Сказки времен Империи - Александр Житинский

— Петр Николаевич, я пойду пройдусь. Посмотрю поселок… Следите, чтобы знали меру. И к женщинам не заходите. Они могут перепугаться.

— Да, как же! — сказал я.

Лисоцкий ушел, а через полчаса в столовой под навесом уже все было готово. Дядя Федор открывал кильки в томате каким-то солдатским способом. Амбалы принесли рислинг. К водке они относятся равнодушно. И слава богу. А дядя Федя наоборот. Он достал то, из-за чего опоздал. Получилось солидно.

Мы разлили в алюминиевые кружки, я встал и сказал:

— Парни! За то, чтобы нам здесь было хорошо. Чтобы хорошо работалось и отдыхалось.

— Точно, сынки! — сказал патриарх дядя Федя.

Мы выпили в лучах заходящего солнца. Закусили кильками и всякой снедью, что привезли из дому. Солнце закатилось за лес. Местные жители ходили поодаль и посматривали на нас с любовью. Возле стола появилась рыжая собака. Собака была доверчивая и глупая. Ее назвали Казимиром. По-моему, этим выразили симпатию отсутствующему Лисоцкому.

— Пойдем знакомиться с девушками! Они скучают, — сказал Леша.

— Может быть, не стоит? — сказал я. — Девушки устали.

— Пошли! Пошли! — загудел дядя Федя. — Нечего! Только я не пойду. Я спать пойду.

Некоторые последовали примеру дяди Феди. Кое-кто снова побежал в магазин. А к девушкам отправились несколько амбалов, собака Казимир и я. Я решил быть на самом горячем участке.

Девичий монастырь

Между прочим, как вы уже догадываетесь, вся эта история происходила в июле. А в июле ночи у нас уже не совсем белые, но еще светлые. И теплые. Это обстоятельство тоже влияет на чувства.

Девушек мы нашли быстро. Их поселили в конторе управляющего отделением. Через дорогу магазин. Рядом клуб. В общем, очень культурное место.

Поселок уже спал. Только местная молодежь гоняла на мопедах по шоссе. Мы заглянули в окошко к девушкам. Они сидели на нарах с каким-то ожидающим видом. Как на вокзале. Все были причесаны, глазки подведены и так далее.

Мы постучали. За дверью возник маленький переполох, а потом голос Барабыкиной сказал:

— Кто там?

— Мы! — мужественными голосами сказали мы.

Барабыкина нам открыла. Все девушки уже лежали на своих матрацах с таким видом, будто собирались вот-вот уснуть.

— Мы в гости, — сказали мы.

— Поздновато, — сухо сказала Барабыкина.

— Мы спать хотим, — заявила Наташа-бис.

— Ладно, тогда мы завтра, — сказал я.

— Ну уж если пришли… — сказала Барабыкина.

— Что же с вами делать, — вздохнули Вера и Надя.

Амбалы не ожидали такого приема. Это лишний раз доказывает их неопытность. Они, видите ли, полагали, что женщины будут кричать «ура!» и в воздух — как это там? — чепчики бросать. Совершенно не знают женщин.

У девушек в комнатке было уютно. Удивительно, как это женщины умеют из ничего создавать уют. И еще у них был стол. И печка, которая торчала из стены одним боком.

Мы поставили на стол, что принесли. Девушки немного помялись, а потом вытащили из-под матрацев три бутылки рислинга. Сказали, что это им подарили в дорогу родители. А они так прямо не знали, что с ними делать. С бутылками, имеется в виду.

Через двадцать минут все уже были на «ты». Включая Барабыкину. Амбалы расползлись по нарам, образовав с девушками живописные группы. Девушки держались дружески, но не больше. Люба сидела, поджав коленки к груди, и размещала правую руку так, чтобы всем было видно ее обручальное колечко. Она полагала, что это ее обезопасит от амбалов.

Яша взял гитару и стал перебирать струны. В дверь кто-то заскребся. Девушки открыли, и в комнату вбежала радостная собака Казимир. Казимир был вне себя от счастья, что его допустили в компанию. Девушки сразу же переключили все внимание на Казимира. Тому досталось столько нежности, что я испугался, как бы пес не рехнулся с непривычки. И опять я и амбалы расценили это по-разному. Амбалы немного обиделись, что Казимиру все, а им ничего. Но я-то понимал, что для девушек это единственный способ излить свои сдерживаемые эмоции. Не амбалов же гладить, в самом деле?

Допили рислинг и стали петь. Песни были какие-то неизвестные мне, но знакомые им. Тут только я окончательно осознал, что мы принадлежим к разным поколениям. А что я, виноват? По радио этих песен не поют, в турпоходы я не хожу, на вечера менестрелей тоже. Поэтому я подпевал без слов.

Я подпевал, а про себя думал о трудностях руководства людьми. Я еще никогда об этом не думал. Незачем было.

Вот они сейчас ко мне запросто: Петя, Петь, а девушки даже Петечка. А ведь завтра нужно вести их в поле. Не исключено, что придется заставлять работать. Иначе будем голодать, правда ведь?

С другой стороны, держаться на расстоянии тоже тоскливо. Хочется быть с людьми. Не такой уж я старик. Двадцать девять лет.

Пока я так размышлял, Юра с Верой ушли смотреть на луну. Так они сказали. Чего они нашли особенного в луне, не понимаю. Хотя догадываюсь. В юности сам смотрел на луну. Знаю, к чему это приводит.

Яша все перебирал струны, а Леша постепенно перемещался на нарах ближе к Тате. Подползал, как разведчик. Тата увлеченно пела песни, но замечала эту тенденцию. Это было видно по безразличному выражению ее лица.

Леша уже готовился открыть рот, чтобы пригласить Тату смотреть луну. Должно быть, он обдумывал окончание фразы. Но я его опередил.

— Надо воды принести. Пить хочется, — сказал я. — Тата, ты не знаешь, где тут колодец?

— Ой, он далеко, — сказала Тата.

— Ну покажешь, — сказал я с легким оттенком приказа.

Тата спрыгнула с нар, провожаемая взглядом Леши. Такой взгляд бывает у рыболова, когда рыбка срывается с крючка и шлепается обратно в водоем. Я взял ведро, и мы с Татой выскользнули наружу.

На крыльце Юра показывал Вере луну. Луна висела над крышей клуба, как дорожный знак «Проезд запрещен». Юра уже держал Веру за руку, это я заметил краем глаза. Темпы довольно большие, но не безумные. В пределах нормы.

— Мы идем за водой, — объявила им Тата. Чтобы они не подумали, не дай бог, чего-нибудь другого.

— Угу, — промычал амбал Юра. В лучах луны его копна волос светилась электрическим светом.

Позвякивая ведром, мы пошли по улице. Поселок досматривал первую серию сна. Собаки подбегали к заборам, мимо которых мы шли, и оттуда лаяли изо всех сил. Потому что были в безопасности.

Давно я не гулял с девушками при луне. Да еще с ведром. Сразу нахлынули какие-то романтические мысли. Я искоса взглянул на Тату. Она делала вид, что у нее этих мыслей нет.

— Вот за этим забором колодец, — сказала Тата.

Я нашел калитку и убедился, что на ней имеется табличка относительно злой собаки. Света луны для этой цели хватало. Повернуть назад значило навсегда потерять престиж руководителя и мужчины вообще. Я подумал, что если от собаки отбиваться ведром, проснется вся деревня. Больше я ничего не подумал. Просунул руку сквозь калитку и приподнял крючок.

Как только мы вошли во двор и калитка за нами закрылась, злая собака нехотя появилась из будки. Она потянулась и посмотрела на меня с удивлением. Она, по-видимому, решила, что я не умею читать. Собаке очень хотелось спать, но нужно было оправдывать табличку на калитке.

— Р-р-р… — лениво начала собака.

— Послушай, — сказал я рассудительно, — мы тебя не видели, и ты нас не видела. Договорились?

— Р-р-р… — продолжала собака.

— Ну чего ты рычишь, как мотоцикл?

Вопрос застал собаку врасплох. Она изумленно приподняла брови. Так мне показалось. И на минуту смешалась.

— Спи, — сказал я. — Не теряй времени даром.

Собака, видимо, подумала, что над нею издеваются. А у меня и в мыслях не было. Обиженно тявкнув, она устремилась к моей ноге. Я успел повернуть ведро внутренностью к собаке и попытался надеть ей на морду. Собака уворачивалась. Произошла небольшая коррида.

— Ну не надо, Шарик, не надо, — сказала Тата. — Это свой.

Она подошла к Шарику и потрепала его между ушей. Шарик посмотрел на меня с презрением и заполз в будку. Я нацепил ведро на крючок и бросил в колодец. Ручка ворота закрутилась, как пропеллер. Крючок вернулся без ведра.

— Утопло, — сказал я.

— Утонуло, — поправила Тата. — Пошли дурака Богу молиться!..

Все! Никакой дистанции между нами уже не было. Меня разжаловали в рядовые. Я даже немного обрадовался, потому что теперь было проще.

— Самой, между прочим, нужно мозгами шевелить, — сказал я. — Знакома ведь с этой системой.

— Знакома, — согласилась Тата. — Это уже второе ведро. Первое было днем.

— К концу нашей работы заполним весь колодец, — сказал я.

— Нужно достать кошку, — сказала Тата.

— Тебе собаки мало?

— Крючок такой. Кошка называется, — сказала Тата. — Чтобы ведра доставать.