Литературная Газета 6271 ( № 16 2010) - Литературка Литературная Газета

 Омар Хайям. Чаша жизни. Рубаи. – М.: АСТ: Астрель, 2010. – 288 с.: ил.

Омар Хайям, вероятно, самый любимый восточный поэт в России. Трудно подсчитать, сколько раз он издавался и переиздавался в нашей стране, сколько поэтов переводили его стихи, сколько научных исследований посвящено его творчеству.

В настоящее издание включены как признанные классические переводы Константина Бальмонта и Ивана Тхоржевского, так и новые, выполненные, например, Марком Ватагиным. Последний, кстати, является составителем этого богато оформленного фолианта.

Об оформлении книги следует сказать особо. Стихи в ней обильно проиллюстрированы картинами средневековых восточных художников, что, в свою очередь, придаёт особый колорит текстам, глубже влияет на их восприятие.

Кроме того, в книге имеется подробный словарь, в котором объясняются значения отдельных слов, имён собственных и мусульманских праздников, часто встречающихся в текстах Хайяма.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Музей погибших обойду

Дикороссы-4

Музей погибших обойду

Алексей РЕШЕТОВ, БЕРЕЗНИКИ

(1937–2002)

***                                                                                                                                                         

Памяти Н.Ф. Домовитова

Мы бомжи от поэзии, мы шваль,

Мы нищие с протянутой рукою.

Мы клоуны. Но Господу нас жаль.

И он дарит нас вечною строкою.

***

Чтоб обращаться к миру,

Паче того – к богам,

Нужно хотя бы лиру,

Ежели не орган.

Ты же от всех в сторонке,

Радуясь и грустя,

Песенки на гребёнке

Складывал, как дитя.

СТИХИ О ЗАРЫТОМ ТАЛАНТЕ

Зачем ремесленник, кустарь,

Когда есть вещий Дант?

Возьму лопату и фонарь,

Зарою свой талант.

Он столько лет мне жить мешал,

Как призрак и кошмар.

Он всех житейских благ лишал

Меня – мой жалкий дар.

Но я его перехитрил.

Я сделал верный ход.

Я глубоко его зарыл, –

Пусть кровь мою не пьёт!

Так отчего же всё окрест

Черно средь бела дня?

И я хочу, чтоб он воскрес,

Чтоб он простил меня.

***                                                                                                                                           

Случилось, чего опасался:

На сорок четвёртом году

Я выдохся. Я исписался –

Двух строк по душе не найду.

Как будто опущенный в воду

Хожу – ни стихов, ни поэм.

Чем буду полезен народу?

Не даром ли хлебушко ем?

***

Журавли собирают пожитки.

Небо в трещинах, как потолок.

Три-четыре хороших снежинки –

И пиши по теплу некролог.

Я и сам, как природа, невесел,

Проморгал своё счастье, гляжу,

И как будто просроченный вексель,

Жёлтый лист облетевший держу.

Вы не знаете, что это значит,

Когда воет, как баба, пила

И на маленькой брошенной даче

Мыши нюхают ножки стола.

***

Мы сбирали чернику в бидоны

И в ложбинке с травой-муравой

Вдруг наткнулись на пару бездомных,

Отыскавших уют даровой.

Им, нагим, комары не мешали,

Их ничьи не смущали шаги.

И сливались они, и дышали,

Как уставшие в схватке враги.

И пока мы, столпы соляные,

Даже шагу ступить не могли,

Эти грешные люди земные

Всех античных божеств превзошли.

И сверкала пустая бутылка,

И шумела на соснах хвоя:

– Это, милые, вам не Бутырка.

Наслаждайтесь свободой, друзья!

***

Если бы читатели сказали:

– Музу нам свою изобрази, –

Я бы вспомнил девку на вокзале,

Спящую, ботиночку в грязи.

ПОЖАР В ЗООПАРКЕ

Замкнуло случайно изношенный кабель,

И вспыхнуло красное пламя над Камой!

Пожар в зоопарке! Пожар в зоопарке!

Сгорели павлины, сгорели цесарки.

Поджарились заживо голуби Божьи,

Зато хорошо пообедали бомжи.

Пускай ни за что в КПЗ отсидели,

Зато хоть однажды, как люди, поели.

***

Человек повесился на кухне

С просьбой никого не обвинять.

И у всех глаза от слёз опухли,

Когда стали друга поминать.

А потом утихли все волненья,

Позабылись добрые слова,

И – тысячелетнее забвенье,

И – сухая, жёсткая трава.

МУЗЕЙ ПОГИБШИХ

Музей погибших обойду.

Любой служитель там –

За что в раю, за что в аду –

Подробно скажет вам.

О, как прекрасен человек!

Как молод и крылат!

Но губы, сжатые навек,

В запасниках лежат.

ГЁТЕ

Мне снится, что в каменном гроте

Я скрылся и к щёлке приник.

И ходит по берегу Гёте,

Прекрасный, как боги, старик.

Он воздухом вечности дышит

И тростью, зажатой в руке,

Легенду о Фаусте пишет

На небе, на млечном песке.

Он ходит, бессмертный и старый,

Один на вселенском ветру.

И нет ему ровни и пары:

Я скоро проснусь – и умру.

***

Одинокий умерший чудак

Все фонтаны, все деревья рая

Экстренно меняет на чердак

Или даже уголок сарая.

***

Что мне делать? Я не верил в Бога.

Лишь от страха полуверил я.

Далека была моя дорога

От Его высокого порога,

От Его незыблемого слога,

От Его святого Бытия.

Что же надо мной Он наклонился,

Руки мне на плечи положил?

Всё-таки я в чём-то провинился,

Всё-таки я кару заслужил.

***

Вот закопчённый чайник,

Вот кружка для питья,

И я сижу, молчальник,

В разрухе бытия.

Осталось мне немного,

Всё прóпето в пути,

И до молчанья Бога,

Увы, не дорасти.

ЗАПОВЕДЬ

Паша, Юра, Костя, Вова,

Надя, Ира, все друзья,

Это письменное слово –

Воля, заповедь моя.

Вот что сделать будет надо.

Надо мой смиренный прах

Возле матушки и брата

Схоронить в Березниках.

Это хлопотно, конечно.

Но ведь там мой край родной.

Там простой восьмиконечный

Крест поставьте надо мной.

И сидите, поминайте

Друга милого вином.

И стихи свои читайте,

Как читали их при нём.

Тот, кто вечной славы ищет,

Возомнив, что он пророк,

Не посмеет, не освищет

Наших выстраданных строк.

Алексей ЖДАНОВ, МИНСК

(1948–1993)

***                                                                                                                                                         

Досыта ешьте и спите,

вместе и врозь.

Я подберу вам эпитет,

чтобы спалось.

Трудно и самозабвенно

дышит Земля.