Каникулы палача - Дороти Сэйерс

Джонсон задумчиво почесал ухо и повернулся к лорду Питеру Уимзи. Детектив мог подтвердить те показания, что были получены офицером, и — что было наиболее важным — полностью подтвердить время событий, на которое ссылались участники вечера. Зная Уимзи давно и доверяя ему, старший офицер незамедлительно поделился с ним своими соображениями.

— Понимаете, если бедная девушка была убита в указанное доктором Патисоном время, это значительно сужает временной интервал, в течение которого могло быть совершено убийство. Последний раз ее видели танцующей с мистером Белингэмом около часу двадцати минут. В два часа она была уже мертва. Итак, сорок минут. Но если верить мистеру Плейферу, то его показания делают этот интервал еще меньше. Он утверждает, что видел ее живой в то время, когда сэр Чарльз направлялся к музыкантам. Это было в час двадцать восемь. Таким образом, получается, что в поле нашего зрения остается только пять человек. Один из них и мог совершить убийство. Остальные находились в зале, танцуя «Сэра Роджера». Остается служанка из дамской комнаты, но, между нами говоря, мы можем сразу исключить ее из числа подозреваемых. Более того, она не совсем здорова, да и трудно представить мотив, который толкнул бы ее на преступление. Я знаю ее с детства, на подобный поступок она неспособна. Теперь садовник. Я еще не разговаривал с ним, но и здесь не вижу мотива. Я знаю его достаточно хорошо: на преступление он никогда не пойдет, скорее в нем можно подозревать меня, чем его. И остаются мистер Ли, мисс Карстэрс и мистер Плейфер. Девушку необходимо исключить из списка подозреваемых лишь по одной причине — физической, да и, как правило, удушение не относится к разряду преступлений, совершаемых женщинами. Что же касается мистера Ли, то он рассказал довольно странную историю. Что он мог делать все это время в саду, да еще один?

— Держу пари, — сказал лорд Уимзи, — если мисс Грейль дала ему отставку, то в саду он ел червей.

— Вы абсолютно правы, милорд, именно здесь и необходимо искать мотив преступления.

— Возможно, — сказал Уимзи, — но вот о чем я думаю. На землю выпало около двух дюймов снега. Если вы сможете уточнить время, когда он вышел в сад, по его следам мы сможем увидеть, входил ли он в дом до того, как его видел Эфраим Дод. Мы также сможем проследить, откуда он вышел и был ли он один.

— Идея замечательная! Я сейчас же отправлю сержанта, чтобы он осмотрел сад.

— Теперь мистер Белингэм, — продолжал лорд Уимзи. — Предположим, что он убил ее сразу же после того, как закончился вальс. Кто-нибудь видел его в период между вальсом и фокстротом?

— Я тоже думал об этом. Но тогда вы представляете, что это может значить? Это может значить то, что мистер Плейфер должен быть в сговоре с ним. Однако полученные мною показания не подтверждают этого факта.

— Нет-нет, — Уимзи покачал головой, — эти два джентльмена не ладят между собой. Так что возможность сговора тоже следует исключить.

— Вот еще о чем я думаю. Мистер Плейфер. Что касается времени, то мы в основном полагаемся на его показания. Мы не нашли никого, кто бы видел мисс Грейль до обещанного ему танца — во время фокстрота. Что мешало ему совершить убийство именно в это время? Подождите минутку. Он сказал, что танцевал фокстрот с герцогиней. — Лицо офицера как-то сразу погрустнело, и он вновь начал просматривать записи в блокноте. — Да, она подтвердила это. Сказала, что провела с ним весь перерыв и танцевала до конца. Вы знаете, я думаю, нам нужно взять с герцогини ее честное благородное слово.

— Конечно, вы можете это сделать, — улыбнулся Уимзи, — но я знаком со своей матерью с момента моего рождения и могу сказать, что всегда считал ее человеком, заслуживающим доверия.

— Хорошо, сэр. Будем считать, что герцогиня еще раз подтвердила нам свои показания. Мы подошли к моменту окончания фокстрота. После этого мисс Карстэрс видела мистера Плейфера в северном коридоре, она также утверждает, что замечала его еще несколько раз во время перерыва и разговаривала с ним. Миссис Рейберн видела его там же приблизительно в полвторого или около этого. Затем, в час сорок пять, они вместе с мисс Карстэрс присоединились к танцующим. Есть ли кто-нибудь, кто мог бы подтвердить правдивость этих показаний? Этим нам и предстоит заняться.

Но уже через несколько минут были получены подтверждения, не вызывающие сомнений. Мервин Бантер, слуга лорда Уимзи, сказал, что помогал в буфете готовить закуски. Он видел мистера Ли в перерыве между вальсом и фокстротом, стоящим у выхода для слуг под лестницей для музыкантов. А когда фокстрот еще звучал, Бантер видел мистера Ли направляющимся через служебное помещение в сад. Сержант внимательно изучил следы на снегу и сделал вывод, что к мистеру Ли никто не подходил. На выходе из дома через помещение для слуг обнаружены отпечатки только одних ног, и эти же следы ведут в дом через дверь из сада, расположенную рядом с гобеленовой гостиной. Несколько человек видели мистера Белингэма между вальсом и фокстротом и могли подтвердить, что фокстрот он танцевал со своей женой. Мисс Карстэрс также была замечена танцующей вальс и фокстрот, затем ее видели во время перерыва и в момент, когда начался «Сэр Роджер». Кроме того, слуги, танцевавшие в нижней части зала, подтвердили, что в период с часу двадцати до часу сорока пяти минут они постоянно видели мистера Плейфера сидящим на диванчике в северном коридоре, исключая, возможно, всего лишь несколько секунд — это когда он заглядывал в зал. Они также утверждали, что в это время никто не поднимался по лестнице, расположенной в нижнем конце коридора. Сторож мистер Дод был готов поклясться под присягой, что после часу сорока никто, кроме мистера Ли, не заходил в переход, ведущий в сад или в гобеленовую гостиную. И, наконец, последнюю точку поставил Вильям Хогарт, садовник. Он с присущей ему правдивостью поведал, что с полвторого до часу сорока минут он провел в переходе, ведущем в сад, ожидая хористов, которых должен был встретить и проводить к отведенному для них месту. Он был уверен, что в это время никто не спускался с лестницы, ведущей в картинную галерею, никто также не заходил и в гобеленовую гостиную. С часу сорока минут, по его словам, он сидел рядом с мистером Додом в переходе и никто, кроме мистера Ли, мимо них не проходил.

Учитывая все вышесказанное, было бессмысленно подвергать сомнению показания мистера Плейфера. Его видели не только танцующим вальс и фокстрот, но и во время перерыва. В час двадцать восемь минут или около этого он видел мисс Грейль живой. В два она была найдена мертвой. В течение этого времени никто не входил в гобеленовую гостиную. Из чего следовало, что преступником мог оказаться любой.

Джонсон объявил о своем намерении продолжить допрос днем, и в шесть часов утра измученные гости разбрелись по комнатам. Тем, кто, как и чета Белингэм, приехали издалека, также нашлось место в доме.

Повторное расследование вновь не дало никаких результатов. Что же касается лорда Питера Уимзи, участия в нем он не принимал. Вместе с Бантером, который был отличным фотографом, они снимали танцевальный зал и прилегающие к нему комнаты и коридоры со всех возможных позиций, ибо, как сказал лорд Питер, «никогда не знаешь, что может оказаться нужным». После полудня они удалились в подвал, где с помощью всевозможных емкостей, химикатов и фотолабораторного фонаря, в спешке позаимствованных в местной аптеке, они приступили к проявке.

— Вот, наконец, и последняя, — пространно заметил Бантер, бросая пластину в воду, а затем в фиксаж. — Можно зажечь свет.

После темноты свет так ударил по глазам, что лорд Уимзи невольно зажмурился.

— Огромная работа, — сказал он. — Откуда взялась эта тарелка с кровью? Зачем ты принес ее сюда?

— Этот красный слой специально нанесли на пластинки, он помогает избежать ореола. Я уверен, милорд, что вы обратили внимание — прежде чем поместить пластинку в проявитель, я делал с нее смыв. Ореол — это такое явление…

Но Уимзи, казалось, ничего этого не слышал.

— Почему же я сразу этого не увидел? — продолжал он размышлять вслух. — Я должен был заметить это раньше.

— Да, милорд, но в красном свете фонаря. Белизна появляется, — продолжал Бантер менторским тоном, — при отражении любого света. Когда свет красный, красное и белое невозможно отличить друг от друга. Таким же образом в зеленом…

— О боже! Подожди минуту, Бантер, мне нужно это обдумать. Вот! К черту эти пластинки, оставь их. Пойдем наверх.

Шагом, скорее напоминающим галоп, Уимзи помчался к танцевальному залу, который был погружен в темноту. Шторы на окнах в южной части коридора были уже опущены, и только через верхний ряд окон, расположенных в сводчатой нише, сумрак декабрьского вечера проникал внутрь. В первую очередь лорд Уимзи включил в зале три большие люстры. Благодаря массивной дубовой обшивке, которая поднималась до самого потолка не только в обоих концах зала, но и по четырем углам, лестница в нижнем углу северного коридора оставалась темной. Затем лорд Уимзи зажег тот самый подвесной четырехцветный фонарь, находящийся в северном коридоре и висящий меж двумя диванчиками. Яркая вспышка зеленого света сразу же заполнила нижнюю половину коридора и лестницу. Верхняя часть была погружена в цвет насыщенного янтаря, в то время как красная сторона фонаря оказалась направленной к танцевальному залу, а голубая — к стене коридора. Уимзи покачал головой.