Богиня победы - Нина Васильевна Пушкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сначала он захотел отнести бриллианты в сейф, в банковскую ячейку. Но, подумав, решил: раз Димон сказал носить туфли день и ночь, так тому и быть. Мало ли, Димон раньше времени объявится — тогда Славик сразу все и вернет дружбану.
Как ни странно, у него даже мысли не возникло отложить хоть один, хоть самый маленький камушек из этой кучки себе. Он был уверен: камни посчитаны. Это был чужой бизнес, это был чужой и наверняка опасный мир, о котором Славик имел слабое представление. В преступном сообществе, к которому имел отношение его кореш, крутились такие бабки, о которых хозяева обменников могли только мечтать. За эти бабки людей запросто закатывали в асфальт, и такой судьбы Славик себе конечно же не желал.
Вскоре его одолело беспокойство. Присутствие невероятного богатства и возбуждало, и тревожило. Он приблизился к двери, закрыл ее на все замки, да еще для верности вставил связку ключей в замочную скважину.
В случае, если кто-то начнет вскрывать дверь, ключ помешает, да и связка звякнет, то есть так безопаснее.
В тот вечер он из дому не выходил. Достал из холодильника несколько банок пива и залег смотреть телевизор. А перед тем как лечь спать, еще и поставил квартиру на сигнализацию, позвонив в службу охраны.
Заснуть Славик долго не мог, поэтому, когда под утро забылся глубоким сном, во сне ему виделись бриллианты и кто-то постоянно норовил стащить с него обувь. Это были не туфли, а сапоги, причем женские, и Славик цеплялся за голенища, крича: «Это не ваши сапоги, они мои!» Но безжалостная и безликая сила стаскивала сапоги, и вместе с ними уплывало сокровище…
Проснулся он с тяжелой головой, побрел в туалет, затем в кухню, где поставил на плиту чайник. Вспомнив про сигнализацию, сделал звонок в охрану, но на душе по-прежнему было неспокойно. Он уселся на кровать и уставился на черные туфли, которые притягивали взгляд, как магнит. Бриллианты… Засвистел чайник, он вернулся в кухню, насыпал в огромную чашку четыре ложки молотого кофе, залил кипятком, достал из холодильника сыр, хлеб, ветчину и джем. После чего включил телевизор, где шли новости. Когда он засовывал хлеб в тостер, до него долетел конец фразы: «…видимо, мужчину перед смертью пытали. Следователи предполагают, что убитый принадлежал к ореховской преступной группировке. Если вам что-то известно об убитом, сообщите по телефонам, которые вы видите на экране».
Повернувшись к телевизору, Славик увидел отекшее, с синяками и ссадинами лицо Димона. Сердце тут же провалилось куда-то в желудок и гулко там забухало.
— Как же так?! — пробормотал он.
Поначалу новость вогнала его в ступор. Смерть того, с кем столько выпито, проговорено, кто прикрывал их бизнес и был, можно сказать, другом, потрясла до глубины души. Славик ощутил беспомощность, незащищенность, захотелось даже еще раз позвонить в охрану и вновь поставить квартиру на сигнализацию. Казалось, в дверь прямо сейчас вломятся неизвестные, но наверняка жестокие убийцы и начнут Славика пытать. А потом, естественно, прикончат.
Но чем дальше, тем больше им завладевала мысль: а ведь Димкины бриллианты, которые тот оставил ему на сохранение, теперь его! И почему его должен кто-то искать? Их с Димоном встреча была тайной, хвоста, пока они ехали, не было, а значит…
Спустя несколько минут Славик уже звонил партнеру Генке, чтобы охрипшим голосом произнести в трубку:
— Ген, заболел я, не смогу сегодня выйти на точку. Пусть без меня работают сегодня, сам выручку забери.
— Слышу, Славик. Голос у тебя как из унитаза, — констатировал Гена. — Ладно, лечись, без тебя обойдемся!
Ошеломляющая новость сразу разделила жизнь на «до» и «после». На него пролился золотой дождь. Да что там дождь — ливень, тропический ливень!
Теперь предстояло решить, как себя вести, если кто-то начнет интересоваться судьбой Димона. А главное, что делать с бриллиантами?! Не заказывать же из них украшения — Славик не педрила какой-нибудь, таких цацек ему на фиг не надо. Драгоценности требовалось конвертировать в хорошо знакомую и горячо любимую «капусту», то бишь в деньги. А для этого вначале нужно было поиметь хоть мало-мальское представление об этом рынке, который для Славика представлял огромное белое пятно.
Для начала, надев туфли, он отправился к отцу. Слежки не было. Он сто раз проверил. По дороге остановился на Арбате в кулинарии, что рядом с рестораном «Прага», накупил там салатов, целую корзину пирожков, любимый матерью язычок в желе и других вкусностей. В Лялин переулок, где жили родители, Слава приехал к обеду. Позвонил в знакомую дверь: три коротких, один длинный звонок — это был его «пароль» еще со школы. Он был уверен, что родители дома: старики давно уже сделались домоседами, торчащими у ящика.
— Кто там? — услышал Славик из-за двери материнский голос.
Как только он ответил, дверь распахнулась, и тут же начались всхлипывания:
— Слава! Славочка, сыночек! Отец, иди скорее, смотри, кто пришел!
— Да ладно, можно подумать, год не видались…
Он занес пакеты со снедью, отец помог отнести их в холодильник, а мать охала:
— Да зачем нам столько! У нас все есть! Хорошо, что сам приехал!
— Потолстел ты, сынок! — сказал отец, обнимая грузное тело сына. — Хорошо, видать, жить стал!
— А что, солидный мужчина! — возражала мать, которой нравилось в ее сыночке все без исключения. — А жирок пригодится в борьбе со стрессом!
Когда стол был накрыт и рюмки расставлены, отец внимательно посмотрел на Славика.
— Чувствую, что-то тебя беспокоит, сын. Так бы не приехал… — сказал он, выставляя дорогой коньяк. Спиртного в доме всегда хватало, и все дорогое, зарубежного производства. Сейчас на столе стоял «Hennessy VSOP». — Видишь, уже не работаю, а сослуживцы все шлют. Это с днем рождения поздравил директор Внешторга.
Славик знал слабость отца делать всех директорами. Даже если это был просто сотрудник Внешторга, в устах отца его ранг всегда возрастал до директора. Они выпили раз, потом другой. Когда мать вышла хлопотать на кухню, Славик сказал:
— Внешторга, говоришь… А из Ювелир-торга у тебя знакомых нет?
— А тебе зачем? Ювелиркой хочешь заняться?
Отец знал, что сын подался в бизнес и что этот бизнес приносит большие деньги.
— Нет, пап, пока нет, но исключать нельзя. — Эта мысль показалась Славику вполне реальной. — Ничего нельзя исключать в этой жизни.
— Ну, что ж… Знакомого директора Ювелирторга у меня нет. А вот один умный еврей есть. Он кольца всякие делает, кулоны. Я как-то для матери у
