Роман в письмах. В 2 томах. Том 1. 1939-1942 - Иван Сергеевич Шмелев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Куликово поле» — посвящается Оле, урождённой Субботиной[243].
— Прости, Олюша… М. б. даже и о-чень почтенный[244], но извинюсь перед ним, что на четверть часа его оставлю: есть захотелось, уже одиннадцать ночи, а я забыл поужинать. — Ну, вот, поужинал. Сварил всмятку яичко, съел три столбика «пти-сюис», будто сгущенная свежая сметана — «крэм»! — с сахаром и кусочком сливочного масла, с хлебом, апельсин, папироса. Мог бы гречневых блинов, вчера заказал на улице, баба французская пекла, похожи на деревенские наши, 20 шт. — 20 фр. — получил, возвращаясь с пером, и не ждал, не выношу «хвостов»! — вчера и сегодня ел, разогрев в паровой ванне, с маслом и горячим молоком, — за сметану: сытно, вкусно, очень! Но лень делать им «баню». Есть и мед, и сухие бананы, сегодня друзья купили для меня, «по случаю», — витаминно и сытно! Есть бисквиты, «дрикотин», которые мне вернули! — но у меня кроме твоих — есть. Тебя должны дождаться «бретонские крэпы»! Есть сардины, но они должны тебя дождаться, но у меня и помимо твоих — есть, — раритэ! Есть масло, грецкие орехи и миндаль, должны тебя дождаться! — вместе будем, изюм есть — один я буду! — тебе не дам. Мог бы манную сварить, есть и молоко, но лень возиться. Есть хорошее вино, но… лень открывать бутылку Сент-Эмийон, — хорошее бордо. Есть мюска, коньяк… — не посчитай за алкоголика! — но… мне не пьется. Чай есть, крепкий, но я хочу покойной ночи, есть и какао, но я… не хочу возиться, мешать, ошпаривать… — я его умею _д_а_т_ь_ — как шоколад! Ты видишь, милая детуля, ско-лько у меня этого — _е_с_т_ь! — чтобы есть. Я хорошо кормлюсь. А когда приходит «няня», кормит или блинцами, или оладушками, — вот, в пятницу поставит на дрожжах и — с медом, или сахаром посыплю. Сварит суп из квэкера, густой. Или — рагу, дня на два. Нашел «черничный сок», вот и кисель! ну, рис к нему. Я, Оля, хорошо кормлюсь, много лучше многих, и — разумно, — режим! диета! Люблю омары, лангусту — и иногда и разрешу, но доктор не рекомендует. Устрицы люблю! и… ры-бу! Но… надо сейчас же, тогда вкусно, а без Арины Родионовны — нет, не люблю возиться, чистить… не выношу! Лучше картофель, под бешамель. Или — «фри», но… не дает диета. А теперь, выкурив, — к «почтенному».
Но и тут не могу к «почтенному», — ложусь спать, I ночи — 5-ое, февраль, утром нет письма твоего: пустое утро. Еду по русским лавкам, искать запасов. Консьержка дает письмо о. Дионисия. Читаю тут же. Ми-лая, родная, девочка светлая, чистая моя. Ты — мне — вязала! Целую твои ручки, золотые! От счастья обезумел. И — масло. Тронут заботкой твоей, но у меня _е_с_т_ь, _в_с_е_ есть. И папочкин некролог? Благодарю, чистая моя звездочка, ка-ак благодарю! Все получу в воскресенье. И позову к себе этого молодого монаха… я знаю, _к_т_о_ он. Его отец писал в жидовской газете «Последние новости» (капитан Лукин608), продался за гонорар. И монах постеснится ко мне приехать? М. б. я бы угостил его, радушно. Я хотел бы, чтобы он видел, как я живу, и рассказал тебе, родная. Ко мне митрополиты заезжали, не гнушались. Ну, да черт с ним… если и не приедет. Я все же навяжу ему для тебя, что хочу. А я хочу. И ты получишь. Ты получишь, что я нашел, чего нигде уже не найти, я достал у _ч_и_т_а_т_е_л_е_й, для _с_е_б_я_ сбереженное. Они уделили мне. Ты получишь… вя-зигу! для (2–3) пирогов. Ты давно не ела этот «деликатес», — не знаешь? У мамы спросишь. Ночь мочить. Варить часа полтора, не допустить до «клея», лишь до прозрачности, пропустить в машинку или порубить. Это — если положишь сезонных ваших селедочных филейчиков, — судака не найдете, — чудесный пирог, добавить рубленые яйца. Видишь какой я гастроном? Сегодня мне моя новгородка спекла кулебячку, — это для монаха, на случай: я хочу затащить его, подлеца, и — даже наградить книгой. Д_л_я_ тебя. В_с_е_ — для тебя. У меня теперь _в_с_е_ — только для тебя. Сам я живу — только ради тебя, для тебя. Живу тобой. Но зачем такие отчаянные письма? И запоздалые. Вчера… с капелькой крови, из пальчика порезанного. Олюша, я снял ее кусочком хлебца сырого — и приобщился… тобой! Как вку-сно, Олёк! О, ты не знаешь еще: мне все в тебе свято, все, все, ты даже не воображаешь… ты бы в глупый ужас пришла, если бы я тебе открылся, до чего все твое мне свято, твои все… кровки! Молчу. Молюсь на тебя. — Еще: достал редкость — твою родную… клюкву! Ты кисель забыла? Я нашел, для тебя, детка. Чу-дом! Клюквы нет три года. Но… нашел — сбереженный экстракт, чудесный, — сейчас испробовал на опыте. Ну, дивно. Способ приготовления: на пузырек эстракта — 12–13 объемов воды, выйдет 3 большие тарелки. Сахару надо как следует. Ну, картофельной муки, понятно. Аромат цел. И витамины целы. Клюквенный морс можешь. Противо-скорбутное! Оздоровляет тело. На здоровье! Еще — попробую завтра — шоколадные конфеты. Еще — тоже случайно — чернослив! чудесный. Пожуй, это _н_е_ изюм! Сделай картофельные котлеты, что ли, угости маму. Да, «Пути Небесные» — я _н_е_ думал отнимать у тебя. Тебе обе книги дороги? Я счастлив. Маме я могу послать 3-й. Монах не возьмет, пожалуй! Оля, твоя открытка — отчаянная, от 22.I. Я _в_е_с_ь_ твой. Оля, забудь о чепухе с «повестью жизни». Как ты смеешь сомневаться в себе?! называть себя — балластом? Ты — с ума сошла?! Ты… не нужна… ни-кому?! Ты — _с_е_б_е_ самой нужна, _м_н_е_ нужна! Без тебя — меня не будет. Помни, я правду говорю. В письме вчерашнем, с каплей, _ч_т_о_ ты осмелилась сказать! «Не
