Махабхарата - Семён Липкин

О царь, у тебя, властелина земного,

Пришел я просить пропитанья и крова".

"О странник почтенный, — Вирата ответил,-

У нас да пребудешь ты счастлив и светел!

Меня ты своим осчастливил приходом.

Скажи, досточтимый: откуда ты родом?

Каким ремеслом ты гордиться по праву?

Ты имя свое назови и державу".

Юдхиштхира молвил: "Юдхиштхире другом

Я был, — он со мною делился досугом.

Я — брахман. Мой род — Крепконогие Тигры.

Зовусь я Канка. Знаю многие игры.

Искусен я кости бросать, о Вирата!"

А царь: "Государство мое без возврата

Возьми, управляй, — и тебе я дарую,

Слуга твой покорный, награду любую.

Игрок хитроумный мне счастья дороже,

А ты и подавно, на бога похожий!"

"Слуга твой, — воскликнул Юдхиштхира, — просит:

Пускай проигравший свой проигрыш вносит,

Не то будут игры сопутствовать спорам,

Покроется паше искусство позором".

Ответил Вирата: "Будь брахман иль воин,

Но если играть он с тобой недостоин,-

Уйдет он в изгнанье, лишится он крова!

Да слышат сограждане твердое слово:

Канка, соправитель мой в царской столице,

Воссядет в такой же, как я, колеснице...

О брахман, играющий в кости искусно,

Ты будешь питаться обильно и вкусно,

Украшу тебя златотканым нарядом,

Где б ни был я, будешь со мною ты рядом,

Все двери откроются перед тобою.

А если к тебе обратится с мольбою

Несчастный, — ко мое приходи как ходатай,

И доля убогого станет богатой.

О брахман, живи при дворе без боязни!"

Услышал Юдхиштхира слово приязни

И зажил в почете, не зная печали,-

О прошлом его при дворе не слыхали...

Страша своей силой, пришел Бхимасена,

Чья львиная поступь была дерзновенна.

Черпак и мешалку сжимал он рукою,

А нож без зазубрин, без ножен, — другою.

Хотя поварское он принял обличье,-

Являл он безмерную мощь и величье,

Плечами касался небесного склона,-

И подданных царь вопросил благосклонно:

"Откуда он, бык среди рода людского?

Кто видывал прежде красавца такого?

Откуда он, лев среди сильных и смелых?

Кто видывал прежде таких мощнотелых?"

Сказал сын Панду: "Слушай, царь гордоглавый:

Я — повар искусный. Зовусь я Баллавой".

А царь: "Я не верю, что повар ты жалкий,

Чья доля — владеть черпаком и мешалкой.

Знатнейших затмил ты блистаньем высоким,

Ты выглядишь Индрою Тысячеоким!"

"И все же я — повар, — сказал Бхимасена,-

При этом искусство мое — совершенно.

Похлебки мои одобрял и приправы

Юдхиштхира — стран повелитель всеправый.

Я также борец, и борюсь я с упорством.

Не знаю, кто равен мне мощью, проворством.

Я львиную силу борол и слоновью,

Хочу я служить государю с любовью".

Вирата ответил: "Как повар служи нам,

Нал пашей поварнею будь господином,

Поскольку ты хвалишься этим уменьем,

Но мы тебя выше, воинственный, ценим:

Ты мог бы владеть, с этой выей и станом,

Землей, опоясанною океаном!

Но если милей тебе доля простая,-

Служи мне, моих поваров возглавляя').

Так мощный Бхима стал главою поварни,

Его полюбил властелин благодарный,

Он дни посвящал поварскому занятью,

Не узнан пи челядью царской, ни знатью.

Драупади становится служанкой царицы Судешны

Тогда своп волосы мягкие справа

Собрав, — на концах они вились кудряво,-

В одном только платье, испачканном, рваном,

Однако из шелка богатого тканном,

Служанка-сайрандхри пришла — Драупади.

С глубокой печалью в пленительном взгляде.

И женщины в царском дворце, и мужчины

Сбежались к красавице, полной кручины.

Спросили: "Откуда пришла ты? И кто ты?

Какой во дворце ты желаешь работы?"

Служанкой себя назвала Драупади:

"Работы ищу пропитания ради".

Никто не поверил смуглянке прекрасной,

Такой длинноокой, такой нежногласной,

Что будто сайрандхри-служанка явилась,

Что будто работа нужна ей, как милость.

Тогда на служанку взглянула поспешно

Супруга Вираты, царица Судешна.

Сказала измученной дальней дорогой,

Такой беззащитной, в одежде убогой:

"Скажи, благородная, чистая, кто ты?

Какой во дворце ты желаешь работы?"

А та: "Я — сайрандхри. Хочу я, царица,

На тех, кто накормит лепя, потрудиться".

Судешна сказала: "С такой красотою

Как можешь ты зваться служанкой простою?

Такие, как ты, среди слуг не бывают,

А сами служанками повелевают.

Лодыжки тонки, и лицо твое смугло,

Шестью ты своими частями округла,

Тремя — глубока: то пупок, голос, разум;

Пятью ты красна, — назову я их разом:

Ладони и мочки, подошвы и губы,

Следы твоих ног, что поклонникам любы;

Звонка ты, как лебедь чудесноголосый;

Прекрасны твои заплетенные косы;

Сверкает чело, как луна, хорошея,

И раковиной изгибается шея;

Широкая в бедрах и тонкая в стане,

С высокою грудью, с движеньями лани,

С глазами, чей блеск оттеняют ресницы,-

Кашмирской пленительней ты кобылицы!

Поведай нам, кто ты? Гандхарва? Богиня?

Не лги, благородная, ты не рабыня!

Ты Индры, Варуны иль Брахмы супруга?

Иль к нам ты пришла из бесовского круга?"

"Нет, я не богиня, — в ответ Драупади,

Нет, я не одно из бесовских исчадий.

К тебе как сайрандхри пришла я, царица,

Причесывать волосы я мастерица,

К плетенью венков прилагаю старанья,

Готовить научена я притиранья.

Такие же я предлагала услуги

Потомков Панду многочтимой супруге,

Прелестной царице цариц Драупади...

Вот так, о большой не мечтая награде,

За скромную плату работаю всюду,

И тем, что ты дашь мне, довольна я буду.

Мне Малини имя. Трудиться желая,

В твой дом, о царица Судешна, пришла я".

Сказала Судешна: "Носить я готова

Тебя на руках, — и сдержу свое слово,

Но что, если царь увлечется тобою?

Ты видишь, и жены, собравшись толпою,

Глядят на тебя очарованным взглядом,-

А что, коль мужчина окажется рядом?

Смотри, и деревья пленились тобою,

В дворцовом саду зашумели листвою,

Они пред тобою склонили вершины,-

А как же, скажи мне, поступят мужчины?

Вирата, твоей красотой пораженный,

Оставит меня и возьмет тебя в жены.

Когда на мужчину, средь дня или ночи,

Поднимешь ты продолговатые очи

И пристально глянешь, — сраженный их властью,

Он богу любви покорится со страстью.

Твоим восхищен безупречным сложеньем,

Он будет служить одержимым служеньем

Владыке бесплотному страсти красивой –

Ананге, когда-то сожженному Шивой

За то, что он Шиву пронзил оперенной

Стрелою любви, из цветов сотворенной...

Судьбы своей самочка краба не знает:

Для собственной гибели плод зачинает.

Я тоже сама себе гибель устрою,

Едва пред тобой свои двери открою!"

Тогда Драупади сказала Судешне:

"Никто — ни Вирата, ни пришлый, ни здешний,

Не смогут сближенья добиться со мною:

Мужьям пятерым довожусь я женою.

Гандхарвы мужья у меня — полубоги,

Что песни слагают в небесном чертоге.

Они охраняют меня постоянно,

И силу дает мне такая охрана.

К тому, кто служанку остатками пищи

Не кормит, дает мне работу, жилище,

Кто мне не велит омывать ему ноги,

Весьма благосклонны мужья-полубоги.

А тот, кто любовью ко мне воспылает,-

Умрет в ту же ночь, как меня пожелает.

Ревнивцев-гандхарвов боятся недаром:

Они меня любят с неистовым жаром".

"Живи у меня, — согласилась царица.-

При виде тебя вся душа веселится.

Спокойно ты ляжешь, спокойно проснешься,

Ни ног, ни остатков еды не коснешься".

Для странницы кончилось дело успешно:

Ее приняла в услуженье Судешна.

Не ведал никто, что сама Драупади –

Вот эта служаночка в бедном наряде.

Три брата Юдхиштхиры приходят к царю Вирате

Пришел Сахадева в наряде пастушьем.

С пастушеским он говорил простодушьем.

Пришел, — и Вираты услышал он слово:

"О, кто же ты, бык среди рода людского?