День Литературы 149 (1 2008) - Газета Литературы
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так что рога, что целили в народ,
Об крест и обломал телец языческий.
БЕЗ ГАРАНТИЙНОГО СРОКА
Вновь от лубка до символики
Катится Шар Земной.
В вечные крестики-нолики
Время сыграло со мной.
Хватит же! Не предсказывай
Новой эпохи блиц-
криг.
Прошлое — не одноразовый,
Не… обеззараженный шприц.
СМЕСЬ ФРАНЦУЗСКОГО С НИЖЕГОРОДСКИМ
Да что в конце концов мерзей
Бездарных мужиков! Жалею их коней,
Их королев — о, кружева ферзей
Поверх кольчуг! Но бунт поднимут пешки…
И голова мадам Ламбаль
На пике, и в дерьме Версаль,
И на Фортуне ценник решки.
ЭВРИКА!
Ходики эпохи.Но "ку-ку"
Дьявол,
как и Бог,
лишь дураку,
А не хитроумному позволит.
Ну перехитрит, как пересолит?
Чёрт же с Богом на своём веку
Не один пуд соли вместе съели.
Как же мы им всё же надоели!
— Эй! О печь мозоли на боку
Не натёр? На бис идут Емели.
Только… что не лыко, всё в строку,
Механизм цветастой карусели
Перегрелся. Космос начеку.
Владимир БЕРЯЗЕВ БАЛЛАДА О МОЛОДОМ ГЕНЕРАЛЕ
I.
Есть за МКАДом лесные угодья,
Там живёт молодой генерал.
У его высокоблагородья
Я намедни слегка перебрал.
Было скромно: селёдка и грузди,
Два графина, брусники бадья,
Сам хозяин — с улыбкою грусти-
И жена генерала, и я.
Всё расписано в русском застолье:
Тосты, здравицы, смех и печаль,
И, конечно, одна из историй,
За которую жизни не жаль.
Ах, Балканы, седые Балканы!
Где от века — война да война…
— Что ж, по новой наполним стаканы.
За тебя, дорогая жена!
II.
Я командовал тем батальоном,
Что пустился в рисковый бросок,
Тем, что назло брюссельским воронам
Югославию пересёк.
Боевые машины десанта,
Русский флаг и братва на броне!
А под кителем — грудь полосата,
Алягер, мы опять на войне!
Нас встречали вином и цветами,
Нам кричали: — Россия, виват!..
А девойки славянские сами
Были, словно победный парад.
Через горы, цветущие горы,
Где шпалеры лозы золотой,
Где монахов келейные норы
И сокровища веры святой,
Мы промчались под песни и марши
Полем Косова. И за бугром,
Возле Приштины воинство наше
Лихо заняло аэродром.
Нас в Афгане не худо учили
Слышать запах врага за версту,
Зря пендосы ногами сучили
И кричали: — Ату, их, ату!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Трус не знает ни рода, ни веры…
Затворили для нас небеса
И болгары, и румы, и венгры.
А борта всё ждала полоса.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Там, где Принципы пулей чреваты,
Глухо ждать милосердья с высот.
Там, где ангелы подслеповаты,
Вряд ли снова Россия спасёт.
III.
Дух предательства стелется низко,
Отравляя угаром сердца,
Словно русская Кэт-пианистка,
Мы в плену, но стоим до конца.
Обложили — французы, датчане,
Мерикосы — как бройлеры в ряд,
И себе на уме — англичане
Окружают российский отряд.
И не вырвешься, и не поспоришь…
Лишь албанцы мышкуют своё:
Им КейФОР и помога, и кореш,
И живого товара сбытьё.
Где взорвать, где поджечь или выкрасть,
Где продать человека за грош…
По-холопьи — во взрослые игры -
И для Запада будешь хорош!
Наркотрафик — весёлое дело!
Сбыт оружия — тоже бабло…
Хашим Тачи! ты — Нельсон Мандела!
Как же с родиной вам повезло!
IV.
Нас мытарили год или боле,
Как умеет лишь еврокагал,
Эту песнь униженья и боли
И Шекспир никогда не слагал.
Никого мы, брат, не защитили,
Не спасли ни ребёнка, ни мать,
И ни храм, ни плиту на могиле
Мы взорвать не смогли помешать.
А погосты росли и гремели
Взрывы чаще, чем грозы в горах.
Воевать мы, конечно, умели,
Только где он — неведомый враг?
Тот ли мальчик в рямках и заплатах
Из семьи о двенадцати душ,
Что готов за ничтожную плату
Верить в самую чёрную чушь.
Та ли девочка, ангел окраин,
Что пластид волокла в рюкзаке
И расплакалась в нашей охране,
Зажимая два бакса в руке.
Эти пыльные сёла албанцев,
Этот мусорный ветер и стыд!..
Нищету, что готова взорваться,
Нам Господь никогда не простит.
V.
Джентльмены галанта и лоска,
Что стоят у беды за спиной,
Отольётся вам девичья слёзка,
Детский страх и торговля войной.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я жену потерял в Кандагаре,
Когда миной накрыло санчасть.
С той поры только в пьяном угаре
Мог на ласки девчат отвечать.
А увидел Айни в окруженье
Своих скалоподобных бойцов
И забыл о войне, о служенье
И о прошлом, в конце-то концов!
Как рыдала она, как хотела
Умереть, мусульманка Айни,
И тряслась, и глазами блестела,
Как боялась отца и родни.
Мы в рюкзак ей продукты набили,
Я в конвой отрядил четверых,
И когда они в хату ступили,
У семьи переклинило дых -
Каждый был чуть поменьше медведя
И с базукою наперевес.
Я просил передать: вы в ответе
За девчонку — братья и отец.
Если с нею беда приключится,
Не сойдёт вам пластид задарма,
Если вздумает кто сволочиться -
Всем мужчинам кердык и тюрьма.
И смутились они, и поникли,
А старик всё аяты читал,
И склонялся в любви и молитве
В пояс русских солдат — аксакал…
VI.
А в Генштабе решили: не худо
Чужедальний поход завершить,
Потому — если ты не Иуда,
Неча вместе с иудами жить.
Нам три месяца дали на сборы,
Чтоб следы замести и забыть.
Ой, вы горы, скалистые горы!
Как же вас не хвалить, не любить?!
Ой, вы горы, скалистые горы,
Где шпалеры лозы золотой!
Где за божьего сада просторы
Мир готов заплатить кровь-рудой.
Адриатики синяя бездна
И зелёные стены долин!..
И пока никому не известна
Оконцовка новейших былин.
Что там будет — позор или слава?
Кто напишет поэму про нас?
Прощевай же, Европа-шалава,
Так похожая здесь на Кавказ!
Нет, не поздно, родимые други,
Изваять золотую скрижаль,
Ту, где память любви и поруки,
За которую жизни не жаль…
VII.
А в итоге? Что было в итоге
Знает только сверчок-домосед.
Истекали балканские сроки,
И пора было топать отсед.
Но случились мои именины
И тайком забродил батальон,
Как умеют армейцы-мужчины -
Заговорщики с давних времён.
Перед штабом все роты построив,
Под оркестра удар духовой,
На крыльцо меня вызвали трое,
Образуя почётный конвой.
И в громовом "Ура!" коридоре,
Шаг чеканя, как перед Кремлём,
Мне бойцы, словно грозное море,
Тайный дар поднесли кораблём:
Это судно библейского сада
Всё увитое свежей лозой,
В грузных гроздьях ядра-винограда,
Полных солнца и счастья слезой,
Та корзина плодов побережья,
В розах, лилиях — только взгляни!
Только где же я, Господи, где ж я? -
В той корзине сидела Айни…
ЭПИЛОГ
Это был батальона подарок,
Мне в ауле купили жену,
И купили считай что задаром -
Двести баксов за душу одну.
Я растаял… но принял за шутку,
Мол, отдайте девчонку отцу.
А друзья мне: "Комбат, на минутку,
Эта слава тебе не к лицу.
Как семья была рада калыму,
Как за внучку радел аксакал,
Эту пьесу, аля пантомиму,
И Шекспир никогда не слагал.
Нет в исламе дороги обратной,
Нам её не вернуть, командир,
Для расправы отцовой и братней
Можешь гнать, но — позоря мундир.
Ты для них выше графа и князя,
Ты прославишь их землю и род,
Дар Аллаха прими, помоляся,
И с женою в Россию — вперёд!
Мы же видим — мила и желанна,
Да и жизни ещё не конец,
Завтра крестим её, станет Анна,
И, ещё помолясь, — под венец".
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ах, Балканы, седые Балканы!
Где от века — война да война…
— Что ж, по новой наполним стаканы.
За тебя, дорогая жена!
Вячеслав ТЮРИН ГРАЖДАНСКИЙ ДНЕВНИК
Костлявые кисти рук,
покрытых татуировкой,
наподобье черновика,
принадлежащего робкой
твари со слишком узкими
для мужского пола
запястьями: как говорится, школа
жизни с отметками бреда
по самый локоть.
Если чужая беда перестала трогать,
то своя — как рубаха смертника -
липнет к телу,
сухожильями страха
подшитому к беспределу.
К звездоочиcтому хламу скорей,
чем к храму.
К месту, куда бессмысленно
телеграмму
с уведомленьем
о скором туда возврате
пальцами барабанить на аппарате.
Ежели Богу слышно биенье сердца,
не сомневайся: встретишь единоверца,
