Ничья. Получившая имя (СИ) - Романовская Ольга

Прикосновение к плечу, заставило поднять голову.

– Открой рот! – приказал виконт.

Одной рукой он держал недопитый бокал, другой направлял свое естество, смешивая воедино две жидкости на моем языке. Тошнотворное зрелище и не менее тошнотворные ощущения! Закашлявшись, отвернулась, и капли растеклись по лицу.

Хотя бы кончено.

– Для первого раза сойдет.

Альбус развалился в кресле. Он напоминал объевшегося кота.

Утерлась ребром ладони и под одобрительный кивок виконта окончательно разоблачилась. Ну вот, теперь и я голая. Могла бы дождаться приказа, но он очевиден.

– Умело выставленный свет делает твои груди еще привлекательнее. Но меня волнует то, что между бедер. Разговоры отменяются. Ты рассердила меня, отрабатывай.

Рука виконта красноречиво похлопала по тому месту, где мне надлежало находиться, – забраться ему на колени и сделать все самой.

Вот так, даже щупать не стал, не помял для порядка. Я всего лишь очередная вещь Адриана. Она не нужна, но раз уж прежде принадлежала кузену, ее надлежит забрать.

Отрешившись от происходящего, занялась ручной работой. После направила член в лоно. Я словно одеревенела, равнодушно наблюдая за тем, как он погружается в меня. Там, внутри, наверное, тоже все умерло, не осталось даже боли. Вверх-вниз, то ускоряясь, то замедляясь, повинуясь чужому желанию. Чувства? Я всего лишь хотела, чтобы все быстрее закончилось. Увы, терпеть пришлось долго. То ли сказались мои сомнительные старания, то ли Альбус умел оттянуть развязку.

Потом дело пошло быстрее. Сначала стоя, нагнувшись, опасаясь перевернуть стол с пустой бутылкой, наконец, на кровати. Я даже нашла повод для радости – виконт предпочитал традиционные проникновения, а не те, о которых говорила Гузель. Оставалось молиться, чтобы таран и дальше не тревожил нежное отверстие. Перышком из рассказов Тебо он бы точно не обернулся.

Глава 9

– Ну и дел вы натворили, ханун! – укоризненно пробормотала служанка, подмывая меня мягкой губкой.

Я полулежала в купальне, медленно приходя в себя после утомительной ночи. Будто дожидавшаяся своего часа, накатила ломота. Челюсти побаливали, между ног простреливало от каждого неосторожного движения. Хотя бы горошину мне дали – не полагалось абы кому абы когда беременеть от господина.

Понимаю, сама виновата, не выплеснула бы вино в лицо Альбусу, все прошло бы иначе. С другой стороны, после насилия я и вовсе бы лежала пластом. В моем случае вышло нечто среднее.

Виконт обладал завидным темпераментом и принимал специальное средство, немудрено, что ему иногда требовалось несколько наложниц за ночь – одна бы просто не выдержала. Мне пришлось отдуваться одной, за Гузель так и не послали. Зато теперь теплая вода, сон.

Служанку я не стеснялась. Зачем, это ее работа.

– Каких дел?

Надо послушать, что обо мне болтают.

– Закатили скандал. Но раз господин не жаловался, все хорошо.

И про вино не сказал. Наверняка соврал, что пролил. Еще бы, иначе бы пострадала мужская гордость.

– На моей памяти всего второй раз девушка сразу фавориткой становится, – не унималась служанка. – Первая, конечно, ханун Киара. Она-то понятно, сам император дарил…

Она все говорила и говорила, я слушала в пол-уха постепенно погружаясь в сладкую дрему.

Мне снился Адриан. Загорелый, обнаженный по пояс, он, как заправский моряк, стоял на носу корабля и широко улыбался. И я улыбалась ему в ответ, любовалась им и ощущала себя такой счастливой.

Увы, новый день подарил лишь шкатулку от виконта. Даже не взглянула, что мне пожаловали за ласки. Несмотря на яркое солнышко, пробивавшееся сквозь ставни, вставать не хотелось. Никто и не торопил. Мы не в Джалахе, работать не надо.

Ничего не хотелось, даже дышать. Вот так бы зажать нос и умереть! Останавливало природное упрямство. А еще надежда. Рабство – это не смерть, у меня оставался крохотный шанс когда-нибудь увидеть Адриана. Ради него я все вытерплю, немного поплачу, стисну зубы и пройду испытание.

Так бы и провалялась в постели до заката, если бы не шум в коридоре. Создавалось впечатление, будто гарем обезумел, носился туда-сюда. Нахмурившись, накинула короткий шелковый халат и отворила дверь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С непривычки яркий свет ослепил, а шум – оглушил.

В гареме действительно все перевернули с ног на голову. Наложницы, визжа, спорили, чья очередь идти в купальню, ложиться на массажный стол. Бедные служанки сбивались с ног, пытаясь поддержать подобие порядка. Те, кто рангом пониже, до блеска натирали полы и стены, выбивали ковры и всюду устанавливали курильницы.

– Что происходит?

Ухватив за рукав, остановила одну из служанок. Та в недоумении уставилась на меня. Только сейчас сообразила, как нелепо выгляжу: всклокоченная, с опухшими веками, в ночной рубашке и халате. Вдобавок босая. А ведь давно за полдень.

– Простите, ханун!

Ко мне подбежала одна из личных служанок и увела обратно в покои, не забыв отчитать не признавшую фаворитку господина товарку.

– Сейчас я вас одену, причешу, – тараторила девушка, одновременно умудряясь делать кучу дел одновременно: отворять ставни, взбивать подушки и подавать мягкие туфли. – Вы сначала отобедаете или после купальни? Только скажите, мигом всех выгоню! Массажистка может прямо сюда прийти.

– Да что случилось-то?

– Так император приезжает, – изумленно уставилась на меня служанка. – Вы разве не слышали?

Куда уж мне! Вчера весь день просидела одна, потом ублажала Альбуса, сегодня и вовсе плакала, уткнувшись в подушку.

– И что? Вряд ли он пожалует в гарем.

Я по-прежнему не понимала, зачем так тревожиться. Ладно, умелые девственницы, которых еще не коснулся хозяин, но остальным-то!.. Или император не побрезгует чужой наложницей? Хотя о чем это я, конечно, не побрезгует. Вот все и мечтали оказаться с ним на ложе, получить шанс перебраться в гарем классом выше.

Служанка цокнула языком и возвела очи горе.

– А где же ему девушку на ночь себе выбирать? Он ведь император!

– Я полагала, за него выберет господин, – с трудом заставила себя произнести это слово. – Пришлет самую лучшую.

– Может, так, а, может, иначе. Не нам решать за императора. Так как с обедом?

Есть совершенно не хотелось, поэтому выбрала купальню и ароматную ванну с массажем. Его делали в четыре руки и, надо признать, искусно. Я даже расслабилась, мысли потекли по другому руслу.

Император. Самый сильный и могущественный человек во Фрегии. Его слово – закон и не подлежит обсуждению. Именно по воле Неймара Сирха Адриан лишился поста, но тот же Неймар Сирх мог все исправить. Нечего надеяться на небесную справедливость. Гарем – не лучше тюрьмы, выбраться из него непросто. Может пройти год, а то и два, что за это время станет с Адрианом? А тут выпала возможность оказаться наедине с вершителем судеб. И никакой виконт Рос не сможет заткнуть мне рот.

Именно эта мысль, внезапная, яркая, заставила взглянуть на приготовления по-другому. Теперь я принимала в них деятельное участие, распекая служанок то за слишком приторное, то за слишком банальное ароматное масло. Недавняя ночь на время забылась, я готовилась к следующим испытания. Даже не к испытаниям – к бою. Я уже не девочка, а женщина, в меру опытная в любовных утехах. Притворство – тоже знакомая наука. Применю совет Подарка, изображаю, будто рада ублажить императора. Сумею очаровать, заманить на ложе – полдела сделано. После любви мужчины расслаблены, наступает время женщин.

На правах фаворитки наряды мне принесли в спальню. И не какие остались, а все имевшие в кладовых. До меня тканями шелестели лишь Киара и Гузель. Остальные гаремные девушки дулись, ворчали, но ничего не могли поделать – таковы правила. Даже отмеченным хозяином дважды или трижды пришлось подождать. Я прошла мимо них по пути из купальни в свои покои. Дерзкие взгляды на мгновение сменялись благолепием, стоило поравняться с ними. Зато за спиной меня активно обсуждали. И фигура не та, и не первой свежести. Про Милену не поминали. К слову, блондинки среди стайки девиц я не заметила. Видимо, еще не залечила раны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})