибели Джульетты, Сильвестра и Пети у меня остались Арнольд, Лукойл и Джамиля – три бедных пираньи-сиротки, до которых не добрался древний ящер.

Полагая, что рыбы волнуются из-за Рамы, я сосредоточился, чтобы выяснить, где находится эта летающая этажерка, и внезапно уловил в непосредственной близости сильнейшие телепатические волны.

Кто-то приближался к нашей квартире с враждебными намерениями. Как многие телепаты, специально не совершенствующие свой дар, я плохо улавливаю и читаю чужие мысли, но всегда чувствую настроение моих объектов: искренность или фальшь, доброту или злобу. Сознания, которые я уловил, находились совсем рядом и были полны завистью и жадностью.

Это меня заинтересовало. «Хорошо, что дома я один. Я смогу хорошенько позабавиться!» – решил я. Я проник в сознание одного из этих враждебно настроенных существ и увидел мир его глазами. Странно наблюдать мир из чужой головы: резко меняются и цвета, и угол зрения, и в первые секунды испытываешь удивление, будто барахтаешься в незнакомом водоеме.

Мне удалось увидеть, что я, а точнее – человек, в сознании которого я находился, поднимается по лестнице. На мне ботинки с мягкой, заглушающей шаги подошвой, которая не скрипит и не стучит, а в руках – большая спортивная сумка с ломиком, клещами и другими инструментами из воровского набора. Человеку не совсем удобно, во-первых, из-за черной шапочки с прорезями для глаз, скрывающей лицо, а во-вторых, живот холодит что-то твердое: рукоятка пистолета, заткнутого за ремень.

Я не один. Впереди меня идет толстяк, одетый как милиционер, но он только выдает себя за милиционера, и мое чутье мне это подсказывает.

– Здесь! – негромко говорит толстяк, останавливаясь на площадке.

Тот, чьими глазами я смотрю, поднимается следом и видит черную металлическую дверь. Я замечаю номер квартиры: 84 – и понимаю, что это наша дверь. Мой спутник достает ключ и вставляет в замочную скважину.

– Они сменили замки, но это не спасет их барахла, – сердито говорит он и достает целую связку отмычек.