Алексей Михайлович - Игорь Андреев

Для Алексея Михайловича лучшее хозяйство — это и лучшие работники. Их разыскивали по всей стране и сманивали из-за рубежа. Льняники были найдены в Пскове, скотники — на Украине. Садовники были выходцами с Нижнего Поволжья. В исключительных случаях приглашались иноземцы. Причем иногда за огромные деньги. Так, иноземцу Гуту был положен оклад в 144 рубля. Впрочем, когда тот не оправдал доверия и не привел сад «в совершенство весь», его наказали убавкой в 44 рубля. Стекольных мастеров пришлось также нанимать за границей.

Но основная масса работников была просто переведена из других дворцовых волостей в Измайлово. Казалось, подобная перемена в жизни должна была их обрадовать. Однако на деле все обернулось иначе. В Измайлове бремя повинностей и объемы работ оказались настолько непосильными, что крестьяне очень скоро затосковали по прежнему доизмайловскому быту. Уже после смерти второго Романова выяснилось, что из 664 переселенных крестьянских семей 481 семья ударилась в бега! Те же, кто остался, «наготове бежать, мало не все». Косвенно о размере «изделья», которое выпадало на долю измайловских крестьян, можно судить по тому, что в страдную пору приказчики были принуждены нанимать жнецов со стороны. В урожайные годы цифра наемных работников переваливала за 700 человек!

Как водится, царь, если речь шла о его увлечениях, был нетерпелив и капризен. Обширные хозяйственные планы побуждали его беспрестанно понукать подьячих Тайного приказа, в ведении которых находилось Измайлово. Хорошо знакомые приписки в грамотах воеводам и послам делать все «на скоро», «не спустя времени», «безо всякого мотчанья» столь же характерны и для хозяйственной документации Тайного приказа. И горе было тому служилому человеку или приказчику, который сделает что-то спустя рукава. В ином приказе такое могло сойти, а если и не сходило, то ничтожно малы были шансы, что о промашке станет известно государю. Здесь же рассчитывать на снисхождение не приходилось. Подьячие, дорожа царским доверием, спуска не давали. Да и опасно было давать — царь был в своих увлечениях мелочно памятлив.

Но царь не только мелочен и капризен, но и упорен. Во второй половине 60-х годов Алексея Михайловича захватила идея производить свой шелк-сырец. Для ее реализации надо было не только подыскать «толковых заводчиков», но и развести тутовые сады. В 1666 году астраханским воеводам приказано было найти и описать сады, где росли тутовые деревья. Дело шло туго. К тому же вскоре на Астрахань обрушилась напасть пострашнее «шелковичных червей» — Стенька Разин. О поручении царя забыли. Однако едва закончился бунт, как царь напомнил о своем плане. В 1672 году он обязал нового астраханского воеводу боярина князя Я. Н. Одоевского, как «астраханское дело успокоится и на мере станет», вновь заняться поиском садовников, которые могли бы завести тутовые сады на Москве. На крайний случай боярин должен был приискать «самых добрых садовников» за морем. Одновременно продолжались поиски «виноградных и арбузных садовников» для Измайлова.

Замечательно, что в этом случае Тишайший преследовал цели, выходящие за границы личного пристрастия. Царь мыслил шире — производство шелка могло стать важной статьей дохода для казны и промышленных людей. Не случайно, что опыты с тутовыми деревьями и переговоры с армянской Джульфинской компанией, привозившей шелк-сырец из «шаховой области», совпали по времени. Алексей Михайлович явно сознавал связь между мерой уступок армянским купцам и собственным налаженным производством шелка-сырца. Опыты, несмотря на настойчивость царя, окончились неудачей. Пришлось мириться с тем, что компания осталась монополистом на ввоз шелка-сырца в страну. Армянские коммерсанты не остались в долгу и преподнесли Алексею Михайловичу алмазный трон. Богатый дар, впрочем, был с прицелом на будущее: купцы надеялись получить от государя новые привилегии — право провоза сырца и других восточных товаров в Архангельск, Псков, Новгород, Смоленск и «за море в Немецкие земли». Смысл задуманного — лишить русских купцов доходов за посредничество. Естественно, русское купечество решительно воспротивилось подобным притязаниям, и царь вместе с ближними боярами признал справедливость их аргументов.

Подьячие Тайного приказа обязаны были доносить царю обо всех хозяйственных новостях. В 1665 году тамбовский воевода писал о появлении «от виноградных прутьев отраслей». Тотчас о том было доложено Тишайшему. Тогда же в августе посадили арбузные семена. Дьяк Башмаков сделал помету: прочли о том царю, и царь указал написать тамбовскому воеводе, чтобы тот об арбузах «промышлял впредь со всяким раденьем неоплошно»[447].

Реализуя свои замыслы, Тишайший невольно выступал в роли осуждаемого им же самим «сильного человека». Хозяйственная деятельность побуждала его к округлению владений. Царь бросал алчные взгляды на соседние с дворцовыми селами земли. Тайный приказ, выполняя царскую волю, предлагал их владельцам обменять или продать эти деревни и села. Делать это велено было с известной деликатностью: доверенным лицам предписывалось говорить «собою, а не государевым указом, чтоб они тех своих помесных земель поступились», с обещанием дать взамен, к примеру, земли «на Украйне, где они приищут»[448].

Понятно, что никому в голову не приходило противиться этому произволу, пускай и прикрытому законностью сделки. Все понимали, от чьего имени говорит «собою» доверенное лицо, тем более что последний, заинтересованный в успехе своей миссии, едва ли скрывал истинную подоплеку дела. Старым владельцам ничего не оставалось, как молча соглашаться, радуясь полученному, а иногда и вовсе довольствоваться одними обещаниями, поскольку приказные прекрасно знали, кого можно «поволочить», а кого и просто вытолкнуть вон. Эти злоупотребления обнаружились уже после смерти Алексея Михайловича, когда с упразднением Тайного приказа множество обиженных ударили «челом о взятых своих поместьях и вотчинах». Алексей Михайлович при всем своем благодушии знал, конечно, о природных ухватках приказной братии, но не удосужился вникать в подобного рода дела, будучи вполне доволен докладами об очередных прибавках к Измайлову и иным дворцовым владениям.

Хозяйственная деятельность царя простиралась далеко за пределы Измайлова. В сфере его внимания были и другие дворцовые владения, находившиеся в ведении Тайного и Хлебного приказов. Сюда входили крупные волости, города и села, среди которых были города Скопин, Романов, Гороховец, села Петровское, Алексеевское, Котелники, Либерицы, Черкизово, Чашниково, Лысково, Мурашкино (два последних в Курмышском уезде). Всего владения раскинулись в 14 уездах. Были здесь и рыбные промыслы — Астраханский, Черноярский и Яицкий, и бортничьи села.