Мэрилин Монро - Дональд Спото

Октябрь и ноябрь прошли в подготовке к началу производства картины: примерялись костюмы, подбиралась цветовая гамма, шли встречи с Кьюкором и анализ сцен вместе с Паулой, которая, как всегда, стала полноправным членом съемочной группы. На этот раз были также проведены репетиции и предварительные записи нескольких песен. По словам Фрэнки Воуна, британской звезды поп-музыки, игравшего в фильме второплановую роль, «Мэрилин всегда приходила на репетиции пунктуально. Не было и речи о систематических злостных опозданиях. Когда она появлялась на съемочной площадке, все оживали, словно Мэрилин излучала свет, падавший на каждого. На меня она произвела впечатление профессионала высокой пробы». Многие номера картины требовали хореографической подготовки, а поскольку Мэрилин, танцуя перед объективом, нервничала больше, чем при любых других съемках, то она попросила о помощи своего старого друга Джека Коула, который готовил ее к исполнению всех номеров с танцами в лентах «Джентльмены предпочитают блондинок» и «Нет штуки лучше шоу-бизнеса».

В это же время у Мэрилин завязалась новая сердечная дружба. Ральф Робертс, актер, известный как «массажист для звезд», пользовался огромным уважением среди людей театра и кино благодаря фундаментальным знаниям в области физиотерапии и умению снимать или облегчать боли и решать другие проблемы с мышцами, на которые часто жалуются актеры и танцовщики. Ральф познакомился с Мэрилин в 1955 году в доме Страсбергов, когда он был студентом, а также близким другом семьи. Робертс выступал на Бродвее в представлении «Жаворонок» с Джулией Харрис и Борисом Карлофф[401], а также обучал актера, игравшего массажиста (своего рода эквивалент самого Робертса) в первой сцене кинофильма «Не избалует ли успех охотницу до бриллиантов?».

Ральф, высокий (185 сантиметров) и прямо-таки убийственно красивый парень, пользовался репутацией классического джентльмена с Юга, вежливого и полного сочувствия человека с мягким голосом. Он также обладал обширными знаниями и рафинированными интересами. Той осенью он находился в Лос-Анджелесе, и когда Мэрилин узнала, что Ральф очень помог Джуди Холлидей во время съемок картины «Колокольчики звенят», она немедленно позвонила ему. С момента их новой встречи артистка называла его «Раф», предпочитая именно такой, английский вариант имени Робертса. Гораздо важнее, что он очень быстро стал ее ближайшим другом и самым доверенным лицом, каковым и оставался до конца жизни Мэрилин.

Уже вскоре Мэрилин потребовалась помощь Ральфа. На рождественские праздники приехал ее кинопартнер, опасный и романтичный Ив Монтан. Под бдительным оком Кьюкора Монтан и Мэрилин начали репетиции и пробы к фильму «Займемся любовью», фильму, который носил, как сказала Симона Синьоре, un titre prémonitoire — кошмарное название.

Глава восемнадцатая. 1960 год

«Мэрилин выглядела улыбающейся, кипящей энергией, красивой хозяйкой дома. В ней по-прежнему присутствует давняя прелесть, эдакие магические чары». Так написал о ней старый друг Сидней Сколски, завороженный приемом, который Мэрилин организовала в середине января для Монтана в кафе студии «Фокс».

«Думаю, если не считать моего мужа и Марлона Брандо, — сказала она, поднимая тост, — Ив Монтан — это самый привлекательный мужчина, какой только встречался мне в жизни».

Эти слова были встречены вежливыми аплодисментами, и взоры всех обратились к почетному гостю, который по-английски разговаривал слабо и с плохим акцентом. «Все, что она делать, это оригинально, даже когда этот женщина просто стать и ходить, — с трудом прочитал он по бумажке. — Никогда не встречать того, кто умеет так концентрировать себя. Она тяжело работать, повторять много раз одну сцену, но никогда не быть счастливой, пока все не станет получиться идеально. Она помогать мне, а я попробовать помогать ей».

Вначале такая атмосфера сердечности и дружелюбия царила и в отеле «Беверли-Хилс», который успел разрастись на бульваре Сансет в целый комплекс зданий, напоминающих своим стилем средиземноморскую архитектуру; именно там студия разместила в бунгало под номером двадцать чету Монтанов, а чуть дальше, буквально в нескольких шагах, в домике номер двадцать один — Миллеров. После полного напряженности года супругам Миллер все-таки удавалось соблюдать перемирие; как сказала Мэрилин друзьям, они надеялись, что работа над «Неприкаянными» — этот сценарий актриса называла «валентинкой»[402]от мужа — позволит им вернуть добрые отношения в семье.

Артур знал Монтанов с 1956 года, и обе пары провели вместе в Нью-Йорке несколько приятных вечеров — это было в сентябре минувшего года, когда Ива чествовали на Бродвее. Сейчас вечером каждого дня они после возвращения Ива и Мэрилин с репетиций вместе ужинали. За тарелкой спагетти или гуляша из ягненка Монтан с помощью Артура и Мэрилин упражнялся в английском и пытался понять напрочь лишенный юмора и к тому же скверно написанный сценарий. Симона, знавшая этот язык получше и имевшая передышку между одной и другой собственной картиной, проводила свое свободное время в походах по магазинам и в бесцельных моционах по Беверли-Хилс. Мэрилин жаловалась на фильм «Займемся любовью», в котором, как оказалось, было больше дыр, чем в головке швейцарского сыра, которую супруги Монтан неизменно держали на кухне. «Сценарий на самом деле был совершенно никакой, — сказала Мэрилин позднее. — Моей девушке там было абсолютно нечего делать!» Артур, попыхивая трубкой, тоже вынужден был признать, что фрагменты, которые он ненароком прочитал, на самом деле были до ничтожности несмешны, зато полны банальностей и стереотипов.

С конца января Артур находился в Ирландии, занимаясь в доме режиссера Джона Хьюстона доработками сценария «Неприкаянных». Хотя до конца ему было еще далеко, в середине марта он вернулся в Штаты — и по весьма странной причине: ему хотелось написать несколько сцен к фильму «Займемся любовью».

В своих воспоминаниях Миллер с горечью констатировал, что работа над этой картиной означала для него «огромную трату времени... [поскольку] сценарий не стоил бумаги, на которой он был написан». Он сказал, что взялся за это неблагодарное дело только потому, что ему хотелось оказать жене публичную поддержку. Его оценка сценария верна, но обстоятельства, приведшие к тому, что он им занялся, несколько отличались от его утверждений, и можно сказать, что они имели решающее значение для дальнейшей судьбы семьи Миллеров.

7 марта Союз киноактеров присоединился к забастовке, которую Союз литераторов проводил против продюсеров и киностудий, и с этого дня в Голливуде была приостановлена реализация всех проектов — именно в тот момент, когда у ленты «Займемся любовью» были самые большие проблемы со сценарием и производством. Оба упомянутых союза добивались в первую очередь введения дополнительных гонораров для актеров и сценаристов за показ их давних кинокартин по телевидению, ставший сейчас для киностудий источником огромных прибылей, и ни один писатель или драматург не стал бы штрейкбрехером ради того, чтобы работать над весьма проблематичными сценами из слабого фильма. Однако, к удивлению многих — и прежде всего самой Мэрилин, — Джерри Уолд смог склонить Артура к нарушению единства рядов. По словам Ива Монтана, Миллер «скорехонько возвратился [из Ирландии], переделал парочку сцен, сунул чек [от "Фокса"] в карман и при этом беспрерывно жаловался, что проституирует».