Дочери Рима - Кейт Куинн

— Лоллия, прекрати, прошу тебя!

— Кто же будет ублажать меня, если меня посадили под домашний арест? Ты ведь не хочешь одолжить мне своего центуриона. Он мог бы показать мне, как обращаться с копьем, и тогда, так и быть, ты можешь беспрестанно трещать о том, как Пизон станет императором.

— Надеюсь, ты говоришь это не всерьез, потому что я искренне считаю, что…

— Только не топорщи свои перышки, — со вздохом произнесла Лоллия.

Корнелия была готова оскорбиться, однако затем, подавив в себе раздражение, остановилась перед упитанным лысым рабом далеко не юных лет. Подойдя ближе, она прочитала надпись на висевшей на груди раба табличке. Варрон. Сорок три года. Повар.

— Какой ты повар, Варрон? Для кого привык готовить? Для семьи всадника или для семейства сенатора?

— Я готовил пищу для губернаторов, преторов и императоров, госпожа. Сам император Нерон восхищался моей стряпней — вареным мясом страуса, — последовал ответ.

— Неужели? Расскажи мне, под каким соусом ты готовишь парную оленину?

— Под луковым, — быстро ответил раб. — С иерихонскими финиками, изюмом и медом.

— А какие блюда ты предложил бы императору Гальбе, окажись он за твоим столом?

— Медузу и яйца, вареные грибы с перечным соусом, приготовленным на рыбьем жире, жареного попугая…

— О боги! Ну почему здесь не выставляют на продажу мужей! — сокрушенно произнесла Лоллия и протянула кубок, чтобы ей его снова наполнили. Вином, заметила Корнелия, а отнюдь не ячменной водой. — Представляешь табличку с надписью: «Виний, римлянин, шестьдесят два года, зануда и пустозвон». Я разведусь с ним, ведь что мне еще остается? Я бы и раньше это сделала, но он пригрозил, что натравит на моего деда императора… мол, тот конфискует все его имущество, короче говоря, поступит так же, как с несчастным Марком Норбаном.

— Ему не следовало так говорить, — призналась Корнелия. — Варрон, а чем, по-твоему, лучше фаршировать кролика?

— Свининой и сосновыми орешками, госпожа…

— Старикан конечно же не утихомирится и будет по-прежнему угрожать моему деду, — зловещим тоном произнесла Лоллия и зашагала дальше вдоль длинной вереницы рабов.

Массажистка, парикмахер, носильщик…

— Он продается вместе с пятью другим рабами, госпожа, — вступил в разговор торговец. — Неплохой набор…

— Я беру этого, — решила Корнелия и улыбнулась упитанному лысому повару. — Добро пожаловать в мой дом, Варрон.

— Спасибо тебе, госпожа, — произнес тот и почтительно склонился над ее рукой.

— Хм… — Лоллия остановилась перед последним в ряду рабом. — Кто это?

Корнелия прочитала надпись на табличке.

— Тракс, галл, двадцать восемь лет, раб для личных нужд.

Это было вежливое иносказание. Одного взгляда на раба — высокого, широкоплечего, светловолосого, с налитыми, как у статуи атлета, мышцами — было достаточно, чтобы понять, каковы его главные умения.

Лоллия смерила его придирчивым взглядом с головы до ног.

— Тебя зовут Тракс?

— Да, госпожа. — У раба был низкий голос с отчетливо выраженным акцентом.

— И ты родом из Галлии? Это далеко отсюда.

— Я почти не помню Галлию, госпожа.

— Извини, ты не будешь против, если?.. — Лоллия вскинула брови и игриво улыбнулась рабу.

Тракс задрал тунику до уровня головы, выставляя напоказ крепкое обнаженное тело. Корнелия поспешила отвести возмущенный взгляд. В раздевании раба не было никакой необходимости. Даже если у него окажется какой-нибудь телесный изъян, его всегда можно вернуть продавцу. Зачем заставлять рабов раздеваться догола, только для того, чтобы поглазеть на них? Ведь даже у рабов есть гордость. Этот великан галл слегка покраснел, однако улыбнулся Лоллии — как показалось Корнелии — искренне и немного смущенно. В уголках голубых глаз лучиками собрались крошечные морщинки.

Лоллия повернулась к торговцу.

— Я беру его.

— Ты покупаешь раба не просто за его красоту, — сказала Корнелия, когда Тракс, на ходу натягивая обратно тунику, позволил отвести себя прочь. — Этот галл вскружит голову всем рабыням в твоем доме, да, пожалуй, и половине рабов-мужчин.

— Мне все равно. Главное, чтобы голова кружилась у меня самой.

— Тебе действительно нужен личный раб?

— Мне нужно именно такое прекрасное тело. — Лоллия смерила взглядом свою новую покупку, ожидавшую ее в другом конце зала. Тракс смахнул со лба волосы, и при этом движении литые бицепсы красиво перекатились шарами под бронзовой кожей. — Это именно то, что оживит мой скучный домашний арест!

Корнелия остановилась.

— Послушай, Лоллия. Любовники из твоего окружения — это одно дело, но спать с рабом? Тем самым ты унижаешь себя. И их тоже.

— Спорим, ты ни за что не упрекнула бы меня этим, будь я мужчиной, — пожала плечами ее кузина. — Все мужья, насколько мне известно, время от времени спят с рабынями.

— Но это не оправдывает тебя.

— Любой раб с такой внешностью, как у Тракса, знает, что его покупают для любовных утех, — с жаром возразила Лоллия. — Не удивлюсь, если он возносит хвалу богам за то, что его купила я, а не какая-нибудь престарелая матрона или гадкий старикашка сенатор.

— Я рада, что ты о себе высокого мнения, — возмутилась Корнелия.

— Покупки будут доставлены к порогу твоего дома через час, — сообщил, поклонившись, коротышка работорговец. — Может быть, обе госпожи желают посмотреть остальной товар? Новая служанка, которая сделает вас еще более красивыми, или, может быть…

— Думаю, что я уже пересмотрела всех, — ответила Корнелия и жестом подозвала управляющего, чтобы тот поторговался о цене.

— Вижу у тебя новенькую вещицу, — произнесла Лоллия, взяв кузину за руку. — Этот браслет, похоже, египетской работы.

— Так, побрякушка, брелок, — ответила Корнелия и, чтобы скрыть бронзовый амулет, торопливо закрыла запястье рукавом платья.

— Похоже, что это амулет, — заговорщически подмигнула Лоллия, когда они шагали через длинный вестибюль в направлении атрия. — Дай, угадаю, амулет для Пизона? Или твой собственный, призывающий плодородие?

Корнелия покраснела.

— Пизон не любит амулеты, говорит, что это глупые предрассудки суеверных плебеев.

Из-за этих его слов она чувствовала себя слегка виноватой за то, что пожертвовала пригоршню монет храму Исиды. Жрицы заверили ее, что если она будет носить такой амулет и зашьет его в подушку мужа, то все ее пожелания сбудутся. Корнелия поступила так, как ей было сказано, не сказав, однако, об этом Пизону. Ее супруг с неодобрением относился к чужеземным богам. Впрочем, так же, как и она сама. Но ей недавно стало известно об Исиде и ритуалах, призванных одарить женщину плодородием.