Грехи империи - Брайан Макклеллан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Продавец фруктов тоже не спускал с неё глаз и пытался прогнать взмахом руки, явно опасаясь, как бы она чего не украла. В ответ Селина подошла к яблокам, показала язык и стянула тряпичную куклу у соседнего торговца. Похоже, продавец фруктов так удивился перемене её курса, что даже не успел открыть рот, как девочка исчезла в толпе.
− Эй, верзила! Ты меня слышишь?
Стайк перевёл взгляд на прилавок аптекаря и, рассмотрев коренья, показал на один:
− Это роговик?
− Да. − Как только аптекарь заметил шрамы на лице Стайка и явную хромоту, его тон сменился с раздражённого на угодливый. − Лучшее средство от любой боли.
− Свежий?
− Ну конечно свежий! − возмутился продавец.
Как и Селина, Стайк привёл себя в порядок. Сбрил бороду, подстригся, искупался и побывал на массаже. Новая одежда туго обтягивала его фигуру − самый большой размер готового платья, какой нашёлся у портного. Ещё три комплекта он заказал сшить по его меркам к концу недели. Он чувствовал себя новым человеком и в то же время уязвимым, словно голая дворняга, на которую в любой момент может броситься городская полиция и загнать обратно в трудовой лагерь.
Он достал из кармана пачку кран, которые дал Тампо. Короткий торг − и аптекарь вручил ему весь корень.
− Маленький кусочек нужно заварить в чае... − начал аптекарь.
Стайк откусил кусок величиной с большой палец и принялся жевать. Роговик был кислым как дюжина лимонов. Щеки свело судорогой, а правая сторона челюсти полностью онемела. Тело понемногу начало приятно покалывать, а нога почти сразу послушалась, когда он приказал ей двигаться. Аптекарь смотрел на него с ужасом.
− Ага, − сказал Стайк. − И правда свежий.
Селину он нашёл возле соседнего прилавка, где она рассматривала новые платья, разложенные перед швеёй. Заметив у неё в кармане украденную куклу, Стайк схватил девочку под руку и оттащил от прилавка.
− Можешь воровать, − тихо сказал он, − но если тебя поймают, то отправят обратно в трудовой лагерь. И я не буду просить Тампо забрать тебя.
Селина вздёрнула подбородок.
− Меня не поймают. Мой папа был лучшим вором в Лэндфолле.
− И что с ним стало?
Селина бросила на него угрюмый взгляд.
− Его засосало в болота в трудовом лагере.
− Вот именно. Не забывай.
Стайк нахлобучил на неё свою шляпу, а потом подхватил за шкирку здоровой рукой и поднял себе на плечо, где она удобно устроилась. Мимоходом подумалось, как они выглядят: девочка в мальчишеской одежде на плече гиганта, обнимающая тощей ручонкой его покрытую шрамами голову.
− Ты помнишь город? − спросил он.
− Да, − буднично ответила Селина. − Папа пробыл в лагере всего полгода до того, как утонул. Мы ходили по всем районам, так что я знаю их очень хорошо.
− Прекрасно. Я здесь давненько не бывал. Город кажется другим... как старое седло, которое когда-то продал, а теперь выкупил обратно. Рынок... − Он обвёл вокруг рукой. − ...тот же самый.
Он показал на восточную наклонную часть плато.
− Этой дороги не было, и той. Главная дорога к литейным стала шире. Всё теперь... какое-то не такое.
− Папа говорил, что это прогресс. Леди-канцлер сносит старые здания и строит новые, сразу целыми кварталами.
− Не произноси это слово.
− Какое слово?
− Прогресс. Можешь говорить «дерьмо», «проклятие», «бездна», если хочешь, но «прогресс» для меня ругательство. Такое дурацкое слово. − Стайк покачал головой, отчего Селина сразу схватилась покрепче. − Линдет старается перестроить город в своём воображении, но это всё поверхность − фасад. А построила ли она новые дома в Гринфаэр-Депс?
− Нет, − ответила Селина.
− Я так и думал.
Стайк представил карту города, которую держал в голове. Лэндфолл вырос из форта, возведённого на растрескавшемся Лэндфоллском плато − продолговатом скальном выступе, возвышавшемся на двести футов над низменным восточным побережьем Фатрасты. В правление кезанцев город выполз с плато на равнины от Руки Нови на юге до трудовых лагерей в болотах на севере. «Фасад», по определению Стайка, включал бухту, доки, промышленный центр, а также дома буржуа и правительственные здания на вершине плато. «Задворки» состояли из нескольких миль трущоб, протянувшихся на запад, в том числе старый дайнизский карьер, известный как Гринфаэр-Депс.
О Гринфаэр-Депс никто не заботился во время войны, равно как и сейчас. Кое-что никогда не меняется.
Стайк заметил небольшое здание на углу рынка. Из нескольких труб на крыше поднимался дым, а вывеска гласила: «Великолепные клинки Флеса и Флес».
− Помнишь, что ты делала в лагере? − спросил Стайк у Селины.
− Смотрела в оба?
− Ага. Это же ты должна делать и сейчас, разве что теперь будет сложнее. Мы больше не в лагере, и здесь не все враги.
− Разве от этого не стало легче?
− Ты так думаешь, но ты же не знаешь, кто друг, а кто враг. Любой встречный может оказаться как другом, так и врагом, и ты сама должна разобраться.
− Папа всегда говорил, что доверять нельзя никому.
− Некоторым иногда можно. Иначе зачем жить?
− А как я узнаю, кто мне друг?
Они подошли ближе к торговцу оружием. Стайк спустил девочку с плеча и поставил на землю.
− Пока что я буду тебе говорить. Но это большой мир. Я не смогу всё время предупреждать. Тебе придётся полагаться на свои инстинкты.
− Это я умею. − Селина гордо подняла подбородок.
Стайк похлопал её по затылку.
− Знаю. Нам сюда. Нужно кое с кем повидаться.
− С другом или врагом?
Стайк немного подумал.
− С другом. Я надеюсь.
За длинным узким прилавком торговца клинками стояли несколько краснолицых юнцов в кузнечных фартуках, расхваливая перед толпой прохожих всевозможные мечи и ножи. Стайк подошёл к прилавку сбоку и принялся рассматривать оружие, оценивая качество ножей и подыскивая что-нибудь подходящее для своих габаритов. Ничего не приглянулось.
− С каких пор Флес и Флес берут подмастерьев? − поинтересовался он.
Двое парней за прилавком переглянулись.
− Уже лет семь или восемь, − сказал тот, что постарше.
«А кое-что сильно изменилось», − подумал Стайк.
− Я ищу Ибану жа Флес.
− Ибаны здесь нет, −
