Счастливчик Ген (Игра) - Геннадий Ищенко

Мины притащили ближе к вечеру. Наши матросы попытались сделать еще несколько рейсов по светлому времени, чтобы подвести еще подкрепление, но из крепости по ним довольно точно выстрелили из баллист. Попасть не попали, но ядра упали в опасной близости от лодок, окатив гребцов водой, и было принято решение больше так не рисковать. С прибытием мин судьба крепости была решена. Наши лучники не давали защитникам крепости высунуть из-за стен носа, поэтому братья спокойно поднесли и уложили мину под ворота, запалили фитиль и поспешно удалились. Первым взрывом сорвать ворота не получилось, их только вогнуло внутрь и вырвало несколько петель. Пришлось пожертвовать еще одной миной, после чего остатки ворот, кувыркаясь, улетели во двор крепости, убив при этом пару ее защитников. Остальные, очумело тряся головами, побросали свое оружие на брусчатку двора. К кораблям тотчас же отправили лодку, и вскоре наш флот уже вошел в гавань и занял те причалы, где раньше швартовались захваченные нами военные корабли.

В тот же день я приказал собрать на площади перед магистратом все население города, которого оказалось на удивление мало. Фактически это был даже не город, а база военного флота Гардии, где жили только военные, члены их семей и те, кто их обслуживал. Рядом с магистратом быстро сколотили помост, с которого я и обратился к жителям. Всего их пришло тысячи две. Солдат со мной было совсем мало. Они редким кольцом окружали помост, чтобы ни у кого не родилась мысль метнуть в меня нож, и стояли в проходах на площади, проверяя, чтобы никто не протащил на собрание оружие посерьезнее ножа. На всякий случай в самом магистрате укрылось с полсотни братьев, но на площади об этом никто не знал.

– Я постараюсь говорить громче, чтобы было слышно всем! – повысив голос, как только мог, чтобы не сорваться в крик, сказал я. – Я вижу в глазах многих из вас ненависть. А ведь это я вас должен ненавидеть, а не наоборот! Именно Галид с помощью ваших мужей развязал эту войну, принеся на землю Орсела боль и смерть! И до того в нашем противостоянии почти всегда первый удар следовал с вашей стороны, мы лишь давали сдачи. Но на этот раз был не просто пограничный конфликт, к нам вторглось семь тысяч ваших воинов, во главе с братом короля, вооруженных варварским оружием. Нам пришлось приложить немало сил и пролить кровь, чтобы их разбить. Чаша нашего терпения переполнилась! Двести лет один, некогда разделенных народ, постоянно проливал кровь без цели и смысла! Мы решили положить этому конец и объединить два королевства в одно. У нас один язык, одна вера, сходные обычаи. Что нам с вами делить? Вот сейчас, пользуясь тем, что вы отправили к нам воевать своих лучших солдат, на вас напало королевство Стани. Сделали бы они то же самое, если бы мы были едины? Никогда! По пути сюда мы захватывали в бою замки и города. И всегда предпочитали не убивать своих противников, а брать их в плен. Сегодня он противник, завтра – подданный, а послезавтра может стать другом! Мирное население и подавно никто не трогал. Ваш город стал исключением. Страх за своих мужей и воспитанная в вас ненависть к Орселу толкнула ваших женщин и детей выйти на улицы и бить в спины моим солдатом. Их было слишком много и мои солдаты, защищаясь, вынуждены были убивать. Итог этой бойни это четыре сотни убитых вами моих солдат и в два раза больше горожан, в большинстве своем женщин и детей. Для моей армии такие потери будут невелики, но вот родственникам и друзьям убитых вы принесли горе. Не думаю так же, что сильно обрадуются ваши отцы и братья, когда вернутся живыми из плена и обнаружат свои пустые дома. Мы собираемся захватить вашу столицу, а для этого мне нужно собрать все свои силы в кулак и дождаться подкреплений. Это я буду делать в вашем городе. А потом мы уйдем и оставим вам правителем военного коменданта. Пройдет еще немало времени, прежде чем вы снова сможете выбрать себе магистрат. Но если вы надумаете опять наносить нам удары из-за угла, пестуя свою ненависть, то этого города больше не будет. Для Галида это было место, откуда можно было наносить удары по Орселу. В таком качестве мне этот город не нужен. А вот как кузница кадров для нового флота объединенного королевства он вполне может подойти. Флота, который не будет плавать только по этой не слишком большой реке, а выйдет в океан, сожжет пиратские гнезда и откроет для королевства новые земли. Но все это возможно только тогда, когда наше объединение вы примите сердцем. Если же вы останетесь врагами, город будет предан огню, а вас выселят с теми вещами, которые сможете унести в руках. Вижу, что до многих мои слова так и не дошли. Очень жаль. Когда тренируют бойца, у него развивают силу удара, отрабатывая его на подвешенном на канате кожаном мешке, набитом опилками. Если боец ударит мешок и не сможет его отбить на обратном ходе или уклониться, то получит этим же мешком по морде. Должен ли он при этом винить за свою боль мешок? Или все-таки самого себя? Больше я вас убеждать не собираюсь, и так сорвал голос. Осталось только одно. Обычно, когда мы берем пленных, даже тех, кто сдался в самый последний момент, когда сопротивляться совсем нет сил, мы относимся к ним уважительно и покушаемся только на их свободу, а не жизнь. В вашем городе кое для кого и в этом придется сделать исключение. Взятые в плен стражники посидят до конца войны в одном из лагерей, и вернуться домой. А вот тридцать два обитателя вашей крепости, которые ударили в набат и после ее взятия остались в живых, будут казнены по моему приказу, потому что призвали вмешаться в бой женщин и детей, что повлекло гибель многих сотен человек. Сами они в этом бою не участвовали, благополучно отсидевшись за стенами. Сейчас их сюда приведут, и я хочу, чтобы они посмотрели вам в глаза. Сначала я хотел их заставить самих убирать и хоронить всех жителей города, погибших по их вине. Но взятие крепости затянулось, и мы не могли позволить телам и дальше лежать на улицах. Их вид терзает душу, да и жарко уже. Так что похоронили мы их сами. Я ухожу, а вы попрощайтесь со своими героями и посмотрите на них в последний раз. Еще до захода солнца все они будут повешены.

Я спустился с помоста в полной тишине и скрылся в здании магистрата. Позже мне рассказали, что так же молча горожане смотрели на приговоренных к смерти. В их сторону пока что никто не плевался, но уже само молчание говорило о многом. Я не обольщался: сколько речей ни произноси, какие правильные слова ни говори, а все равно не станешь другом тому, у кого только что убил кого-нибудь из близких. Но была надежда, что со временем ты не будешь ему, по крайней мере, врагом. За те три дня, что я провел в Ротане, не было ни одного покушения, только пару раз мальчишки бросались в солдат камнями. На второй день мы подтянули все свои силы. Все войска в Ротане не поместились, и часть их расположили за городом. На третий день, наконец-то, прибыла давно обещанная помощь. Десять гребных судов привезли мне полторы тысячи мечников и пять сотен лучников и арбалетчиков. Последним я особенно обрадовался, так как хотел сделать основной упор именно на стрелковые подразделения, чтобы свести к минимуму собственные потери.