Цитадель (Тамплиеры - 3) - Октавиан Стампас

Двери сарая с визгом распахнулись. В проеме появился верзила в серой до пят хламиде, подпоясанный простым вервием. Назорейский монах. Он что-то крикнул на незнакомом языке. Вернее не совсем знакомом, определил Анаэль. Пришедший вместе с монахом, надсмотрщик несколько раз выразительно щелкнул бичом. Заскулил кто-то, спавший у самой двери - досталось. Обитатели сарая стали со стонами, враскорячку подниматься и медленно, подслеповато выбредать наружу.

Анаэль тоже вышел, постаравшись быть не первым и не последним.

На дворе, все медленно разделились на несколько, неравных по размерам, групп. Сначала Анаэль не понял, по какому принципу происходит деление, и не знал к какой группе пристать. По одежде сориентироваться было трудно - все были слишком оборваны и замызганы. И только когда члены той группы, что была побольше других, стали с характерными подвываниями падать на колени и кланяться в одном направлении, он сообразил, что происходит утренняя молитва. Затверженная с детства привычка едва не свалила его на колени рядом с остальными мусульманами. Одна эта ошибка могла бы самым решительным образом сказаться на судьбе человека, объявившем себя христианским паломником. Он вовремя спохватился. Стоящий рядом монах и надсмотрщики могли подумать, что этого беспорядочно бородатого урода в полусгнившем рубище просто качнуло утренним ветерком.

Он избежал опасности быть причисленным к мусульманам, но этим дело не кончилось. Оставалось еще три компании. К какой из них направиться? То ли к этим перепуганным неграм в грязных набедренниках, то ли к краснобородым старикам в широченных рваных шароварах. Кто больше похож на его названных единоверцев. Выручил монах, молча направившийся через площадь посреди крепости, внутри которой находился сарай, к каменному строению с четырехугольной колоколенкой. За ним затрусило человек пять. Анаэль понял, что ему с ними. Выбор веры состоялся. Теперь надобно собраться с вниманием, дабы не опростоволоситься во время богослужения.

Изнутри жилище христианского бога поразило новообратившегося своей бедностью и мрачностью. Серые, каменные, неоштукатуренные стены. Даже мечети горных дикарей дейлемитов выглядели понарядней. В стенах, к тому же, были неравномерно расположены окна, что создавало световую дисгармонию и раздражало глаз, привыкший к орнаментальной симметричности.

Помещение храма было разделено на три части. Одну образовало возвышение в непосредственной близости к алтарным вратам, оно было огорожено невысокими деревянными перилами. Внутри этих перил, как выяснилось впоследствии, имели право молиться только полноправные тамплиеры. К утренней службе их явилось всего пятнадцать человек.

Вокруг деревянных перил теснились рыцари, не получившие еще посвящения, и оруженосцы, одеты они были не столь единообразно, как полноправные члены ордена, но тоже весьма внушительно.

Последняя группа допущенных к молитве внутри храма, состояла из донатов и облатов - светских приверженцев ордена. Это были, в основном, состоятельные граждане городка Агаддин, возле которого располагалась капелла тамплиеров, в которую угодил Анаэль. Горожане были в малом числе, значительно больше их появлялось к обедне; заутреню они выстаивали в городских церквях.

Христианских пленников в само помещение капеллы не пустили. Пали они на колени в самом худом темноватом притворчике, жадно прислушиваясь к тому действу, что разворачивалось там, в глубине. Под грубыми, диковатыми сводами довольно согласно грянули голоса братии. Для мусульманского уха это каменноподобное, хотя и не лишенное известного благозвучия пение, казалось невыносимо варварским. Анаэлю оставалось только терпеть и креститься.

Впрочем не только. Очень внимательно он присматривался ко всем деталям происходящего, при этом стараясь ничем не обнаружить своего слишком жадного, неофитского интереса. Одно неверное движение, один неверный шаг, один неуместный взгляд мог привести в пыточную камеру. Так, по крайней мере, было все устроено в замке Синана и у Анаэля не было оснований думать, что орден тамплиеров есть собрание людей благодушных и рассеянных. Очень может статься, что именно сейчас за ним наблюдают чьи-то внимательные глаза. Хотя бы этого неразговорчивого монаха, что расположился у пленников за спиной. Позднее, кстати, Анаэль понял, что люди в серых балахонах отнюдь не монахи, а лишь их служки. А настоящими членами монашеского ордена являются те громоблистающие бородачи с красными крестами на плече.

Итак, опасны все, и серые балахоны, надсмотрщики, звероподобные берберы, и даже те, кто спит рядом в сарае и сопит на соседней подстилке.

После заутрени погнали всех вместе - и христиан и мусульман, и огнепоклонников, и иудеев на работу. Пощелкивал бич, что-то хрипло покрикивал бербер. Колонна пленников медленно вышла из ворот крепости. Капелла Агаддин располагалась в замке, воздвигнутом еще во времена первого крестового похода. Он был одним из самых восточных форпостов Иерусалимского королевства. Вид этого каменного, величественно вознесшегося над плодородной равниной, строения был несколько, если смотреть со стороны, странен. Было непонятно, зачем среди пышных и благодатных оливковых рощ стоит это непримиримо воинственное сооружение. Но именно так строили во времена Годфруа Буйонского и первых Бодуэнов, давая понять, что претензии латинян на Святую землю серьезны и основательны.

Анаэлю досталась довольно легкая работа. Так, по крайней мере, ему показалось вначале. Вместе с чернокожим иудеем по имени Шама и двумя краснобородыми персами - Сахиром и Раздаем, он таскал огромные ивовые корзины к масличному жому. Услышав, как зовут нового напарника, Шама оживился и заинтересовался, но бывший исмаилит оставил все его расспросы без внимания, решив, что назвавшись, он и так сказал слишком много.

Персы работали молча, в их движениях чувствовалась тоскливая обреченность. Через несколько дней Анаэль, не удержавшись, нарушая зарок, данный самому себе, спросил у Шамы, с которым тащил очередную корзину, почему эти персы такие замкнутые.

- Ты тоже не слишком разговорчив, - ответил перс и показал, давай, мол, передохнем. Поставили корзин на землю. Шама вытер пот.

- Они давно здесь и раньше их было трое...

- Почему встали?! - заревел у них за спинами невесть откуда взявшийся бербер, полосуя плетью по пыли. Впрочем, ничего удивительного в его наблюдательности не было. Оливковая роща на пологом склоне просматривалась насквозь. Серв, не дожидаясь повторного вопроса, подхватили корзину и поспешил дальше. И зря. Анаэль споткнулся, полетел на землю, страшно ударившись коленом о выступившее корневище. Корзина, зацепившись дном о землю качнулась, выплеснув в пыль несколько мер черных ягод. Анаэль сидел, схватившись руками за колено и стараясь не стонать, Шама суетливо ползал вокруг корзины, торопясь собрать рассыпанное.