Драконы Погибшего Солнца - Маргарет Уэйс

Он видел, как Мина помогла эльфийским лучникам выйти из оцепенения. Он слышал ее голос, выкрикивавший на эльфийском приказ стрелять, видел, как эльфы обрели вновь силы, как стали сражаться против своего великого врага. Он видел, как умирал дракон.

Он смотрел на все это с безграничной радостью, вызвавшей слезы на его глаза, но на сердце у него была тяжесть.

Почему она делает все это? По какой причине? Почему еще вчера она смотрела, как ее армия убивает эльфов, а сегодня действует ради их спасения?

Он видел, как она обняла Сильвана. Кайрину хотелось кинуться к ним и вырвать брата из ее объятий. Ему хотелось встряхнуть Сильвана, привести его в чувство. Но король бы все равно не послушал его.

«Почему так?» – думал Кайрин.

Он сам был в смятении после ужасных событий этого дня. С чего бы кузен стал прислушиваться к его словам, когда в доказательство своей правоты Кайрин мог привести только то смутное чувство, ту тень, что омрачали его сердце каждый раз, когда он глядел на Мину.

Кайрин отвернулся от них. Он наклонился над своим дядей и закрыл ему глаза. Его долг как племянника быть рядом с мертвым.

– Пойдем со мной, Сильван, – позвала его Мина. – Ты должен сделать это ради своего народа.

– Я сделаю это ради тебя, Мина, – прошептал Сильван. Закрыв глаза, он снова прижался губами к ее губам.

Ее поцелуй был медом, но он жалил. Юноша пил эту сладость, содрогаясь от терзавшей его боли. Мина влекла его в темноту, темноту мрачной штормовой тучи. Ее поцелуй отзывался в нем ударом молнии, слепил и бросал на дно глубокой пропасти. Он не мог удержать этого падения. Он падал и падал, его тело билось о камни, кости ломались, все внутренности скручивало от боли. Она была мучительной, эта боль, но она была наслаждением. Он так хотел, чтобы она поскорее кончилась, что мечтал о смерти. Он хотел, чтобы она длилась вечно.

Ее губы оторвались от его губ, и заговор был разрушен.

Словно вернувшись из царства мертвых, Сильван с удивлением увидел красное закатное солнце. Но ведь был полдень, когда он поцеловал ее? Оказывается, протекли часы, но куда они делись? Время растворилось в ней, оно ушло в Мину. Вокруг все было тихим и спокойным. Дракон исчез. Армий не было видно. Куда-то делся Кайрин. Постепенно Сильван осознал, что он уже не стоит на поле битвы. Он находился в саду, который с трудом узнал при свете заходившего солнца.

«Я же знаю это место, – неуверенно сказал он себе. – Оно выглядит таким знакомым. Но все-таки где я? И как я здесь оказался? Мина! Мина?» Он испугался, что потерял ее, но, ощутив в своих руках руку девушки, мгновенно успокоился, глубоко вздохнул и сжал пальцами ее ладонь.

«Я стою в Саду Астарин, – догадался он. – Дворцовый сад. Сад, который виден из окна моей спальни. Однажды я приходил сюда и возненавидел это место. У меня от него мороз шел по коже. Здесь эти мертвые растения. Вон они. И там. И там. Дерево умирает прямо на моих глазах, его листья скручиваются и сереют, будто от боли, потом опадают. Единственные живые растения здесь – это те, которые принесли Создатели Крон из своих личных садов. Но, делая это, они приговорили их к смерти.

Только одно дерево выжило в этом саду. Оно находилось в самом его сердце и называлось ими Древом Щита, потому что оно взрастило щит, который ничто не могло пробить. И корни этого дерева не питались соками земли – они уходили в сердце каждого из эльфов Сильванести».

Он чувствовал, как свернулись они клубком у самого его сердца, эти корни.

Держа Мину за руку, Сильванеш прошел по умиравшему саду к дереву, росшему в его центре. Древо Щита стало еще больше. Оно процветало и жирело. Листья его были зелеными, как чешуя дракона. Ствол этого дерева словно сочился кровью, такой он был красный и толстый. Ветви его извивались, подобно змеям.

«Я должен вырвать его с корнем. Я – внук Лорака. Я должен вырвать эти корни из сердца моих людей, и так я освобожу их. Хотя мне до омерзения противно прикасаться к этой злобной твари руками. Я разыщу топор и срублю его».

– Ты можешь срубить его тысячу раз, – прошептал какой-то голос, – и тысячу раз оно вырастет снова.

«Но оно умрет, потому что умер Циан Кровавый Губитель. Ведь это он поддерживал в Древе Щита жизнь».

– Это ты поддерживаешь в нем жизнь. – (Мина не произносила ни слова, но ее рука лежала у него на сердце.) – Ты и твой народ. Как вы не чувствуете, что его корни обвили ваши внутренности, что они выпивают вашу силу, высасывают из вас саму жизнь?

Сильван чувствовал, как что-то извивается около его сердца, но что это было, злая сила дерева или рука Мины, он не мог бы сказать.

Юноша поймал ее руку, поцеловал и, оставив ее стоять на тропинке среди умиравших деревьев, подошел к Древу Щита. Оно словно почувствовало опасность. Серые ползучие лианы хватали его щиколотки. Сухие ветви цеплялись за него, впивались ему в спину, кололи его плечи. Ударами ног он расшвыривал лианы и отбрасывал от себя мертвые ветки.

Приближаясь к дереву, он почувствовал, как его охватывает слабость. Чем ближе он подходил, тем ощутимее она становилась. Дерево хотело убить его, как оно уже убило многих. Оно жаждало напиться крови, как уже много раз было прежде. Каждый его лист был душой мертвого эльфа.

Дерево было высоким, но его ствол – тщедушным. Сильван мог легко обхватить его руками. Он был слаб и с трудом держался на ногах после отравления дымом Циана и думал, хватит ли у него сил, чтобы вырвать его из земли.

– Тебе хватит для этого силы. Эта сила есть только у тебя одного.

Сильван обхватил руками ствол дерева. Тот вздрогнул и, как живая змея, стал извиваться в его руках.

Сильван отпрянул в сторону в испуге. «Если щит упадет, – подумал он, внезапно поддавшись сомнениям, – наша земля останется беззащитной».

– Нация сильванестийцев была известна в веках силой и храбростью своих воинов. Они защищали родину. Дни славы еще вернутся. Придет время, когда мир снова станет уважать и бояться эльфов, когда он воздаст эльфам заслуженный ими почет. Ты будешь королем сильного и славного народа.

– Я буду королем, – сказал себе Сильван. – Она увидит меня могущественным и сильным и полюбит меня.

Он крепко уперся ногами в землю, снова обхватил руками скользкий ствол и, черпая силу в самом своем волнении, в любви, честолюбии и мечтах, с силой рванул его на себя.

Лопнул один корень – видимо тот самый, что извивался у его сердца, ибо сила и воля Сильвана неожиданно увеличились. Он тянул и тащил, его плечи ныли. Он вырывал корни один за другим, и сила его продолжала расти.

– За Мину! – выдохнул он.

Корни выскочили из земли так внезапно, что Сильвана отбросило на землю. Дерево повалилось на него. Юноша чувствовал, что невредим, но ему ничего не было видно за накрывшими его листьями и ветками.