Брежневская партия. Советская держава в 1964-1985 годах - Евгений Юрьевич Спицын

который был главным хирургом 4-го Главного управления Минздрава СССР, они осмотрели Ю. В. Андропова и приняли решение о его отправке в Москву для «срочного оперативного вмешательства». Здесь в ЦКБ ему была проведена операция «по иссечению гангренозных участков пораженных мышц», которая якобы «прошла успешно». Однако, как уверяет сам Е. И. Чазов, силы организма их пациента «были настолько подорваны, что послеоперационная рана не заживала». Таким образом, главный кремлевский эскулап сам признался, что операция была неудачной, поскольку она не привела к ликвидации источника загноения. В связи с этим заслуживает внимания еще одно признание самого Е. И. Чазова о причинах смерти Ю. В. Андропова, прозвучавшее в его интервью журналисту «Коммерсантъ Власть» Е. П. Жирнову: «Погиб он нелепо. Я себя ругаю, что не уследил. У него на спине образовался гнойник. И он не заживал. И начался сепсис, заражение крови, от которого он в конце концов и погиб»[1327]. Таким образом, Ю. В. Андропов умер не от почечной недостаточности, а от заражения крови. А ведь в своей самой первой книге «Здоровье и власть» Е. И. Чазов, отвечая на тот же вопрос, утверждал, что причиной смерти генсека стало именно «прогрессирующее заболевание почек, которое нам удавалось компенсировать более 16 лет». Однако еще в феврале 1983 года «произошло то, чего мы давно боялись»: в его организме «катастрофически стало нарастать содержание токсичных веществ», и в итоге «ведущие наши специалисты — академик медицины Н. А. Лопаткин, профессор Г. П. Кулаков и другие — вместе с нами приняли решение начать использование искусственной почки». С этой целью в Кунцевской ЦКБ срочно оборудовали «специальную палату и операционную» для проведения гемодиализа, куда «Ю. В. Андропов приезжал дважды в неделю»[1328]. Всю эту ситуацию мог бы как-то прояснить лечащий врач генсека Валентин Ефимович Архипов, однако он так и не проронил ни одного слова о причинах гибели Ю. В. Андропова вплоть до своей смерти.

Тем временем 31 октября 1983 года неожиданно ушел из жизни кандидат в члены Политбюро ЦК, Первый секретарь ЦК КП Узбекистана Ш. Р. Рашидов, который почти четверть века был не только главой этой ключевой во всем Среднеазиатском регионе союзной республики, но и фигурой общесоюзного масштаба. Конечно, его внезапная смерть вызвала немало кривотолков. Кто-то говорил, что он покончил жизнь самоубийством, боясь разоблачения своих грязных делишек, кто-то утверждал, что он был застрелен самими чекистами[1329]. Но правда была куда более прозаичной. Как свидетельствует один из его «прикрепленных» С. М. Мухаммадкулов, во время традиционной поездки по республике, где уже завершалась хлопковая страда, вечером 30 октября, около 19 часов 20 минут, после небольшого застолья у родственников в Каракалпакии ему стало плохо. Его тут же отвезли в правительственный вагон и вызвали из Ташкента группу лучших кардиологов республики. Они диагностировали у него обширный инфаркт и стали сразу проводить все необходимые процедуры и мероприятия, которые продолжались вплоть до 5 часов утра, когда он и умер, находясь до последнего вздоха в полном сознании[1330].

После пышных похорон Ш. Р. Рашидова сразу встал вопрос о новом лидере республики. Его соратники хотели, чтобы в кресло Первого секретаря вновь сели «самаркандцы» — глава Совета Министров УзССР Н. Д. Худайбердыев или секретарь ЦК по идеологии А. У. Салимов. Но из Москвы последовал звонок, и новым Первым секретарем ЦК КПУз стал «ферганец» Инамжон Бузрукович Усманходжаев. При этом оставленный им пост главы Президиума Верховного Совета УзССР занял Акил Умурзакович Салимов, а Нармахонмади Джураевич Худайбердыев остался на посту главы республиканского правительства. Кроме того, должность второго секретаря ЦК КПУз сохранил за собой и выдвиженец К. У. Черненко Тимофей Николаевич Осетров, работавший в республике еще с начала 1970-х годов.

Между тем в середине ноября 1983 года должен был состояться уже давно запланированный Пленум ЦК, посвященный проблемам научно-технической революции. Выступать на этом Пленуме должен был сам Ю. В. Андропов, но в начале ноября стало очевидным, что Пленум придется переносить, поскольку из-за прогрессирующей болезни генсек не смог участвовать в торжественном заседании, посвященном 66-й годовщине Октябрьской революции, а затем и в праздничной демонстрации 7 ноября. Все понимали, что дело плохо, но только 17 ноября К. У. Черненко, который стал теперь вести не только Секретариат, но и Политбюро ЦК, проинформировал своих коллег о состоянии здоровья генсека и о том, что он находится в ЦКБ, куда перенесен его рабочий кабинет[1331]. При этом, как утверждает М. С. Горбачев, изредка по поручению К. У. Черненко заседания Секретариата стал вести и он, а Н. А. Тихонов «предпринял попытку взять на себя председательствование на Политбюро, но это не прошло, прежде всего из-за позиции Ю. В. Андропова, “который, хотя и находился в тяжелом состоянии, ясности ума не терял”».

Вскоре после этого Е. И. Чазов встретился с К. У. Черненко, Д. Ф. Устиновым и В. М. Чебриковым, которых проинформировал о том, что Ю. В. Андропов уже обречен и его смерть может произойти «в ближайшее время». Получив эту информацию, К. У. Черненко навестил Ю. В. Андропова в больнице, а Е. И. Чазов подготовил специальную записку о состоянии здоровья генсека для заседания Политбюро, которое состоялось 24 ноября 1983 года[1332]. А уже через неделю на новом заседании Политбюро было принято решение «больше не тянуть с Пленумом» и назначить его на 26 декабря[1333]. Между тем тогда же, в начале декабря, М. С. Горбачев лег на плановое обследование в ту же Кунцевскую ЦКБ, где, по информации Е. И. Чазова, согласовал с Ю. В. Андроповым ряд важных кадровых решений на предстоящем Пленуме ЦК[1334]. Более конкретно речь шла о переводе М. С. Соломенцева и В. И. Воротникова в состав полноправных членов Политбюро, избрании В. М. Чебрикова кандидатом в члены Политбюро, а Е. К. Лигачева — секретарем ЦК. Окончательно эти кадровые вопросы, как и текст выступления Ю. В. Андропова, были согласованы на Политбюро, которое прошло 22 декабря 1983 года[1335].

Между тем, как уверяет А. И. Вольский, 24 декабря он посетил своего шефа в больнице и согласовал с ним последний вариант текста его выступления для Пленума ЦК. По его словам, сам Ю. В. Андропов внес в него два дополнения, одно из которых имело принципиальное значение. Звучало оно якобы таким образом: «Товарищи члены ЦК КПСС, по известным вам причинам я не могу принимать в данный период активное участие в руководстве Политбюро и Секретариатом ЦК КПСС. Считал бы необходимым быть перед вами честным: этот период может затянуться. В связи с этим просил бы Пленум рассмотреть вопрос и поручить ведение Политбюро и Секретариата ЦК товарищу Горбачеву Михаилу Сергеевичу»[1336]. По окончании встречи А. И. Вольский уехал на Старую площадь и передал отредактированный текст заведующему Общим отделом ЦК К. М. Боголюбову для его распечатки и размножения для всех членов и кандидатов в члены ЦК, прибывающих в Москву на Пленум ЦК.

Утром 26 декабря 1983 года Пленум ЦК начал свою работу с традиционных докладов председателя Госплана СССР