МОИ АЛМАЗНЫЕ РАДОСТИ И ТРЕВОГИ - ДЖЕМС САВРАСОВ

И что особенно странно и удивительно — в тайге исчезает вода. Обычно якутская тайга водой переполнена. От таяния снегов, от дождей вода скапливается в низинах, в болотцах, в углублениях рельефа, поскольку мерзлота не пускает её в глубь земли. В дождливые годы вода в тайге держится до морозов. Но в жаркое лето она очень быстро испаряется, и местность может стать совершенно безводной. Хотя в старых заброшенных шурфах вода, как правило, сохраняется и в засушливое время. Мы знали об этом и не особенно волновались, когда поднимались по безводному склону на водораздел.

В жару идти в гору не особенно приятно, но когда ещё сил много да утром еще более или менее прохладно, то расстояния преодолеваются сравнительно легко. Хотя уже через десяток километров нас стала мучить жажда, и мы частенько прикладывались к фляжкам с водой. Поднявшись на водораздел, поняли, что пополнить опустевшие фляжки нам негде; воды не было даже в приличных углублениях рельефа. Надежда оставалась только на старые шурфы, которые, дойдя до помеченных на карте мест расположения кимберлитовых трубок, мы принялись усердно искать.

Во второй половине дня разведочные шурфы на двух трубках были обнаружены. Оставалось найти в них воду. Но обследовав до десятка относительно сохранившихся шурфов, мы поняли, что надежды наши заиметь воду совершенно безосновательны. Шурфы были почти полностью затянуты илом, а на глубине полутора-двух метров виднелась лишь коричневая жижица, буквально насыщенная всякой живностью — личинками комаров, какими-то головастиками и прочей водоплавающей нечистью. Даже процедить её через марлю оказалось невозможным. Мы поняли, что влипли капитально. Воды в Оленьке много, но до него двадцать километров.

Но коль пришли сюда, надо было делать дело. Мы отбирали образцы, перелопачивая отвалы, попутно исхаживали тайгу в безуспешных попытках всё же обнаружить воду. Жажда мучила нас и донимали оводы, которые впивались в тело с налёту, даже не считая нужным совершать ритуальные облёты, как они это делают обычно. Снимать одежду было нельзя, что еще более ухудшало наше самочувствие. Мы опасались, как бы кого-нибудь из нас не хватил солнечный удар, поскольку солнце палило немилосердно.

Работа продолжалась долго. Пока были обследованы отвалы двух десятков шурфов, отобраны и упакованы образцы, сделаны соответствующие записи в полевых дневниках, — прошло не менее десяти часов. Истерзанные жаждой, загрузившись под завязку камнями, мы стали пробираться к лагерю. Одолев с десяток километров, подошли к более крутому спуску вниз. На склоне открытой воды тоже не было, но местами она журчала под ногами. И это не были галлюцинации. Где-то внутри каменных развалов (курумников) действительно журчала вода; подтаявшая мерзлота высвобождала воду, но текла она на глубине полутора-двух метров и добраться до нее не было никакой возможности. Не ворочать же огромные глыбы камня!

Вода как бы дразнила нас, что еще более усиливало жажду. В конце концов она нас доняла. Мы знали, что левее нашего спуска к реке есть небольшой распадок, где вода, возможно, выходит на поверхность. Идти в этот распадок не хотелось, поскольку мы знали, что там почти непроходимые заросли чапыжника. Но пить хотелось страшно, и мы всё же свернули к распадку. С трудом продираясь через кустарник, в нескольких километрах ниже по рельефу мы увидели, наконец, воду. Она сочилась между камнями, чистая, жгуче-холодная.

Как ни мучила нас жажда, мы понимали, что глотать мерзлотную воду с температурой чуть выше нуля небезопасно, можно простудить горло (что в конечном счете с одним из нас и случилось). Смачивая вначале пересохшие губы, потом делая мелкие глоточки, мы частично утолили жажду. Но не совсем. Далеко отойти от воды мы уже не могли. И продирались вниз по склону через густые заросли ивняка, время от времени вновь прикладываясь к воде.

Таким путем, вконец ободранные и пропыленные (в приустьевой части ручья были обширные плавни, подтапливаемые весенними разливами Оленька, где густые кусты ивняка были все в засохшей грязи), мы буквально выползли на берег реки, где нас поджидали оставшиеся в лагере товарищи.

Добравшись до бровки, отделявшей галечную косу от тайги, и скинув рюкзаки, мы уже не могли двигаться дальше. Не было сил даже спуститься к реке и помыть грязные физиономии. Так и лежали несколько часов на спальниках, притащенных дежурными по лагерю. Нам подносили чай, который мы поглощали в неимоверном количестве. Иногда пропускали, для восстановления сил, по два-три глотка водки, и потом лежали в состоянии полного блаженства. До полевой бани, которую дежурные уже готовили в одной из палаток.

Таким был первый маршрут полевого отряда геофизической лаборатории Ботуобинки в один из дней начала семидесятых годов. Маршрут непродуманный и плохо подготовленный, но, к счастью, завершённый благополучно.

ЗА ЭРЦАЦ-КИМБЕРЛИТОМ

Было время, да оно и сейчас ещё не кончилось, когда из якутских алмазов нельзя было сделать на месте добычи в Мирном даже простого стеклореза. Первый директор «Якуталмаза» Виктор Илларионович Тихонов дал было задание умельцам изготовить стеклорез из технического алмаза, но получил строгое внушение от соответствующих органов, что такую инициативу проявлять нельзя.

Сменивший его руководитель «Якуталмаза» Лев Леонидович Солдатов, принимая высоких гостей из-за рубежа, не имел возможности подарить гостям образец кимберлита из трубки Мир. Можно было дарить кимберлит, но только не из трубок алмазосодержащих.

Вскоре после отъезда высоких гостей Лев Леонидович пригласил меня для консультации: где, в каких трубках водится кимберлит, который был бы похож на кимберлиты трубок Мир или Айхал, но алмазов не содержал. Я доложил, что такой кимберлит есть, но далеко на севере. От алмазов стерилен, что доказано обогащением сотен кубов в Амакинской экспедиции. Солдатов попросил доставить и показать ему такие образцы, что мной и было сделано. Образцы ему понравились, они действительно по внешнему виду и структуре напоминали образцы кимберлитов из трубки Мир. Тут же было сказано, кому следует, что таких пород надо добыть в достаточном количестве. Чтобы можно было презентовать изделия из них почётным гостям и заслуженным работникам «Якуталмаза».

У Солдатова слова никогда не расходились с делом, и уже весной того же года за поделочным неалмазоносным кимберлитом была организована экспедиция. Возглавил экспедицию начальник фабрики № 3 (в структуре которой находился сувенирный цех, выполнявший план по ширпотребу) Анатолий Павлович Верменич. Он сформировал команду добытчиков, в составе которой были два взрывника с немалым количеством взрывчатки, трое умельцев, способных выполнять любые полевые работы, и к тому же заядлых рыбаков и охотников. По прихоти природы неалмазоносные кимберлиты залегали именно там, где в изобилии водились олени, гуси, разная прочая живность, а в речках (притоках Оленька) было полно рыбы.