Взрывное лето - Марина Серова

— Зато я не понимаю, — сказал Витя. — Ну согласится она у тебя эту пленку выкупить, нам-то что с этого?

— Видишь ли, Витя, она дама расчетливая, всю жизнь при финансах. И покупать меня она собирается, я думаю, не слишком дорого. Ну сколько она рассчитывает на это дело потратить? Тысячу долларов? Пять тысяч? Десять? — Я выдержала театральную паузу и оглядела ребят.

— А что, десять тысяч — это сумма, — прикинул Витя. — Долларов, конечно.

— А я стою гораздо дороже.

— Интересно, сколько же ты стоишь, Танька? — непонятно чему обрадовался Мельников. — Мне это непременно надо знать.

— Сто тысяч долларов! Нет, лучше двести, вернее будет. Одним словом, пятьсот тысяч долларов.

— Ого! — присвистнул Андрей. — Ты же ее разоришь начисто. Не согласится она на такие деньги.

— Вот и я думаю, что не согласится. Тем более, что, судя по записи, у них с деньгами сейчас вообще напряженка. С бандитами рассчитаться не могут.

— Подожди, а зачем тебе тогда с ней торговаться, если ты знаешь, что она тебе все равно заплатить не может? — До Самойлова сегодня что-то туго доходило. Но он ведь последние несколько суток почти не спал. А Мельников сразу усек. Он на своей больничной коечке за два дня, кажется, отоспался за прошлых два месяца да за два месяца вперед.

— Ну-ну, — поддержал он меня. — Давай, разворачивай дальше. Предположим, она тут же побежит в милицию. Запись сделана незаконно и вообще — классический шантаж. Что ты тогда делать станешь? И как тебя тогда выручать? Витя, ты не помнишь, сколько там в уголовном кодексе за шантаж?

— В милицию она не побежит, — возразил Витя. — Запись хоть и незаконная, но если милиция у тебя ее конфискует, то, прежде чем вернуть хозяйке, прослушает. А это Косачевой ни к чему.

— И что тогда наша мадам Косачева делает, — торжественно спросила я, — если перепугана, как Мельников элегантно выразился, до икоты?

— Пообещает принести тебе деньги, — решил Мельников. — Назначит встречу в темной подворотне поздно ночью и там либо всовывает тебе ножик под ребро, либо буравит десяток дырок при помощи того же самого автомата, из которого в меня палили. Возможно, продолжая непрерывно икать от ужаса. С ума сошла, Танька?

— Ну, во-первых, сама она меня убивать не станет, не ее специальность. А если вдруг расхрабрится, то уж с ней-то я в темной подворотне да один на один справлюсь, как нечего делать.

— Действительно, что-то тебя не в ту сторону заносит, — Вите мои рассуждения тоже не понравились. А вот Ярославцев, хотя и не подавал голоса, смотрел на меня с любопытством, ждал продолжения.

— Ты погоди, слушай дальше. Сама она скорее всего со мной связываться побоится, наймет специалистов.

— Еще лучше, на тебя натравливают специалистов! Танька, тебя лечить надо! Если ты не заметила, сообщаю: эта дамочка и так твоей крови жаждет, убрать тебя с дороги в ее жизненной программе идет первым пунктом!

— И очень хорошо, быстрее созреет. Ты скажи мне лучше, кто те специалисты, к которым она обратится?

— Ах вот ты о чем… — моя идея не стала нравиться Андрею больше, но он хотя бы понял, что разумное зерно в ней есть. — Значит, организуем плотную слежку. В идеале Косачева выводит нас на бандитов при первой же попытке связаться с ними…

— Это в идеале, — Витя выглядел не слишком радостно. — И в любом случае так же плотно надо пасти Иванову. Людей не хватит.

— А зато как хорошо все получается, — влезла в их разговор я. — Бандитов берем с поличным, с оружием в руках…

Мельников и Самойлов одновременно взглянули на меня так, что я тут же отъехала назад:

— Да я разве чего… Я просто говорю, что если все хорошо организовать…

— Интересно, в этой больнице психиатр есть? — задумчиво перебил меня Мельников.

— Должен быть, я сбегаю, — предложил Самойлов.

— Да бросьте вы дурака валять, — рассердилась я. — Я же говорю, что если все хорошо организовать, то риска никакого и всех повяжем. Раз эти бандиты такие нервные, значит, они своих нанимателей покрывать не станут, заложат как миленьких…

Из моей сумки раздалось переливчатое пикание сотового телефона. Все замолчали. Я достала телефон, включила:

— Иванова слушает.

— Танечка? Это Николай Георгиевич. Вы уж извините, так все нехорошо получилось… Не сердитесь, пожалуйста, на Елену Викторовну, понимаете, она женщина очень нервная, эмоциональная, а тут столько всего навалилось… Взрыв этот кошмарный, милиция каждый день. А она ведь с Павлом Артемьевичем давно знакома, они, можно сказать, дружили семьями…

— Я понимаю, Николай Георгиевич, — четко сказала я, — не переживайте, все нормально. При моей работе и не такое бывает.

Поняв, с кем я разговариваю, мужики тут же подобрались и уставились на меня большими глазами.

— Ах да, ваша работа, — слегка поскучнел Лемешев и тут же снова оживился, зажурчал ласково. — Танечка, нам же и не удалось поговорить совсем, может, встретимся сегодня? У вас, наверное, есть вопросы, так я буду счастлив… Надеюсь, не будет большой бестактностью с моей стороны пригласить вас поужинать? Часиков в восемь, в ресторане? Мне бы так хотелось загладить неловкую сцену, которая произошла сегодня утром. А я знаю одно очень достойное заведение, ресторан «Калинка». Очень приличное место, и кухня неплохая. Вы согласны?

— Хм, ресторан «Калинка», сегодня, часов в восемь вечера, — повторила я, как бы раздумывая вслух. Андрей с Витей уставились друг на друга, очевидно, общаясь телепатически. Ярославцев смотрел на меня круглыми глазами, но по его лицу ничего нельзя было понять. Впрочем, его-то как раз никто ни о чем и не спрашивал. Мое молчание затягивалось. — Право, я даже не знаю… — Тут Мельников с Самойловым, очевидно, до чего-то договорились, потому что оба повернулись ко мне, и Андрей решительно кивнул. — Впрочем, почему бы и нет? — весело согласилась я.

— Прекрасно! — похоже, Николай Георгиевич действительно обрадовался. — Куда за вами заехать? По тому адресу, что на визитке?

— Да нет, пожалуй. Где эта «Калинка» находится?

— Около набережной. Угол Жасминной и Пушкина.

— Ага, представляю. Значит, так, я буду на углу Жасминной и Пушкина, — теперь кивнули одновременно оба — и Андрей, и Витя, — ровно в восемь.

— Но как-то это неправильно, что же вы сама? Давайте, я все-таки заеду?

— Нет, Николай Георгиевич, лучше договоримся встретиться на углу, мне так удобнее. Только учтите, я никогда не опаздываю.

— Та-а-нечка, о чем вы! Я уже буду ждать вас, не сомневайтесь!

— Хорошо, значит договорились. До встречи, Николай Георгиевич.

— До скорой встречи, Танечка.

Я отключилась и спрятала телефон обратно в сумку.

— Вопросы есть?

— В общем-то, все понятно. Ты у него что-то конкретное хочешь узнать? — поинтересовался Мельников.

— Да нет, думаю просто посплетничать. Однако он один из основателей фирмы, с Кондратовым был знаком хорошо, поболтать, похоже, любит. А дела «Орбиты» должен знать — хоть и пешка, но все-таки по статусу директор. Глядишь, и ляпнет что-нибудь интересное.

— Ладно. Только прошу тебя, будь поосторожнее.

— Что ты, Андрей, ты бы его видел! Его, по-моему, кроме жратвы и девочек, вообще ничего не интересует. Разве только еще выпивка? Сегодня узнаю.

— Иванова! — рявкнул Мельников и заговорил медленно, выделяя каждое слово: — Я. Прошу. Тебя. Быть. Осторожной. Усвоила?

— Усвоила, — послушно кивнула я. Чего связываться с раненым?

— Вот и хорошо. А теперь беги. Тебе еще кассету в магнитофоне сменить надо.

— Раскомандовался… — поднимаясь, я старательно состроила обиженную физиономию. — Я, между прочим, тебе давно не подчиняюсь, я вовсе самостоятельный человек…

— Смотри у меня, самостоятельная! — Андрей снова нахмурился. — И чтобы завтра ровно в пять была с докладом.

— Это можно, — согласилась я. — Завтра, ровно в пять, буду у твоего скорбного ложа. Если ничего не случится. Общий привет!

Удалилась я с достоинством. Собственно, Мельников, как всегда, был прав. Если я хотела поменять кассету в магнитофоне, заехать домой переодеться и при этом успеть, как обещала, к восьми часам к ресторану «Калинка», мне следовало поторапливаться.

Я без приключений доехала до дома Косачевой, зашла в по-прежнему распахнутую дверь подъезда — зачем только люди на кодовые замки тратятся? Тусклые лампочки не то чтобы освещали, а так, давали возможность не свалиться с лестницы. Впрочем, меня этот полумрак вполне устраивал. На ощупь нашла магнитофон, сменила кассету, снова прижала его к стене. Порядок, можно ехать домой.

Глава 6

@BUKV = Пока я собиралась в ресторан, не слишком, впрочем, тщательно, не тот кавалер, но подкраситься все же надо было соответственно случаю, и прическу поправить, и маникюр, и платьице синенькое в блесточку натянуть, — слушала только что привезенную кассету. Надежда на нее у меня была не малая. К Косачевой вполне мог, например, прийти с интересными новостями кто-нибудь, замешанный в этой истории. Но увы, похоже, она положила свою сумочку в какой-нибудь шкаф или оставила на тумбочке в коридоре. Хорошо были слышны в начале записи звяканье ключа, стук закрывающейся двери, потом снова стук, явно от сброшенных босоножек. Потом легкий скрип, мягкий шлепок сумочки о полку — и все. Дальше только глухой невнятный шум.