Трилогия Харканаса. Книга 1. Кузница Тьмы - Стивен Эриксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хенаральд снова заговорил. Черты его лица обострились, а в глазах мелькнуло нечто похожее на страх.
– Первый Сын, ты недоволен? Клинок молчит, его язык отрезан под корень. Если он и завывает для тебя, то только ты один можешь его услышать.
– Я его слышу, – прошептал Аномандер.
Хенаральд кивнул.
– Это оружие ждет лишь благословения Матери-Тьмы.
– Вы ничего не увидите, – сказал Сильхас Гиблый, который стоял, прислонившись к стене напротив Келлараса.
– В таком случае я услышу это благословение, – покачал головой Хенаральд. – Или почувствую на вкус. Или же коснусь его, подобно уступающей клинку розе, и смогу ощутить отражающее свет тепло. Голова моя преисполнится ароматом святости.
– Вы выйдете отсюда с черной, как полночь, кожей, – проговорил Сильхас.
Повелитель Хуст вздрогнул.
Аномандер выпрямился, так и не прикоснувшись к оружию, и повернулся к Андаристу:
– Ну что, брат, каково твое мнение об этом мече?
Андарист сидел в конце стола, будто прикованный помимо собственной воли. Молодого мужчину переполняло желание покинуть город, оказаться поскорее на дороге, которая приведет его к любимой, и нетерпение как будто окружало Андариста искрящейся аурой. Он бросил взгляд на меч, а затем на брата:
– Я верю в значение имен, Аномандер. Могущество рождается на языке. Слово вонзает когти в разум и крепко там держится. Но повелитель Хуст утверждает, что этот клинок лишен голоса. И тем не менее ты говоришь, брат, что слышишь его вой. Мне хотелось бы знать, каким именем называет себя этот меч?
Аномандер покачал головой:
– Никаким. Я слышу лишь обещание чистоты.
– Его воля требует чистейшей руки, – подтвердил Хенаральд. – Извлечь оружие – значит положить конец неопределенности. Оно не терпит сомнений со стороны того, кто его носит. Это, господа, меч для Первого Сына Тьмы. Если Аномандер вдруг откажется от клинка, увидев в нем слабость или изъян или почувствовав зловещие намерения в его чистой песне, я разобью этот меч и разбросаю обломки по всему миру. Никто другой не должен владеть им. Если это оружие попадет к королю, тот станет тираном. Оказавшись в руках тирана, меч превратит его в чудовище. В руках сломленного он станет разрушать все, чего только ни коснется.
Слова эти повисли в маленьком помещении подобно неугасающему эху.
Хуст Хенаральд стоял выпрямившись во весь рост перед Аномандером, будто призрак из копоти и рубцов, шрамов и покрытой пятнами кожи. Келларас вспомнил свою первую встречу с повелителем, когда казалось, будто под плотью и кровью Хенаральда скрывается железо, а все его члены соединяют гнутые стержни, еще сияющие огнем кузнечного горна. И несмотря на все это, Келларас видел сейчас в глазах старого кузнеца страх.
– Повелитель Хуст, – в наступившей тяжелой тишине произнес Сильхас Гиблый, – что вы сотворили?
– Есть одно тайное место, – сказал Хенаральд, – известное только мне и некоторым азатанаям. Самая первая кузница, жар которой – первый жар. Ее огонь – первый огонь, родившийся в незапамятную пору, еще до появления песьегонов, во времена эресалов, которые давным-давно исчезли в южных землях, где к таинственным морям подползают джунгли. Этому пламени неведома смерть. Оно часто тускнело, но никогда не умирало. Именно в той кузнице и сделано это оружие. Я знаю и всегда знал, что когда-нибудь снова стану ребенком. – Повернувшись, он жестко взглянул на Келлараса. – Разве я не говорил этого, уважаемый?
– Говорили, повелитель, – кивнул Келларас, – но, признаюсь, тогда я не понял. Да и теперь не понимаю.
Хенаральд отвел взгляд, и капитану показалось, что его слова причинили кузнецу боль – своим невежеством и глупостью.
Затем повелитель Хуст пренебрежительно махнул узловатой рукой.
– Ребенку ведомы простые вещи, – почти прошептал он. – Простые чувства, ясные и грубые. И все они честны в своей определенности, сколь бы жестокими ни были.
«Безумие железа, – подумал Келларас. – Это оружие выковал безумец».
– Чистота… – продолжал Хенаральд, и в голосе его послышались горестные нотки. – Мы к ней пока еще не готовы. И возможно, никогда не будем готовы. Повелитель Аномандер, ответь мне со всей уверенностью: чиста ли Матерь-Тьма в той тьме, которой она себя окружила? Чиста ли сама тьма? Умирают ли сомнения там, где они посеяны, навеки лишенные света и почвы, в которой могли бы прорасти? Скажи, будет ли ее благословение благословением ребенка?
Аномандер медленно покачал головой:
– Повелитель Хуст, я не могу ответить на эти вопросы. Вы должны задать их самой Матери-Тьме.
– Но разве не ты ее Первый Сын?
Аномандер в замешательстве пожал плечами:
– Что знают дети о своих родителях?
Андарист резко вздрогнул, так что даже стул под ним затрещал, а затем поднялся:
– Братья, мне нужно собраться. Мы и так уже опаздываем. Я должен прибыть к невесте на второй день ее ожидания, когда высоко взойдет солнце и отступят все тени. Аномандер, или бери меч, или откажись от него. Будь прост, словно ребенок, как говорит повелитель Хуст, и решай с ходу.
– У каждого ребенка есть в первую очередь свои желания, – возразил Аномандер, и Келларас наконец почувствовал мучившие его господина сомнения. – Но не всякую жажду можно утолить.
– Я отдаю тебе меч, – сказал Хенаральд. – Заказ был принят, и Келларас тому свидетель. Теперь я принес тебе оружие. Нас всех до блеска отточили обещаниями, не так ли, Первый Сын?
– В таком случае мне не хотелось бы притупить ваше достоинство, повелитель Хуст, – ответил Аномандер, берясь за обернутую кожей рукоять меча.
Сильхас оттолкнулся от стены и хлопнул Андариста по плечу:
– Видишь? Мы сдержали обещание, о нетерпеливый жених, и теперь ты можешь отправляться в путь. Но мне потом придется тебя догонять. Капитан Скара Бандарис хотел поговорить со мной насчет пары десятков дворняг во дворе у лесника.
Аномандер убрал руку с меча.
– Повелитель Хуст, я провожу вас к Матери-Тьме, чтобы она благословила Темнотой это оружие.
– Встретимся у ворот, – сказал ему Андарист.
Старший брат кивнул:
– Празек и Датенар ждут тебя внизу. Я возьму с собой Келлараса.
– А я Галара Бараса, – промолвил Хенаральд, – который ждет нас снаружи.
Андарист последовал за Сильхасом к выходу.
То были неспокойные дни и ночи, после того как произошла загадочная встреча между азатанайкой и Матерью-Тьмой. Оставшийся после наводнения ил все еще пятнал фундаменты городских зданий, будто воистину грязная рука древнего бога. Около десятка горожан утонули, оказавшись в ловушке в подвалах или сбитые с ног потоком, а затем оглушенные камнями или деревьями. Все рыбаки, облюбовавшие Дорсан-Рил, исчезли – в Харканасе не осталось ни одной
