Точка невозврата - Полина Дашкова

Что касается Сиссона, он долго еще не мог успокоиться, оспаривал заключение экспертизы через суд, выпустил книгу, состоящую из тех самых документов и его, Сиссона, пространных комментариев.

У меня в ушах отчетливо прозвучали слова Агапкина: «Боже мой, как виртуозно они умели использовать именно глупость. Что бы они без нее делали?»

История эта меня взбодрила. Она была проста и поучительна. Никакой мистики, тайных орденов, черных магов. Нормальные прагматичные люди со своими нормальными насущными интересами. Немцам нужна была победа в войне. Парвусу – деньги. Большевикам – деньги и власть. Для того чтобы взять власть, они воспользовались немецкими деньгами. Для того чтобы удержать ее, придумывали много гениальных жульнических ходов, в том числе и этот.

Разумеется, немецким агентом Ленин никогда не был, никаких специальных заданий германского Генштаба не выполнял, более того, оказался значительно умней, прозорливей Парвуса и Людендорфа. Но деньги брал? Брал! Попробуй поспорь со слухами и пересудами, объясни все тонкости и нюансы. Большевики и не стали ничего объяснять, оправдываться, отрицать реальный факт, наоборот, подтвердили его – фальшивыми документами. С тех пор любой разговор о немецких деньгах и Ленине-шпионе замкнется на фальшивых документах, стало быть, и никакого факта нет.

Все умные, один Эдгар Сиссон дурак, романтический борец за справедливость. Остается только восхититься большевиками, как верно они вычислили нужного человека, как ловко заманили его в ловушку, как точно просчитали психологическую структуру «общественного мнения».

– Сиссон сам виноват, хотел прославиться, заболел мессианским бредом и получил по заслугам.

Я вздрогнула от неожиданности. Это был голос Федора Федоровича. Мой очевидец сидел на диване, на этот раз опять в старческом обличье, в шапочке-калетке. Адама рядом с ним я не увидела.

– Не стоит нервировать твоего Васю, – объяснил Агапкин.

– Почему? Может, они обрадуются друг другу.

– Еще хуже. Начнется собачья возня, а ты и так без конца отвлекаешься, уничтожаешь собственный текст, слоняешься по квартире, выкуриваешь пачку в день. Сосредоточься, возьми себя в руки.

Меня слегка раздражал его высокомерный назидательный тон, я хотела спросить, по какому праву он так со мной разговаривает? Кто здесь персонаж, кто автор? Однако я сдержалась, из уважения к его возрасту.

– Автор, конечно, ты. Но вместо того чтобы писать, занимаешься всякой ерундой. Выдумала себе «писчий спазм». Это называется ленью и разболтанностью.

Да, я совсем забыла, что он может читать мои мысли, ему не важно, произношу я что-либо вслух или молчу. Но тут уж смолчать я не сумела и сказала довольно жестко:

– Знаете, Федор Федорович, я вам не машина, чтобы выдавать по дюжине страниц в день.

– Ты хотя бы одну страничку выдай, но такую, чтобы не хотелось уничтожить. Я предупреждал тебя, как только возникнет тема Кобы, станет очень противно и страшно.

– Нет, его еще нет, – пробормотала я и, оглядевшись, обнаружила, что мой стол завален книгами о Сталине, на обложках его портреты.

– Ладно, успокойся, – сказал Агапкин, – ты запуталась в очередной большевистской фальсификации. То есть уже не просто большевистской, а лично сталинской, что значительно усложняет дело. Ты третий день занимаешься так называемым «письмом полковника Еремина», пытаешься докопаться до правды, хотя отлично понимаешь, что это невозможно и бессмысленно. В роман эта история все равно не войдет, но остановиться ты не можешь.

– Какая разница, сотрудничал Сталин с Охранным отделением или нет? – проворчала я раздраженно. – Довольно того, что он был Сталиным. На фоне всех его кровавых мерзостей стукачество – невинный пустяк.

– Да, это ты верно заметила, – кивнул Федор Федорович, – к тому же каждый второй большевик стучал на своих. По свидетельству жандармского генерала Спиридовича, девять из десяти большевиков сотрудничали с Охраной, прямо или косвенно. Газета «Правда» издавалась на деньги охранки, ее редактор Черномазов был штатным осведомителем.

– Идиллия. Симбиоз, – я встала и принялась расхаживать по своему маленькому кабинету, – интересы Ленина и Белецкого, директора Департамента полиции, полностью совпадали. Ленин мечтал отделаться от меньшевиков, Белецкий стремился расколоть социал-демократов.

Мне хотелось двигаться; казалось, стоит остановиться, и я утону, захлебнусь. Наверное, движение все-таки сумма исчезновений и появлений. Я исчезала, меня затягивало в пространство бреда. Сама собой в голове складывалась очередная теория заговора, и заговорщиками на этот раз выступали офицеры Охранного отделения. Кто лучше них был осведомлен о деятельности и о целях большевиков? Почему, зная так много, они ничего существенного не предпринимали?

– Россия была правовым государством, – ехидно прервал мой внутренний монолог Агапкин, – к тому же отношения между спецслужбами и экстремистскими группами довольно часто представляют собой симбиоз.

– Коба с охранкой все-таки сотрудничал или нет? – спросила я и остановилась у стола.

Передо мной лежали фотокопии двух документов.

№ 1 Совершенно секретно Лично ЗАВЕДУЮЩИЙ Особым отделом Департамента Полиции

*********** ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ Господину Директору Департамента Полиции С.П. Белецкому

Милостивый Государь Степан Петрович!

Административно высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили, будучи арестован в 1906 году, дал Начальнику Тифлисского Г.Ж. (Губернского жандармского) Управления ценные агентурные сведения. В 1908 году Н-к Бакинского Охранного отделения получает от Джугашвили ряд сведений, а затем по прибытии в Петербург Джугашвили становится агентом Петербургского Охранного отделения. Работа Джугашвили отличалась точностью, но была отрывочная. После избрания его в Центральный Комитет Партии в г. Праге Джугашвили по возвращении в Петербург встал в явную оппозицию Правительству и совершенно прекратил связь с Охраной. Сообщаю, Милостивый Государь, об изложенном на предмет личных соображений при ведении Вами розыскной работы. Примите уверение в совершенном к Вам почтении. А. Еремин.

№ 2 М.В.Д. ЗАВЕДЫВАЮЩИЙ ОСОБЫМ ОТДЕЛОМ ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ

*********** 12 Июля 1913 № 2893

Начальнику Енисейского Охранного Отделения А.Ф. Железнякову

Совершенно секретно, лично. Милостивый государь Алексей Федорович!

Административно-высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин, будучи арестован в 1906 году, дал Начальнику Тифлисского Г.Ж.Управления ценные агентурные сведения. В 1908 году Н-к Бакинского Охранного Отделения получает от Сталина ряд сведений, а затем, по прибытии Сталина в Петербург, Сталин становится агентом Петербургского Охранного отделения.

Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочная.

После избрания Сталина в Центральный Комитет Партии в Праге Сталин по возвращении в Петербург встал в явную оппозицию Правительству и совершенно прекратил связь с Охраной.

Сообщаю, Милостивый Государь, все изложенное на предмете личных соображений при ведении Вами розыскной работы.

Примите уверение в совершенном к Вам почтении. А. Еремин

История с письмом, вернее, с двумя письмами, строилась по той же мошеннической схеме: задымление реального факта путем фальсификации подтверждающих его документов. Но все оказалось значительно сложней и запутанней. Второе письмо, безусловно, фальшивка, причем нарочито грубая, как бы кричащая о самой себе: «Я фальшивка!» Но и подлинность первого письма сомнительна, хотя выглядит оно более или менее достоверно.

Полковник Еремин Александр Михайлович с 1908 по 1910 год занимал должность начальника Тифлисского Охранного отделения. В январе 1910-го был переведен в Санкт-Петербург и назначен начальником Особого отдела Департамента полиции. В июне 1913-го он сдавал дела, его перевели на должность начальника Финляндского жандармского управления.

Второго июня 1913 года по «Высочайшему Повелению» Коба был выслан на север Сибири в Туруханск, деревушку в низовьях Енисея, на четыре года. Приказ о переводе Еремина был подписан 11 июня 1913-го. Полковник отправил краткий отчет об одном из своих подопечных директору Департамента полиции Белецкому, своему непосредственному начальнику. Логично? Да, наверное. Но в Охране существовали строгие правила работы с агентурой. Запрещалось упоминать в документах имена секретных сотрудников.

По официальной, советской и постсоветской, версии авторство фальшивки № 2 приписывается белоэмигрантам, членам РОВС. Цель – дискредитировать Сталина. Адресат, ротмистр «Алексей Федорович Железняков», летом 1913 года занимал должность начальника Енисейского розыскного пункта, и звали его Владимиром Федоровичем.