В прицеле черного корабля - Федор Березин

– Да, у «чёрных чаек», понятное дело, – Бук Дудуко явно хочет стереть слезы, но верхние конечности стянуты за спиной.

– Ладно, о званиях после, – вмешивается Косакри. – Где руки дел? Инженерные, ясно как двойной зенит.

– Тут они, плавают где-то, – Бук Дудуко оглядывается. Из-за застилающих глаза слез, а может действительно от полной дезориентации, он явно не может вспомнить в какую из кислотных ванн забросил эти самые руки.

– Осмотрите все ванны! – командует Косакри. – Может, еще не растворились совсем.

Он изучающе смотрит на лже-фельдшера.

– А может и тебя вместе с ними растворить, а?!

Бук Дудуко всхлипывает, бормочет нечто неразборчивое, в виде «не надо, капитан».

– Так зачем ты убил его, выкормыш Мятой?!

– Задача… задание… получил.

– Что ты врешь, а? Как ты мог получить его? Вся связь с Эйрарбией идет через меня.

– Напрямую ведь… напрямую от начальства.

– И кто начальник?!

– Не могу… не имею…

– Быстро, гад!

– Сопрано-майор.

– Кто? – не притворно удивляется Косакри, ибо званий подобного рода, по его сведениям, на борту не имеется.

– Что ты нам лапшу… – снова встряет Пелеко, но Косакри уже соображает о чем речь и выкручивается.

– Сопрано-майор «чёрных чаек», разумеется, да?

Однако, видимо, внешний напор наконец-то производит внутри Бука Дудуко отрезвляющее действие. Накрывшая его здесь, в «четвертой аккумуляторной», истерика внезапно сходит на нет. Рот перестает кривиться, а сопли бежать. Но еще до того, как он поднимает все еще затуманенный взгляд на Косакри, тот понимает, что благотворный момент допроса упущен. И нужно срочно делать какой-нибудь новый неожиданный финт – ставить подсознанию свои подножки.

– Сопрано-майор Эуд, так, Дудуко?

И потому, как лже-фельдшер вздрагивает, сразу ясно, что шторм-капитан угодил в цель.

– Взять, срочно взять! – поворачивается Косакри к линейному помощнику Пелеко.

31. Битва за острова Слонов Людоедов

Корректировщики

Несмотря на все казусы, изобретаемые находчивым подсознанием-творцом, Стат Косакри никак не ожидал столь необычной напасти. Вообще-то эта новая напасть, в своем самом главном параметре – опасности для жизни – отличалась от того что он уже увидел за последние часы совершенно непринципиально. Однако как-то она входила в противоречие с его дипломной специализацией. Ладно уже из-за поставленных на гусеницы подлодок, он, оказался на суше, но чтобы еще в этой новой среде подвергаться опасности исходящей из еще одного измерения…

Тут был явный перебор. Но подлый, спрятавшийся в нутре творец громоздил нелепость на нелепость, и главное делал это столь умело, что снова никак не получалось плюнуть на все, подняться во весь рост, и зашагать прочь из этого закуклившегося в неправильностях места. Вот взять, прямо-таки сейчас, не смотря на подозреваемое наличие залповых иглометов поблизости, встать, и – «извините, господа, мне не с вами» – пойти куда-подальше. Может быть, даже пешком по водице, до соседнего с Треуголкой острова, а там уж разлечься на песочке и спокойно, не отвлекаясь порассуждать о вечном.

Тем не менее, приходилось, и даже не то, что перебарывая себя, а вполне автоматически, подчиняться обстоятельствах. Сейчас основное из этих обстоятельств и представляло из себя тот самый казус, вроде бы никогда не могущий по своей сути угрожать настоящему офицеру подводнику. Ибо в текущий момент над позициями эйрарбакской пехоты появился «тянитолкай» – точнее, какая-то неизвестная Косакри, очередная модификация боевого дирижабля.

Наполненный легким газом аппарат, парил достаточно высоко. Может, до него было километров пять по вертикали. Поначалу даже теплилась надежда, будто это всего лишь высоко сидящий наблюдатель, конечно неплохое само по себе подспорье для прощупывающих друг друга противников, но все же инструментарий сражения действующий опосредовано. Однако то были тщетные домыслы. Их рассеяла первая же бомба.

Метать что-нибудь тяжелое с почти неподвижно висящей в небеси штуковины сплошное удовольствие. Почти как свет Звезды-Матери – плещет по прямой, и тут как тут – здравствуй, Гея дорогая. Здесь вам не сложно-мудрое, лишь с помощью вычислителя, рассчитанное бросание с не так давно господствующих в верхотуре самолетов. Сейчас достаточно отвеса и прорубленного под ногами, остекленного прозрачной броней иллюминатора. Если бомбочка тяжелая, то ветерком ее никак не перенацелит; над чем висишь, туда и шандарахнешь. О, как приятственно таким образом вести колониальные войны с бунтующими туземцами. Наверное, к некой досаде брашей, сейчас под ними были все-таки не аборигены, в том плане, что конечно же поджаривать «баковских» империалистов занятие просто-таки святое, однако в связи со странной причудливостью прогресса, распространившегося и на северян тоже, оттуда снизу тоже может что-нибудь прилететь: снаряд штука быстрая.

Короче с этим дивным, летающим аппаратом, выполняющим двойную функцию, то есть не только разведывательную, но еще и бомбардировочную, требовалось что-то делать. Однако напиханная в нутро «ползунов» пехота мало того что не являлась спец-войсками подготовленными ко всему и вся, а кроме этого, все положенное для дела захвата плацдармов приданое в подводные танки, разумеется, не умещалось – иглометы же супротив дирижабля ничем не лучше применяемых местными туземцами дротиков с каменными наконечниками. Ну а сами изделия «шестьсот сорок девять» хоть и имели по три разномастных калибра на брата, к бою с небесным противником оказались абсолютно не готовы. Так что «тянитолкай», по идее, мог творить в небесах, что душе угодно. Единственное, на что надеялся Стат Косакри – это на малую грузоподъемность летающих машин; может случайным образом бомб на всю ползающую понизу имперскую технику просто-напросто не хватит.

Правда, кроме «тянитолкаев», против неповоротливых ползунов действовали еще и танки. Теперь, в условиях наблюдения за боем сверху, явно стоило ожидать от брашей прекращения позиционного обстрела и перехода в наступление. Ведь воздушный разведчик уже наверное доложил, что в тылах этих новых, до странности неповоротливых эйрарбакских танков, нет по сути ничего. Разве что где-то вдали, у кромки берега замерла в грязи еще парочка идентичных имперских чудес. И вообще-то кто знает, вдруг республиканцы специально не прут по фронту, потому как их подвижные резервы обходят передовых «ползунов» с какого-то из флангов? Что получалось этому противопоставить?

Тенор-лейтенант Косакри, будучи направленцем адмиральского штаба, серьезно рассчитывал на помощь извне. Ведь не могли же их тут бросить на произвол судьбы? Или все же могли? Вдруг кому-то очень требуются первоначальные жертвы, для последующего возмездия южно-полушарным антиподам? Или просто надо окончательно доказать, что танки-разведчики типа «ползун» не годятся совершенно ни для чего? Это вполне не исключалось. Однако некоторое время назад, умудрившегося в этом хаосе связаться с флагманом Косакри обнадежили, что поддержат наткнувшихся на засаду пехотинцев артиллерийским огнем.

– Только, лейтенант, проследите, чтобы ваши силы не меняли позицию, а то еще, не дай Эрр, накроем по ошибке своих. Главное, не ведите покуда наступательные действия – линкору уже поставлена задача.

«Какие, к Мятой, наступательные действия?» – хотел возмутиться Косакри, но привычно сдержался. Да и не стоило лишний раз вопить в эфире? Не хватало, чтобы это помогло зависшему в небесах «тянитолкаю» выбрать первостепенную цель.

32. Доктрины и новации

Забери Мятая луна, как просто все в этом мире. Или как сложно? Конечно, с одной стороны, если все и вся в этой Трехсолцевой, и сама она в том числе, искусная иллюзия, тогда и просто и сложно одновременно. То есть, вначале произошел сбой затасканной программы творения и поддержки реальности, а потом, задним числом, изобрелась причина. Правда, причина столь нетривиальна и нова, что теперь подсознанию-творцу придется городить за ней целый лес новых построек. Однако как все-таки хорошо это новое объяснение ложится на старый холст. Как прекрасно оно, например, вписывается в стратегическую доктрину. Или все же не вписывается? Вообще-то по современным оперативным планам, в случае войны с республикой в бой пускается весь наличный арсенал. Жестокие боги преподали когда-то урок Второй Атомной. Теперь понятно, во что обходится последовательная мобилизация людских и технических ресурсов. Против такого ярого противника как браши, требуется бросать в дело только всё и сразу. Иначе будет поздно. Так что на этом фоне применение технической штуковины, действие коей носит чисто кумулятивно-накопительный эффект выглядит странной шуточкой, допустимой только при невероятных излишках ресурсов. С другой стороны, ведь все прошедшие со Второй Атомной циклы ни одна из империй не вцеплялась в глотку конкуренту по-настоящему, накапливала силенки, дабы вдарить когда-нибудь раз и навсегда. Однако понимая, что и сосед по планете не спит, а качает мускулы, от случая к случаю конкуренты все же покусывали друг друга, дабы узнать прочность связок и угадать слабинку будущей схватки. Ни для первого, ни для второго случая, выявленное с помощью покойного Цимерика, изобретение не годится.