Наполеоновские войны - Виктор Безотосный

За полтора месяца Великая армия, форсировав Рейн и Дунай, вклинилась между австрийцами в Баварии и русскими, пришедшими к р. Инн, одних окружила, других оттеснила ниже по Дунаю, заняла Тироль, затем Венецию, вытеснила войска двух австрийских эрцгерцогов из Италии, заставив их уйти в Венгрию. Двадцать дней французам понадобилось на поход с берегов Атлантического океана до Рейна, примерно сорок дней – от Рейна до Вены. Причем Наполеон вынужден был в значительной степени рассредоточить свои корпуса, иногда на довольно значительные расстояния, что было достаточно опасно из–за возможности контрударов противника. Но большой импульс этим корпусам давала действовавшая в центре могучая группировка под личным командованием французского полководца. Именно эта группировка корпусов проводила основные операции или угрожала главным скоплениям противника. Происходившие события на флангах, даже в случае неудачи, можно было поправить и скорректировать, и таким образом рассредоточение корпусов на большом пространстве превращалось в умелое распределение сил для решения поставленных задач, под небывало умелым и четким командованием. Кроме того, такое рассредоточение корпусов создавало возможность дополнительной страховки – в случае необходимости один корпус мог в любой момент прийти на помощь другому.

Бескровное занятие столицы Габсбургов открывало перед Наполеоном широкие перспективы. Главное состояло даже не в Вене, правда, знамена победоносного противника за предшествующие два столетия не водружались на ее стенах (великая красавица–столица последний раз устояла при осаде турок в 1683 г.), хотя взятие австрийской столицы также имело свою цену (части Великой армии триумфальным маршем прошли по улицам города), а в том, что французы перешли Дунай и получили возможность беспрепятственно нанести удар во фланг и тыл немногочисленной русской армии. Находясь в Вене, Наполеон мог в любую минуту устремиться туда, где угадывалось присутствие противника, он становился хозяином положения на всех направлениях, великолепнейшим образом удовлетворяя условиям искусства войны, которые сам однажды сформулировал: «Искусство разделяться, чтобы жить, и сосредоточиваться, чтобы сражаться». И через Вену уже 2 (14) ноября во фланг русской армии устремились французские корпуса маршалов Мюрата, Сульта и Ланна.

В очередной раз деморализованный союзник России оказался не на высоте положения, а, если говорить прямо, ее подвел. Вновь австрийцы поставили русскую армию в тяжелейшее положение. Вместо обороны переправ через Дунай под Кремсом, Кутузов теперь должен был думать, как избежать окружения и полного поражения. Очень быстро узнав о взятии важнейших стратегических мостов и о сдаче Вены, русский главнокомандующий тотчас направил свои войска по дороге на Цнайм, оставив, по обычаю того времени, всех тяжелораненых на великодушие французов. Он решил не отступать прямо в Богемию, а идти на соединение с подходившим из России корпусом Буксгевдена. В качестве же бокового заслона на пересечении путей из Цнайма и из Вены по проселочным дорогам был направлен отряд Багратиона (силой в 6 тыс. человек) в качестве флангового арьергарда с задачей любой ценой задержать здесь противника и дать возможность главным силам уйти из–под возможного удара. 3 (15) ноября арьергард Багратиона после ночного перехода вышел к Голлабруну и позади него занял оборонительную позицию за деревней Шенграбен. В 10 верстах от этой деревни находилась дорога на Цнайм, по которой двигались основные силы русской армии.

Багратиону было важно выиграть время, даже пожертвовав своим отрядом. Тем более что австрийские части генерала И. Ностица (один гусарский полк и два батальона пехоты), приданные отряду Багратиона и находившиеся впереди в боевом охранении, после встречи с наполеоновскими частями снялись с позиций и беспрепятственно ушли на север, поверив французам, что между их государствами уже заключен мир. После небольшого боестолкновения появились парламентеры, причем каждая из сторон их присылку приписывала своему противнику. Но в результате переговоров было заключено перемирие между русским генерал–адъютантом Ф. Ф. Винцингероде и командующим французским авангардом И. Мюратом.

Отечественные авторы упоминают об этом как о простом перемирии во время войны, а иностранные историки в лучшем случае как о предварительном договоре о начале вывода русских войск с территории Австрии. Лишь один О. В. Соколов утверждает, что Винцингероде предложил капитуляцию русских войск, именно поэтому у Мюрата «от торжества тщеславия атрофировался разум», а на простое перемирие он бы не согласился, и в этом необычайном документе состоит «тайна» Шенграбена[49]. Вывод сделан на основании заголовка данного документа по копии на французском языке, хранящейся в архиве исторической службы французской армии. Возможно, в тогдашнем французском языке термин «капитуляция» трактовался достаточно вольно и имел более широкий смысл, но в русском языке это слово трактовалось не так расширительно и однозначно переводилось как прекращение вооруженного сопротивления, сдача крепостных сооружений и оружия противнику или пленение (если не обговаривалось дополнительными пунктами). Не могу точно утверждать, почему у Мюрата «атрофировался разум», но любого русского военачальника, будь он даже генерал–адъютантом, то есть представителем армии, еще не проигравшей на тот момент ни одного сражения и не потерпевшей ни одной крупной неудачи, предложи он такое противнику, французы сочли бы за ненормального человека. Думаю, максимум, о чем мог вести переговоры Винцингероде – это о прекращении боевых действий и свободном уходе русских войск за границу. В противном случае ему бы не поверил легкомысленный Мюрат, даже при наличии у него всем известного тщеславия. Скорее всего, шурин Наполеона сам попался на уловку, подобную той, которую он сотворил с австрийцами при взятии Вены. Но, по мнению Соколова, коварные русские обманули Мюрата, заявив о капитуляции, причем на полном серьезе им сравнивается «болтовня, которой французы ввели в заблуждение австрийских генералов», с официально подписанной капитуляцией. Поэтому, мол, русские ее поскорее постарались забыть.

Наполеон среди солдат при Аустерлице. Гравюра XIX в.

Во–первых, наверно, не стоит представлять многоопытного человека и маршала Франции этаким «недоумком», если бы он являлся таковым, то вряд ли стал королем и маршалом. Потом куда смотрел Наполеон, назначая своим заместителем такого «простачка», а император всех французов все–таки хорошо разбирался в людях и в их деловых способностях. Во–вторых, самое главное, не русские расторгли перемирие, а французы, и тогда даже с юридической точки зрения их вины здесь нет никакой, и поведение русского командования в этом случае даже нельзя сравнивать с откровенным обманом французскими маршалами австрийцев у стен Вены. Мюрата никто не зомбировал, он в здравом уме принимал решение о перемирии. Если это был промах, то допустили его сами французы, а русские тут ни при чем – на войне легче всего списывать ошибки на коварство и хитрость противника (просто не надо их допускать). Другое дело, Наполеон посчитал, что русские провели его шурина, как тот австрийцев незадолго до этого. Как пишут все авторы, он оказался взбешен поступком своего подчиненного и тут же отправил категорическое приказание о немедленной атаке русских. Но факт остается фактом – при подавляющем преимуществе французский авангард (примерно до 30 тыс. человек) с 3 по 4 (15 по 16) ноября неподвижно простоял против отряда Багратиона (6 тыс. человек) и не тревожил русские порядки. За это время армия Кутузова 4 (16) ноября прошла Цнайм, а утром 5 (17) ноября достигла Погорлица, после чего главнокомандующий уже мог вздохнуть спокойно. Дорога к соединению с войсками Бугсгевдена оказалась свободной, кризис был преодолен, а французские корпуса потеряли время и возможность отрезать путь отступления или нанести фланговый удар на марше русских полков.

Мюрат, получивший после полудня суровый выговор и приказ Наполеона немедленно атаковать, уведомил русских о разрыве перемирия и постарался срочно исправить положение. В 4 часа дня (по нынешнему времени в 5 часов) французы пошли в атаку, а русская батарея подожгла деревню Шенграбен. После чего французские части попытались обойти русскую позицию с флангов, и Багратион начал медленное отступление к Цнайму. Французы упорно преследовали русский арьергард 6 верст, но невольным союзником Багратиона стала быстро наступающая темнота, хотя русским полкам часто приходилось штыками прокладывать себе дорогу. Бой продолжался до 11 часов вечера, после чего русский арьергард оторвался от преследователей. Отряд Багратиона понес большие потери – свыше 2,5 тыс. убитыми, ранеными и попавшими в плен, потерял при отступлении 8 орудий, но с честью выполнил возложенную на него задачу. Армия Кутузова уже 7 (19) ноября у Вишау соединилась с подошедшими колоннами Буксгевдена. Отступление русских войск от Бранау в условиях численно превосходящего, опытного и сверхинициативного противника было проведено Кутузовым мастерски и, без всякого сомнения, делает ему честь как талантливому полководцу.