Зверь в тебе - Татьяна Володина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этой ночью капитан Коваленко опять шел по чьему-то следу. Ему приснилась темная ночная роща. Или, может быть, это был лес? Да, скорее всего, именно лес – у него был иной, более «дикий» запах. Деревья уходили кронами куда-то вверх, и там, на самой крыше лесного дома, шелестели листьями, словно обсуждая его, Бориса, действия. Он шел по еле видной сквозь высокую траву тропе, почему-то босиком, и голые ступни приятно холодила роса, покрывавшая зеленый мягкий ковер. Тропка была узкой, но хорошо вытоптанной, и он знал, что тот, кого он преследует, ушел именно по ней, никуда с нее не сворачивая. И ему тоже нужно следовать именно этой тропой – тогда добыча обязательно будет настигнута.
Ночной лес жил своей жизнью. То и дело мужчина видел быстрые тени пробегавших мимо зверей, больших и маленьких. Все спешили убраться с дороги, признавая его превосходство и не смея мешать ему в его охоте. Осознание того, что он самый большой и страшный хищник в этом лесу, наполняло его неожиданной и неописуемой радостью.
Но радоваться было некогда, нужно было продолжать погоню. И он шел, пригибаясь там, где ветки не пропускали его в полный рост, обходя возникающие на пути препятствия в виде кустарника или сломанных, упавших стволов деревьев, но неизменно возвращаясь к тропе. Иногда он опускался на колени, низко-низко наклонялся к земле и втягивал носом воздух. Нюх подтверждал: ты идешь верной дорогой.
Наконец и обоняние, и зрение, и слух согласно подтвердили: добыча почти рядом. Он прибавил шагу, почти побежал, все так же на подушечках пальцев, словно большой кот. И когда выбежал на поляну, увидел ее – добычу, жертву, которую догонял уже долгое время. Женщину. Стройную. Рыжую. В рваной одежде, в которой уже с трудом можно было распознать бывший свитер и шерстяную юбку. Она сидела у поваленного ствола, обнимая поцарапанные коленки, и огромными глазами смотрела на него. Лицо и руки ее были в крови. Увидев его, она протянула руки, то ли чтобы обнять его, то ли чтобы оттолкнуть, и хриплым, срывающимся голосом позвала:
– Бориииис! Помогиии!!!
И тут же, как в плохих романах, мужчина был вырван из объятий сна звонком телефона. Правда, он не сразу сообразил, что это вообще за звук. На то, чтобы хотя бы немного прийти в себя, понадобилось несколько секунд. Потом он давно отработанным, почти рефлекторным движением нажал кнопку приема вызова.
– Коваленко. Слушаю.
– Борис, привет! Это Калашников беспокоит. Разбудил?
– Привет, Саш! Разбудил, есть такое. Но ведь не просто так?
– Разумеется. Слушай, у нас тут женщина интересная проявилась. По приметам похожа на свежую дамочку из розыска пропавших, парни сказали – ты это дело ведешь.
– Что за дамочка? Где?
– Сегодня за городом лыжники нашли, в критическом состоянии, в областной больнице лежит, под аппаратами. Приедешь посмотреть? Нам бы личность, а то мало ли что… – Коллега помолчал. – Не хотелось бы еще одного неопознанного трупа без документов и «глухаря» заодно.
– Понял тебя. Щас приеду.
– Давай, я в больнице, тут тебя и подожду.
– Лады. Спасибо, Саш!
Коваленко с усилием скинул босые ноги на пол и бросил взгляд на табло электронных часов-проектора на стене. Было около 4 часов утра. С учетом того, что со всеми делами заснуть удалось где-то к часу ночи, состояние было обычное – сонно-взъерошенное. «Кофе, – решил мужчина. – Без кофе я просто не доеду. И будет у нас в городе на одну жертву ДТП больше». Такая перспектива не радовала, и он поставил чайник, чтобы, пока будет умываться и одеваться, между делом выпить хотя бы чашку растворимого кофе. Сделать, как было запланировано, ему не удалось: он просто засыпал на ходу, – поэтому в машину он садился с чашкой в руке и допивал уже в салоне, пока разогревал двигатель.
Как ни странно, черная кофеподобная бурда помогла. В больницу он приехал уже окончательно проснувшимся и готовым к работе. Калашников и пара его подчиненных что-то выясняли в холле с медицинским персоналом – таким же нервным на ночном дежурстве, как и полицейские. Увидев Бориса, коллега заметно обрадовался и приветствовал его рукопожатием, а потом сказал полной женщине в белом халате с бейджем дежурного врача:
– Вот этот парень, может быть, нам сейчас прояснит, что это за мадам такая у вас объявилась.
Борис, конечно, не знал, о чем тут спорили до его прихода, но что разговор велся на повышенных тонах, было ясно и так – что называется, к бабке не ходи. Он подумал, как обидно будет, если дамочка не по его ведомству. В первую очередь, разумеется, ему, потому что только зря прокатился, да и не поспал толком к тому же. Медикам, конечно же, тоже не повезет, потому что придется заполнять кучу бумаг и иметь массу головной боли из-за пациента с неизвестными паспортными данными. Но больше всего проблем будет у его коллег, которым нужно будет заводить еще одно дело и искать теперь уже родственников пострадавшей. Но что-то неясное – скорее всего, его знаменитое хваленое чутье – подсказывало ему, что это вполне может оказаться «его» пострадавшая. «Вот сейчас и узнаем», – сказал он сам себе и преувеличенно бодро обратился к коллеге:
– Куда идти? Показывайте. Пойдем, посмотрим, что вы там за девушку подобрали.
Его провели к лифтам, подняли на пару этажей вверх, потом провели какими-то коридорами, подозрительно напомнившими ему его навязчивые сны, потом завели в кабинет и велели переодеваться – выдали прозрачный, похожий на дождевик халат, шапочку и бахилы.
– Она очень плоха. К ней нельзя в уличной одежде, нужно хоть какое-то подобие стерильности, – со слабым оттенком вины в голосе объяснила женщина-доктор.
– Понимаю, – кивнул Коваленко и под одобрительными взглядами женщины даже вымыл руки с мылом.
Прежде чем войти в палату, он еще раз внимательно изучил фотографию Елены Царёвой, которая была у него с собой вместе с еще несколькими фотографиями по разным делам. Нужно было убедиться, что он помнил, как женщина выглядит. Убедился: помнит. И вошел.
Дальше всё было как во сне. Неопознанные медицинские запахи в стерильной палате интенсивной терапии. Запах пластика. Запах крови. И еще какой-то запах, смутно знакомый Борису. Даже не запах – призрак запаха.
Женщина на кровати. Или как это правильнее назвать? Стол? Топчан? Кушетка? Женщина обнажена, но прикрыта сверху белой простыней от груди до коленей. На лице – дыхательная маска с тянущейся к ней трубкой. Руки утыканы иголками, к которым ведут несколько прозрачных трубочек от капельниц. И аппараты, назначения которых он даже не знает толком.
Даже того, что видно из-под простыни, хватает, чтобы понять: женщина не жилец. Или как это правильно сказать по отношению к женщине? Не жилица? С такими травмами не живут. Руки и ноги изранены так, словно ее рвало какое-то животное. Раны, раны, раны… «Кто? – спросил себя капитан. – Собаки? Непохоже, раны слишком глубокие. Но надо уточнить». Лицо тоже повреждено. Губы явно были разорваны, но уже начали затягиваться. Без швов, неаккуратно, будут рубцы и, возможно, проблемы с речью. Если выживет, без пластики не обойтись. Волосы в крови, свалялись колтуном. И то, что накрыто, судя по просочившейся крови, выглядит не лучше.
– Можно поднять простыню? – спросил Коваленко у женщины-врача.
Она молча кивнула. Он подошел к кровати вплотную и осторожно раскрыл лежавшую без сознания женщину. Так и есть. Живот тоже нес на себе следы рваных ран, но врачи уже провели экстренную операцию, добавив еще и разрез, и наложили швы, как и куда смогли. Зрелище было не для слабонервных. На ребрах были только ссадины и кровоподтеки, и это, пожалуй, было самым безобидным из всего, что увидел Борис.
Теперь пора было внимательно рассмотреть лицо и попытаться понять, кого именно он видит перед собой. Была ли это разыскиваемая им в последние дни женщина? Учитывая, что капитан видел ее только на фото, задача перед
