Метафизика возникновения новизны - Иван Андреянович Филатов

class="p1">Здесь нам в качестве пояснения необходимо подчеркнуть один принципиально важный момент, касающийся подразделения мышления на продуктивное и непродуктивное. В чем он заключается? На стадии рефлексии-I мы сколько угодно можем производить свои поиски: ставить вопросы, строить гипотезы, уяснять для себя что-то нам еще неизвестное, заходить в тупики, совершать ошибки и т. д. Но это еще не является продуктивным мышлением, поскольку заниматься этим мы можем хоть всю жизнь. Но вот когда мы выходим на «тропу» Истины и продуктивного мышления, все становится подчиненным одной-единственной колее, из которой уже нельзя выйти: инкубационная фаза-–явление идеи-–допонятийная фаза-–рефлексия-11-–Истина–искомое сущее-–подручное средство-–функция–полученный Продукт. Выход на инкубационную фазу, скорее всего, является тем триггером, который переключает наш интеллект с плутания по бездорожью на рельсы продуктивного мышления, то есть мышления, выдающего интеллектуальную, а вслед за ней и материальную новизну. Как видим, парадокс в том, что в действительности, «правильно» и продуктивно мысля, мы не знаем, как мы мыслим. От нас скрыта не только поэтапная методология самого продуктивного мышления, но на этапах инкубации, явления идей (инсайт, интуиция), допонятийной фазы эта методология принципиально недоступна нашему пониманию.

Конечно, нам давно уже надо понять и смириться с тем, что к нашей креативности причастна не столько способность «правильно», то есть логически мыслить, сколько иррациональная способность творчески перерабатывать на бессознательном уровне то, что мы сумели приобрести на уровне рациональном. К сожалению, нам совсем непонятно, каким образом наша вторая способность коррелирует с первой. А то, что она коррелирует с ней для нас нет никакого сомнения. Иначе, нам не пришлось бы затрачивать таких огромных усилий на то, чтобы выйти на тот уровень познания предмета, с которого (уровня) только и возможно само начало творческого мышления в любой сфере нашей деятельности.

Именно в этой трансформации нами усвоенного знания в знание, о котором у нас никакого представления пока еще нет, заключена вся интрига продуктивного мышления. Мы можем понять и зафиксировать все ходы нашей мысли на этапах рефлексий-I и -II, но мы абсолютно ничего достоверного не можем сказать, как и почему наше предварительное размышление на первом этапе привело к созданию комплекса сущих в виде идеи, причем, такого комплекса, в котором все сущие необходимым образом взаимодействуют и взаимосообщаются друг с другом, как на уровне идеальной Истины, так и на уровне ее воплощения в нашей деятельности, то есть в процессе применения той функции, которую исполняет одно из сущих Истины, а именно, искомое сущее. И именно посредством этого сущего, материализованного в подручное средство, нами получается необходимый конечный Продукт, потребность в котором некогда назрела в данном сообществе.

Из всего нами вышеприведенного мы видим, что основные метафизические понятия (идеи, Бытия, «бытия» сущего, сущего, логоса, природы, души, красоты, блага, понимания, наслаждения-удивления) не только непосредственно взаимосвязаны с понятием Истины, но и сфокусированы на нем, как сфокусированы на зародыше кристалла все образования, от него исходящие. Так не пора ли все-таки Истине обрести (иначе говоря: заиметь) свое собственное лицо, а не пользоваться взятыми напрокат масками то ли у соответствия (не совсем понятно чему), то ли у согласия-связности (неизвестно чего, кого и в чем), то ли у пользы (неизвестно как и кем исчисляемой) и т. д. Спрашивается, почему мы постоянно должны «вымучивать» из Истины то, что ею не является. Соответствие, согласие, польза – самостоятельные категории. Их место в лингвистике и философии языка. И они никакого отношения не имеют к Истине, к той Истине, фундаментальным (онтологическим) свойством которой является интеллектуальная Новизна. И Истина к ним не должна иметь какого-либо отношения. Она к ним противоположно расположена, как противоположно расположен только что распустившийся экзотический цветок к траве, растущей рядом с ним на лугу.

Так что у Истины должно быть свое собственное лицо – лицо интеллектуальной Новизны, трансформируемой в обязательном порядке в новизну материальную. Иначе – какая от нее польза? Если польза есть от истины корреспондентной, когерентной, прагматистской и т. д., то почему ее не должно быть от Истины метафизической. А она-то как раз и является – в силу своей прагматичности – «главной» Истиной, потому что как никакая другая вносит в мир то, чем этот мир «питается» и на чем он держится. А именно, держится он на постоянном возникновении и явлении новизны, в какой бы форме она не была представлена: Истины ли это в нашем человеческом бытийствовании и существовании или новые формы (виды) живых и растительных организмов окружающей нас Природы. Трудно даже представить мир без постоянного обновления своих форм. Это представление – всего лишь плод нашей «житейской мудрости», пытающейся приспособиться к комфортному существованию, в то время как бытийствование – это уже «другой берег» одного и того же течения реки нашей жизни.

Что касается вышеупомянутого нами «собственного лица» Истины, то, к нашему счастью, его нам не надо выдумывать сызнова, поскольку оно уже вылеплено древними греками в виде алетейи. И его необходимо всего лишь оформить, придав ему характер интеллектуальной новизны в виде мысленной конструкции, в которой потенциально заложена функция, исполняемая одним из идеальных сущих, предварительно «материализованных» в подручное средство. И если мы подобным образом оформленную Истину поставим на то место, которое ей принадлежит, то мы тем самым все остальные метафизические понятия ставим в надлежащую им взаимосвязь как с понятием Истины, так и между собой. Все они оказываются во вполне естественной причинно-следственной взаимосвязи. А это и есть критерий того, что предложенная нами выше конструкция взаимосвязей между метафизическими понятиями вполне обоснована. В природе нашего продуктивного мышления (бытийствования), как и в живой природе, все взаимосвязано и подчинено определенному и, может быть, нами не всегда осознаваемому порядку. Космос древних греков как красу, порядок, украшение «учредила» сама Природа и вряд ли когда отменит. Ей это ни к чему.

Истина, Красота, Благо – ее (Природы) фундамент: Истина – то, что внове возникает на интеллектуальном уровне; Благо – ради чего создается Истина, а создается она ради приумножения много и-разнообразия мира; Красота же – то, посредством чего Истина обнаруживается и «узнается» нами. Она манифестирует приход Истины. Напомним еще раз: не будь Красоты – то есть сопровождаемого возникновением интеллектуального чувства удовольствия понимания внове созданной конструкции (Истины), – мы бы так и не «научились» отличать это внове создаваемое от того, что уже существует, и не только отличать, но и взлелеивать эту новизну до такого состояния, когда она, сформировавшись, вольется естественным образом в то, что уже существует в нашем жизнеустроении. В этом величайшая миссия Красоты. Она в одной упряжке и с Истиной, и с Благом.