И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так что же вы от меня хотели, мадам? – спросил Фельон, как только они оказались внутри.
– Да, тянуть не буду, – сказала Ирэн и сняла перчатки, показывая, что разговор предстоит непростой. – Ты творишь очень непристойные и непорядочные вещи, Анри! Как ты можешь тратить тысячи и десятки тысяч франков на себя и на своих приближенных? И ладно, если бы ты тратил эти деньги на что-нибудь стоящее, так ты просто тратишь на все, что приметят твои алчные глаза! Ведь всего пару месяцев назад ты дорожил каждой монетой и каждой купюрой!
– Мадам, что вы такое говорите, – оправдывался Фельон. – Как можно мне быть таким расточительным? Посмел бы я? Как бы потом я смотрел в глаза месье Сеньеру?
– Не лги мне, Анри! Будто никому не известно, что ты приобрел сразу несколько костюмов с пуговицами, украшенными драгоценными камнями! Немедленно прекрати такие траты и займись делами цирка, а не личной жизнью!
Фельон покраснел от смущения и гнева. Он грозно посмотрел на Ирэн и сквозь зубы произнес:
– Мадам, какое право вы имеете командовать мной? Вы даже не работаете в цирке!
– Не строй из себя важного начальника, месье, – пренебрежительно сказала Ирэн. – Ты уже до того забыл о других людях и работе, что о тебе начали слухи распространяться, а ты даже не замечаешь.
Фельон возмутился:
– Какие слухи, мадам?
– Мне даже стыдно говорить об этом! Уже почти весь цирк шепчет о том, что по ночам в своем шатре ты бесстыдно предаешься блуду с цыганками! Католик, чистокровный француз, правая рука нашего Хозяина – с несколькими цыганками сразу! Какой срам! Хвала Господу, что об этом еще не знает сам Хозяин!
– Да как вы смеете! – Фельон не выдержал и повысил голос. Ирэн ударила его перчатками по лицу.
– Успокойся, бога ради! Если ты не возьмешь себя в руки, то дождешься того, что самолично Хозяин тебя успокоит, раз и навсегда!
– Простите, мадам, – стыдливо сказал Фельон. – Уверяю вас, расходы я сокращу до того уровня, который позволит нам существовать не в убыток. Дела цирка для меня всегда имели первостепенную важность. Слухам грязным не верьте, ложь в каждой букве.
– Прекрасно. Не подведи меня, месье Фельон. И прекрати уже сюда ходить – ужасный смрад.
Ирэн надела перчатки, кивнула головой и покинула шатер. Фельон еще несколько минут одиноко стоял на одном месте. Он устало вздохнул, после чего рассмеялся. «Хе-хе-хе, будет тоже, боже», – думал он, вытирая платком пот с шеи. – «Не хватало еще, чтобы мною управляла какая-то баба. Однако осторожней следует быть, иначе и вправду слухи дойдут до Хозяина. Как же тяжело здесь жить. Мама, почему я не стал чиновником. В столице было бы гораздо свободнее и уютнее. Смог бы у самого императора на приеме побывать, а может, и главой кабинета министров стал бы…»
Пока Фельон снова предавался мечтаниям, Алекс Моррейн послушно исполнял его приказ о переводе на службу на поезд. У задних ворот цирка стояло ландо, готовое к отправлению. Проводить Алекса решил Лабушер, также недовольный решением управляющего.
– Это возмутительно, Алекс, – говорил Лабушер, подходя с Моррейном к ландо. – И доктор Скотт ничего не сделал в ответ на этот шаг?
– А что он сделает? – риторически спросил Моррейн. – К Хозяину нет смысла идти – все равно встанет на сторону Фельона. Остается только лишь подчиниться, как бы ужасно это ни было.
– Мда, Фельон будто сошел с ума, – негодовал Лабушер. – Он, видимо, решил избавиться от клуба, когда почувствовал вкус власти.
– Верно, он хотел нашими руками прийти ко власти в цирке, но, когда мы отказались, он без раздумий, только став управляющим делами и шпрехшталмейстером, захотел преподать нам урок. Он, как мне теперь думается, доволен своим положением и живет, ни в чем не отказывая себе. Только вот с обязанностями он почти не справляется. Может, и справлялся бы, но его чрезмерная гордыня вкупе с его ленью и жаждой всесилия губят в нем те умения, за которые его так уважали все в цирке.
– Месье, когда поедем-то? – крикнул Моррейну извозчик. – Ехать полчаса, не меньше!
– Погоди еще минутку, – ответил Моррейн. – Знаешь, Жероним, Анри сейчас ослеплен грехами и пороками, которые он совершает каждый день. Тем самым он себя губит самовольно. Нам это на руку. Однако, пока что он очень силен, потому что на его стороне сам Хозяин и надзиратели, по долгу службы ему служащие. А клуб он постарается в мое отсутствие развалить окончательно.
– Как же теперь быть нам, Алекс?
– Вы продолжайте работу. Конкретно ты, Жероним, работай над уродцами, они должны стать настоящими нашими зомби. Только так у нас появится действенный шанс на победу.
Лабушер покачал головой и вздохнул. Моррейн посмотрел на него и прибавил:
– Не волнуйся, Жероним. Я обязательно вернусь из этой «ссылки». А месье Анри Фельон обязательно поплатится за то, что меня в нее отправил.
Моррейн злорадно улыбнулся, после чего пожал Лабушеру руку и сел в ландо. Лабушер же взглядом проводил повозку до того момента, пока она не скрылась из виду. Потом он медленно отправился к себе, раздумывая над поручением Алекса.
В течение последующих двух дней цирк работал по установленному порядку. Посетителей стало еще меньше. А поскольку закрыли все «кварталы», то тех, кто еще мог бы прийти, почти не осталось. Случаи холеры в городе участились. Из-за страха распространения болезни Скотт настрого запретил покидать цирк абсолютно всем сотрудникам, включая поваров. Среди последних чуть было не вспыхнул бунт по этому поводу, поскольку возникала вероятность, что очень многих продуктов попросту не хватит до прибытия цирка в следующий город. Как и в прошлый раз, вину благополучно свалили на Фельона. Хозяин несколько раз ужасно ругался на него и грозился снять с должностей, если он не найдет выхода. Чтобы уменьшить огонь, полыхавший внутри людей, Фельон из своих средств выплатил дополнительные выплаты, а поварам пообещал увеличить жалование по прибытии в Тур. Но не сильно уж эти меры и помогли. Погасить народный гнев хоть и удалось, однако высшие сотрудники больше не доверяли Фельону. Многие и вовсе отказывались исполнять
