Наполеоновские войны - Виктор Безотосный

Франц I. Портрет XIX в.

Самое главное, что по утвержденной диспозиции силы союзников дополнительно растягивались на левом фланге, ослабляя середину расположения (там практически не оставалось войск) и абсолютно игнорируя возможность нанесения противником контрудара именно в центре их позиции, то есть в месте, оказавшемся весьма уязвимым для возможного прорыва. В данном случае уместно привести замечания Ланжерона на диспозицию Вейротера: «Простого взгляда на карту и одного изложения диспозиции достаточно, чтобы каждый военный мог судить насколько она была не осуществима и даже нелепа, имея противниками искусного полководца, и его опытных помощников, умеющих маневрировать как это следует на войне, а не на параде; противника, численно равного и сосредоточенного, нельзя растягивать фронт почти на восемь верст (два французских лье) от левого фланга до правого, не рискуя быть повсюду прорванным, что в действительности и случилось»[57].

Конечно, можно предположить, если бы не противостоял русским генералам в 1805 г. Наполеон (а диспозицию нашим войскам составлял не австриец Вейротер), то, возможно, была бы совсем другая история и иной исход событий. Но, увы, в 1805 г. жил и действовал Наполеон. И он не собирался отступать и даже отсиживаться в обороне, это было ему абсолютно несвойственно, что он и доказал во время сражения. Стоит упомянуть, что как раз когда русские генералы в три часа ночи разъехались, чтобы хоть немного поспать, Наполеона разбудили, он отправился на аванпосты и тогда принял последние и очень важные коррективы в свой план действий, в частности, усилил войска на своем правом фланге, против которого русские собирались нанести главный удар.

Аустерлицкое сражение

Около 6 часов утра 20 ноября (2 декабря) французские войска (почти все в парадной форме) выдвинулись на исходные позиции. На левом фланге, поперек дороги на Брюнн, расположились войска маршала Ж. Ланна (дивизии Л. Г. Сюше и М. Ф. О. Кафарелли), опираясь на лесистые холмы Моравии, особенно на бугор, прозванный солдатами – ветеранами Египетского похода Сантон (перевод с фр. – дервиш). Его занимал 17-й легкий полк, с приказом сражаться до последнего человека и ни в коем случае не оставлять этот стратегически важный пункт. Позади Ланна находилась гренадерская дивизия генерала Ш. Н. Удино, чуть дальше корпус маршала Ж. Б. Бернадота, а еще глубже – императорская гвардия. Четыре кавалерийских дивизии под общим командованием И. Мюрата располагались между левым флангом и центром. В центре, у деревень Пунтовиц и Гиршковиц, были выдвинуты две дивизии (генералов Л. В. Ж. Л. Сент–Илера и Д. Ж. Р. Вандамма) из корпуса маршала Н. Ж. Сульта в направлении предполагаемого главного удара. Третья дивизия из корпуса Сульта (генерала К. Ж. А. Леграна) должна была побригадно защищать деревни Тельниц, Сокольниц и Кобельниц. Это была достаточно обширная местность, поэтому позади их для поддержки расположилась кавалерийская бригада генерала П. Маргарона. Чуть позднее в этот район для усиления из аббатства Райгерн подошли войска маршала Л. Н. Даву – только что прибывшие из–под Вены дивизии генералов Л. Фриана и Ф. А. Л. Бурсье, проделавшие накануне путь длиною в 115 км. Причем непонятно, кто отдал приказ идти на помощь Леграну (Наполеон или это было самостоятельное решение Даву), поскольку с утра эти войска двигались к центру французской позиции.

Ясно, что Наполеон с самого начала не собирался ограничиваться только оборонительными действиями. Но для обороны он выбрал прекрасную позицию и создал все необходимые условия. На севере он имел в качестве опорного пункта укрепленный бугор Сантон, а на противоположном фланге французские войска, опираясь на пруды Зачан и Мениц, могли защищать лишь проходы через ручей Гольдбах у Тельница, Сокольница и Кобельница. Такое расположение Великой армии давало возможность Наполеону прикрывать своим левым флангом на севере дорогу на Брюнн, а на правом фланге – на Вену и добиться преимущества в оборонительном бою. Кроме того, выбранная позиция должна была побудить русско–австрийское командование, увидевшее реальные трудности обойти или прорвать позиции противника среди лесистых холмов на севере, попытаться нанести главный удар там, где у французов имелись проходы и бреши между прудами (фактически слабо прикрытое пространство) и таким образом попытаться занять дорогу на Вену. Парадоксально, что союзники приняли именно это решение, даже не произведя мало–мальской рекогносцировки сил противника. При этом они исходили не из достоверных данных, а из ложных представлений об общей слабости Великой армии. То есть показная демонстрация в какой–то степени была со стороны Наполеона даже напрасной. Другое дело – французский полководец интуитивно понял и правильно рассчитал, что противник будет придерживаться подобного плана.

Три русские колонны, которым предстояло атаковать Тельниц и Сокольниц, пришли в движение в семь часов утра и начали спускаться с Праценского плато. Ими непосредственно командовали генералы Дохтуров (1-я колонна), Ланжерон (2-я колонна) и Пржибышевский (3-я колонна), а общее руководство осуществлял генерал Буксгевден, находившийся с войсками Дохтурова. Именно эти войска составляли левый край союзных порядков и должны были первыми вступить в бой. Пока русские полки Дохтурова выдвигались на исходные позиции для атаки, его авангард, состоявший из австрийской пехоты и кавалерии под командованием генерала Кинмайера, успел сделать несколько безуспешных попыток взять штурмом деревню Тельниц и там закрепиться. Все три колонны явно запаздывали, поскольку с самого начала возникла неразбериха в движении войск и русские полки совершали ошибочные марши.

Только в половине девятого утра к Тельницу подошли войска Дохтурова и активно поддержали австрийцев. Примерно в девять часов они взяли Тельниц, и проход через болотистый ручей Гольдбах был обеспечен. Но не развили достигнутый успех по горячим следам. Буксгевден решил слепо выполнить принятую диспозицию и дожидаться занятия Сокольница второй колонной Ланжерона, ведь по плану Вейротера движение вперед одной колонны должно выравниваться на голову второй. Буксгевден ограничился лишь тем, что на равнину за Тельницем бросил немногочисленную австрийскую кавалерию Кинмайера (четырнадцать эскадронов), которой противостояла легкая кавалерия генерала Маргарона. Колонна Ланжерона, подошедшая к девяти часам утра к Сокольницу и развернувшаяся в боевые порядки, также не спешила атаковать противника, поскольку справа запаздывала с выдвижением третья колонна Пржибышевского. Только русская артиллерия вела интенсивный огонь по французам. Лишь с появлением опоздавших войск Пржибышевского в начале десятого утра Ланжерон атаковал позиции французов у Сокольница и смог овладеть проходами через ручей Гольдбах.

Но в это время на подмогу противнику подошли две дивизии корпуса маршала Даву. Первоначально они должны были выдвигаться к центру Великой армии (Турасскому лесу) от Райгерна, но, совершая свой марш и услышав справа от своего движения шум боя, они пришли на помощь полкам Леграна и Маргарона, тем самым хоть как–то снивелировали подавляющее преимущество союзников в численности на этом участке. Даже в этом (в инициативности, в понимании характера боя и в принятии самостоятельных решений) заключалась разница между русскими и французскими генералами. Дивизии Фриана и Бурсье успешно контратаковали войска Буксгевдена (даже временно захватили Тельниц и Сокольниц), помешали русским закрепить успех и развернуться для последующего движения в тыл и во фланг противника. Русские генералы вовремя не смогли использовать благоприятный момент, когда слабый правый фланг французов был полностью смят, поскольку каждая колонна теряла драгоценное время, ожидая прибытия соседней. Хотя проходы через ручей уже находились в руках союзников, это мало что им давало, все их усилия оказались бесплодными. На пути дальнейшего продвижения вперед (согласно диспозиции) им продолжали противостоять французские войска, удерживающие высоты за ручьем. Тем самым более половины сил союзников оказались скованы на этом фланге значительно уступавшим в численности противником.

Четвертая колонна под командованием австрийского фельдмаршал–лейтенанта И. К. Коловрата состояла из четырех русских полков под командованием генерала Милорадовича и пятнадцати австрийских батальонов. Но она была сознательно первоначально задержана на Праценских высотах самим Кутузовым. После девяти часов туда прибыли со свитой императоры Александр I и Франц и увидели, что многие части даже не были построены в походный порядок, а их ружья стояли в козлах. Вопреки распространенному среди советских историков мнению российский император все же не командовал войсками в этот день, лишь один раз поторопил Кутузова. Обычно, упоминая этот факт, все цитируют знаменитый разговор между ними, приведенный историком А. И. Михайловским–Данилевским: «Михайло Ларионович! Почему не идете вы вперед?» На что Кутузов ответил: «Я поджидаю, чтобы все войска колонны пособрались». Император, находясь в прекрасном настроении, вскользь парировал: «Ведь мы не на Царицыном лугу, где не начинают парада, пока не придут все полки». Кутузов же попытался лишь слабо возразить: «Государь! Потому–то я и не начинаю, что мы не на Царицыном лугу. Впрочем, если прикажете»[58].