Сознание вне мозга, или Многомерность живого - Юрий Назаренко

Основная часть программы заключается в сборе данных о мозге с использованием различных современных подходов исследования и построения моделей деятельности мозга с помощью суперкомпьютеров более мощных, чем те, которые используются сегодня».

Любопытно, что 90-е годы прошлого века уже были объявлены как «десятилетие мозга». И для этого были серьезные основания, так как к тому времени появились совершенно новые приборы и методы для исследования мозга. К концу двадцатого века появились устройства и методы, позволяющие проводить объемное сканирование состояния мозга: магнитоэнцефалография, магниторезонансная томография, позитронноэмиссионная томография и т. д. Активацию каких-либо процессов в мозге теперь можно было отслеживать на компьютере во времени и в пространстве. Прошлые поколения исследователей могли только мечтать об этом. Стало возможно не только точно диагностировать больной участок, но, практически, «читать мысли». То есть, если человек о чем-то думает, то соответствующая объемная картина сигналов в мозге могла быть записана и проанализирована.

Однако, каковы же результаты интенсивных исследований с применением новых технологий в течение этого прошедшего «десятилетия мозга»? Что нового узнали о механизмах памяти и работы сознания? Вот мнение квалифицированного специалиста в этой области. «Эрик Кендел (лауреат Нобелевской премии 2000 года) еще в 1963 г., после известия о награждении Нобелевской премией А. Ходжкина, А. Хаксли и Дж. Эклса за изучение мембранных процессов нервного возбуждения и торможения, заявил, что следующая премия будет присуждена за исследование синаптических механизмов памяти. И взялся за изучение этого вопроса. Теперь понятно, что, хотя его труд по достоинству увенчался наградой, о которой он мечтал, Кендел ошибся как минимум дважды. Как это не раз бывало с присуждением Нобелевских премий, он получил ее за исследование не той проблемы, которой посвятил всю свою жизнь. Более того, за 37 лет, истекших с момента его предсказания, около дюжины Нобелевских премий присуждено за исследования мозга и ни одна из них – за расшифровку механизмов памяти. Современная нейронаука слишком мало знает о механизмах высших функций мозга, и на долю следующего века остается еще много фундаментальных открытий, касающихся этого самого сложного из всех известных нам во Вселенной объектов» (Анохин К.В., доктор медицинских наук, журнал ПРИРОДА, № 1, 2001).

В наступающем «десятилетии мозга» 2013–2023 основные надежды возлагаются уже не на новые приборы для сканирования мозга, как это было в прошлом «десятилетии мозга», а на новые мощные суперкомпьютеры. Однако хорошо моделировать токи через проводники люди научились уже столетие назад. Нейтронная сеть человека это те же проводники для импульсов тока, и чем суперкомпьютеры могут помочь в изучении проводимости, и открыть что-то новое в этой вдоль и поперек изученной области физики остается загадкой.

А ведь интенсивные исследования мозга не прекращаются ни на минуту, например, Американское общество нейробиологов является сегодня самым крупным по численности научным обществом в мире, его съезды собирают до 15-ти тысяч ученых. Но оставаясь в рамках материалистической парадигмы, ученые не могут получить какие-то значимые результаты о памяти и сознании от изучения процессов в мозге. Вот характерный пример описания таких исследований из множества аналогичных.

«Американские нейрофизиологи сделали важное открытие, которое представляет в новом и весьма неожиданном свете природу человеческой памяти. Эти результаты представлены в двух статьях, которые 15 апреля 2004 опубликовал журнал Nature. Речь идет о той форме хранения информации, которую специалисты называют кратковременной рабочей памятью. Участники-добровольцы эксперимента в Орегоне сидели перед компьютерными мониторами и наблюдали за разноцветными кружками, вспыхивающими перед их глазами. Сначала им показывали только пары кружков, а затем – четверки. После первого появления изображение на экране исчезало и ровно через секунду появлялось вновь – иногда то же самое, а иногда и измененное. В каждом случае испытуемый должен был решить, совпадали ли эти картинки или же чем-то отличались. Ученые из Нашвилла проводили свои опыты аналогичным образом. Для того, чтобы эти эксперименты позволили выявить участки мозга, задействованные в ходе тестирования, ученые должны были вести непрерывный мониторинг его работы. Исследователи из Орегона накладывали на кожу черепа испытуемых электроды и таким образом измеряли электрическую активность нейронов – этой техникой нейрологи и психиатры пользуются уже несколько десятилетий. Их коллеги из Университета Вандербильта применили функциональную магнито-резонансную томографию, которая дает возможность непосредственно наблюдать возбужденные зоны мозга во всем его объеме. Оба метода дали один и тот же результат: в процессе тестирования у испытуемых активно работал лишь один участок коры головного мозга, расположенный в ее задне-теменной области. Больше всего исследователей поразила малость этого участка, который оказался не больше однокопеечной монеты. Авторы работ в журнале Nature не исключают, что столь незначительные размеры этой зоны могут вполне реально ограничивать возможности каких-то аспектов человеческого интеллекта. А уж насколько это предположение отвечает действительности, покажут будущие исследования».

Понятно, что исследователи в данном случае обнаружили стабильный канал связи сознания с мозгом. Смешно и печально одновременно читать их вывод о том, что малость этой зоны может ограничивать возможности человеческого интеллекта, который является очевидным следствием их воспитания в строгих материалистических рамках.

Выше по тексту была приведена оценка от 2001 года Константина Анохина неудавшихся попыток расшифровать механизмы памяти во второй половине 20-го столетия. Сейчас он стал одним из известнейших специалистов по проблемам мозга, членом-корреспондентом РАМН и РАН, его лекции популярны среди студентов и широко представлены в интернете. Посмотрим, каковы успехи в исследовании мозга в первом десятилетии 21-го века в изложении К. Анохина. Во-первых, как и большинство представителей официальной науки, он остается убежденным материалистом, критикуя Платона и Декарта за их дуализм, то есть разделение материи и сознания:

«Вот у нас есть основание сегодня думать, что Платон в разделении природы делал крупную ошибку. Великие умы делают великие ошибки. Он разделил мозг и разум, он разделил тело и душу. Вслед за этим такое разделение, разделение мозга и разума, укоренилось после трудов другого великого философа Рене Декарта. По Декарту, весь мир можно разделить на две фундаментальные части… Вот, по сути, мы находимся в, как минимум, 400-летней традиции и инерции восприятия мира, разделенного на эти две части – мозг и разум. И то, что происходит сегодня в науках о мозге, почему это важный момент – стирает эту грань и показывает, что работа мозга – это и работа разума, что мозг работает как огромная популяция из миллионов, десятков миллионов, может быть, иногда сотен миллионов синхронно активирующихся, включающихся вместе в какую-то деятельность нервных клеток. Эти группы клеток, функциональные системы хранятся как структура нашего индивидуального опыта. А наш разум – есть манипуляция этими группами».

Пока ничего нового не сказано. Да, наш мозг состоит из нервных клеток, они как-то функционируют, все это было хорошо известно сто лет назад еще во времена И. Павлова. Смотрим дальше, что же новое происходит сегодня в науке о мозге?

«Таким образом, что одна группа способна вызывать к действию другую группу, и свойствами этих огромных групп являются не просто физиологические свойства, а те субъективные состояния – мысли, эмоции, переживания, которые мы и испытываем. В этом отношении наш мозг и разум едины».

Такое голословное утверждение вполне мог сделать и материалист 19-го века. А для 21-го века этого уже явно недостаточно, нужны хоть какие-нибудь подтверждающие факты.

«В объективных нейробиологических исследованиях памяти принято разделять вопрос о механизмах памяти на три вопроса, на три проблемы. Первая – как память формируется в мозге? Вторая – как память хранится в мозге на протяжении многих лет? И третья – как память избирательно извлекается, когда это необходимо? Один из первых вопросов, который подвергся объективным исследованиям, был вопрос о формировании памяти. И здесь исследования за последние несколько десятков лет перешли от наблюдения за поведением в момент формирования памяти у человека, животных, к тому, как память хранится за счет работы генома нервных клеток… И возникла гипотеза, что, может быть, формирование долговременной памяти, смотрите какой скачок от души, – это изменение в свойствах активности генома нервных клеток, изменение в свойствах работы и их ДНК».