Сицилийский роман-2 - Елена Скаммакка дель Мурго
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Господи! Умоляю тебя, спаси мою девочку! – молила про себя Валерия, крепко сжимая в руке маленькую православную икону Божьей Матери. – Пусть она будет слабенькой, отсталой в развитии, какой угодно, я все равно буду любить ее сильно-пресильно, лишь бы она осталась жива! И за что только невинному, только что появившемуся на свет созданию, такие страдания! Может быть, ее болезнь – жестокая расплата за наши с Марио грехи? Может, не стоило так поступать с парализованным Доном Карло? О… если бы здесь сейчас был со мной мой Марио! Мне было бы гораздо легче все это перенести!»
Она сидела все там же, на стуле перед дверью в операционную, смотрела, как настенные часы отмечают стрелками каждый пройденный час и молилась. Несколько раз позвонили мама и Светлана, но, увы, ничего определенного Лера не смогла им сообщить. Только около десяти вечера дверь широко открылась, и из нее вышел кардиохирург. Он улыбался, и на его лице явно читалась удовлетворенность результатом проведенной операции.
– Все хорошо с вашей Викторией! Как я и предполагал, правда, я не хотел вас заранее обнадеживать, а вдруг что-то пойдет не так, она в целом неплохо перенесла такую сложную операцию на открытом сердце. Не скрою от вас, был критический момент: ведь когда мы делаем такого рода операции, мы останавливаем сердце, так вот, потом, грубо говоря, его надо опять запустить. Сердце Виктории с первого захода не пошло, но со второй попытки все получилось. Но я советую вам сильно не впечатляться этим, все это уже сейчас не имеет большого значения. На данном этапе главное, чтобы она не подхватила никакой инфекции и пошла быстро на поправку. Несколько дней она проведет под воздействием морфия в отделении интенсивной терапии, а потом мы ее переведем в отделение общей терапии.
«Господи! Ты совершил чудо! Спасибо тебе! – благодарила Создателя вымученная вконец Валерия. Ее, одетую в больничный халат, с врачебной шапочкой на голове и в медицинских тапочках, пускали всего на пятнадцать минут в день навестить Викторию. В интенсивной терапии лежало с десяток таких детей и играла тихая классическая музыка, которая, по убеждению швейцарских врачей, способствовала каким-то образом выздоровлению.
После того, как Валерию выписали из клиники, она, естественно, постоянно пропадала у Виктории, а ее сынишке Андреа и бедной Мартиночке очень не хватало ее внимания.
– А когда тетя Лера приедет домой? – постоянно спрашивала Ольгу Андреевну бедная Мартина. Девочке, наверное даже больше, чем родному сыну Валерии, Андреа, не хватало ее сейчас.
– Скоро, милая, очень скоро! Ваша сестренка Виктория уже выздоравливает, и через несколько дней мама заберет ее из больницы домой. Вы же будете маме помогать ее нянчить?
– Да!!! – хором закричали дети.
Что может быть прекраснее, добрее и чище детской души! Нам, взрослым, погрязшим в греховных мыслях, трудно себе представить, что в этих маленьких головках нет и тени плохих мыслей. Дети просто не способны еще испытывать злобу, ненависть и зависть, все те гадкие чувства, которые так часто селятся во взрослых душах. Они говорят тебе только то, что думают и чувствуют на самом деле. Они наивны и легковерны. Этим и пользуются частенько бессовестные взрослые, рассказывая им всякий вздор и заставляя еще и верить в него. Но дети не остаются всегда детьми, они вырастают и начинают себя вести так, как с ними маленькими вели себя их родители. Дона Мария и Дон Карло Пинизи тоже когда-то были такими же невинными созданиями. Тогда почему они стали теми, кем стали? Жесткими, бескомпромиссными и порой беспощадными к своим собственным детям людьми? Они выстраивали свои взаимоотношения с ними исключительно лишь на страхе к собственной персоне, при этом не ставя ни во что ни их чувства, ни их мнения. А может, они сами являлись жертвами, может быть, и с ними их родители вели себя таким образом? Вот они и привыкли к этому с малолетства, и для них именно так должны были строиться отношения между родителями и детьми? Может быть… все может быть…
Рождественская атмосфера городов Старого Света на самом деле похожа на реальную сказку! По всему центру Лугано расположились с красными крышами павильоны рождественского базара, торгующие разнообразными елочными украшениями из дерева, фарфора и стекла. Большие механические Санта Клаусы, играющие на аккордеоне или на саксофоне, приглашали посетить тот или иной павильон. А какие нереальные запахи исходили от продающихся там сладостей и жареных каштанов!
«О, так бы и съела все это! – Лера шла между лотками с вкусняшками, невольно поймав себя на том, что к ней наконец вернулся аппетит. – Сейчас накуплю всего понемногу! Подарки сделаю всем самые хорошие и дорогие! Мы все заслужили настоящий большой праздник!»
А в это время в квартире у Валерии царила приятная предрождественская суета!
Ольга Андреевна и Светлана хлопотали на кухне. А дети с радостью занялись украшением елки и квартиры разноцветными блестящими гирляндами и шариками. Вернувшаяся недавно из больницы Виктория лежала в колясочке у елки и с удивлением вертела своими маленькими глазками в разные стороны, как бы стараясь углядеть за стремительными движениями по дому ее брата и сестры.
Вот и наступило их первое Рождество в новой стране, в новом доме и, увы, без очень дорогих им людей: не было за праздничным столом, в центре которого в огромном блюде важно расположился кулинарный шедевр Ольги Андреевны – жареная утка с яблоками и грибами, – ни Марио, ни Изабель, ни Косты. У всех на глазах выступили слезы, и у Светланы – тоже, которая даже с ними не была знакома. И Дед Мороз, увы, тоже не пришел к ним в тот день (обычно в него переодевались или Марио или Коста), но зато под елкой лежало огромное количество красивых больших коробок с подарками. Андреа и Мартина еле дождались окончания обеда и после полученного разрешения матери, рванули к елке. С
