Выход силой - Андрей Ерпылев

— Без проблем! — ощерил редкие зубы мужик. — Ты и полезай в клетку. Лютый и тебя под орех разделает.

Ропот улегся.

— Это, граждане дорогие, дамы и господа, — продолжил хозяин пса, — только разминка. Разогрев, так сказать. Кто хочет большего — милости прошу в пятницу на ристалище. Будет вам там и шоу, и кровянка. Насладитесь по самое некуда. — Здоровенная пятерня хлопнула по горлу, заросшему рыжей щетиной. — Только извиняйте, братцы: полтинничком там не отделаешься. Шоу другое, и цены другие.

— Знаем мы ваши цены…

— А что это за ристалище? — спросил Игорь провожатого, когда они тронулись в путь.

— Примерно то же самое, — пожал плечами старик. — Но и твари будут — не чета этой, и сражаться с ними будут не только собаки.

— А кто же?

— Люди, — коротко бросил собеседник. — Гладиаторы. Охотнее всего люди смотрят на то, как другие делают то, на что они сами никогда на свете не решились бы… Кстати, мы уже пришли.

Тут начиналось настоящее оружейное царство, и народу толклось побольше, и все сплошь мужчины. Лавки украшались вывесками самого разного вида и степени художественности — от простых, намалеванных на жести лозунгов вроде «Без пушки ты — труп!» до целых картин с обнаженными блондинками, целящимися в зрителя из огромных револьверов. Были картинки и попроще, вообще без изысков — грубо, но со знанием дела намалеванный автомат Калашникова говорил яснее всяких слов.

Но оружие продавалось не только в магазинчиках: на глазах Игоря обрез чего-то крупнокалиберного перекочевал из-под полы длиннополого одеяния тощего, бритого наголо мужчины с фиолетовым шрамом на щеке в сумку приземистого бородача в залатанном химкостюме. А в закутке, похожем на тот, из которого Охотник вывел своего провожатого «в свет», двое мрачных субъектов прикидывали по плечу старенький «Калашников» с вытертым до белизны воронением и явно самодельным деревянным прикладом. На Первомайской за такое без разговоров вытурили бы на поверхность. А это, как ни крути, — почти смертный приговор. Но здесь нравы явно были мягче.

— И что, — невольно спросил Игорь провожатого, уже взявшегося за ручку двери как раз под грудастой блондинкой с револьвером, — никто не запрещает? — Он кивнул на уличных торговцев.

— Запрещают, конечно, — кивнул старик. — Но видите ли, юноша… Строгость законов сплошь и рядом компенсируется необязательностью их исполнения. К тому же ношение оружия для самообороны не запрещено, а появись здесь слуги закона…

— У вас и такие есть? — саркастически улыбнулся Князев, у которого уже сложилось представление о Черкизоне как о цитадели анархии.

— Как же без них. Любая власть имеет свою машину подавления.

— Здесь и власть есть?

За время короткого разговора еще несколько стволов успело сменить хозяев.

— Да, конечно. И вполне демократическая. Так вот, появись здесь фэмээс, эти граждане… — здесь последовал кивок в сторону торговцев и покупателей, — скажут, что просто сравнивали характеристики своих пистолетов, автоматов, ружей. Это никому не запрещено. Можно даже пристрелять оружие в специально отведенном месте.

— Фэмээс? — переспросил Игорь.

— Так раньше называлась служба, которая чаще всего Черкизон трепала. ФМС. А теперь они так по старой памяти зовутся, хотя дела уже совсем другие делают. Человек склонен к ностальгии, — сверкнул удивительно молодыми для его возраста зубами провожатый. — Но мы увлеклись. Прошу. — Он распахнул дверь и посторонился, пропуская Князева внутрь.

Вот это да! Игорь поймал себя на мысли, что уже минут десять не может отвести глаз от оружия всех типов, калибров и модификаций, заполнившего стеллажи небольшого по размерам помещения. Тут были и автоматы, и пистолеты, и винтовки, и ружья — как помповые, так и охотничьи двустволки. Имелись даже пулеметы, хотя и всего несколько штук.

Но больше всего было незнакомых Игорю гибридов явно ручного изготовления. И тут уж фантазия кустарей била ключом. Чего только стоил знакомый старшине до мелочей АК-74, но с огромным дисковым магазином, за которым, пожалуй, можно было укрыться, как за щитом. Или пятиствольное ружье калибром не менее двадцати пяти миллиметров. Или арбалет с несколькими тетивами — видимо, подразумевалось заряжание несколькими стрелами. Словом, глаза просто разбегались.

— В музее, что ли? — буркнул низколобый мужчина за прилавком. Все десять минуть он о чем-то перешептывался со старичком-провожатым, а теперь тот отошел и принялся изучать разложенные на прилавке пистолеты — каждый был прикован толстой цепью за рукоять, но можно было взять в руки, рассмотреть, пощелкать затвором… — Или покупай что-нибудь, или проваливай на все четыре стороны.

— Патроны к «бизону» есть? — оторвался Игорь от притягательного зрелища.

— Покажь, — протянул толстую короткопалую пятерню продавец.

— Князеву не хотелось отдавать ему оружие, но он снял с плеча пистолет-пулемет и протянул мужику. Тот взял, повертел в руках, хмыкнул, ловко отделил магазин, хмыкнул еще раз и передернул затвор.

— Могутная машинка, — похвалил он. — Только лажанулся ты, парень, с ней. Дорого дал, наверное?

— Неважно. — Не сообщать же незнакомому человеку все подробности того, как он оказался обладателем «бизона»? — Патроны для него есть?

— Я же говорю: лажанулся ты. — Продавец примкнул магазин и протянул пистолет-пулемет обратно. — Нет под него патронов.

— Так бы и сказали. — Старшина снова закинул ремень на плечо. — Пойду в другое место.

— Ты меня не понял, парень, — проникновенно сказал продавец. — Под эту машинку совсем нет патронов. Ни у кого.

— Почему? — опешил Князев: судя по физиономии, мужик не врал.

— Понимаешь, какое дело, — оружейник почесал коротко стриженый седоватый затылок, — делали их в нескольких модификациях — под пээмовскую «девятку» и под тэтэш-ные семь шестьдесят два. Тебе не повезло. Был бы девятошный патрон, даже под парабеллумовский, длинный, я б тебе помог. Вон их сколько, девяток-то, — он кивнул на стеллаж за его спиной, заставленный яркими картонными коробками с патронами, — а с тэтэшными — извини.

В следующие несколько минут Игорь с огорчением узнал, что производство пистолетных патронов калибра 7,62 мм в СССР и России было ограничено из-за основного пистолетного калибра 9 мм, а сам пистолет Токарева, под который этот боеприпас, в основном, был предназначен, перестали производить уже за много лет до Катастрофы. Он оставался популярным, особенно среди криминала, но большая часть ТТ, ходивших по Москве перед Катастрофой, была китайского производства с китайскими же патронами…

— А патроны эти, — доверительно сообщил продавец Игорю, — из дерьма слеплены… Да и пистолеты их тоже — одноразовые.

— Как это?

— Для кого их делали-то? Для киллеров. Бабах, — оружейник наставил указательный палец на Игоря, — и в дамках. Ну, пару раз — основной и контрольный. А потом ствол с пальчиками — в урну. Все равно он засвечен уже — никто его второй раз на дело не возьмет. А если так и так на один раз пушка, то зачем стараться? Стволы сырые, исполнение топорное… По первости многие тут с тэтэшками ходили, а потом как-то повывелись они. Часть пытались под девяти-миллиметровый патрон переделать, да без особого успеха, часть — просто на лом пошло… Потому и патроны для них по новой набивать никто не стал.

— И что — вообще нигде нет таких?

— За все метро не скажу, — пожал плечами мужик. — Может, где и есть кустарные… Но за Черкизон ручаюсь. Так что можешь выбросить свою трещалку. Или мне продай — посмотрю, что из нее можно сварганить.

— А я как же?

— Купи себе чего-нибудь. — Торговец обвел широким жестом полки. — Не все же тебе, мурзилка, — кивнул он на шпагу на бедре Игоря, — с арматурой шастать.

— Сколько стоит? — ткнул пальцем в старенький АК-74 Князев, решив проигнорировать слова продавца.

Тот пожал плечами и назвал трехзначную сумму. Таких денег у Игоря конечно же не было.

— А в патронах? К нему же.

— Сейчас прикинем… — Мужик почеркал что-то на бумажке и объявил: — Двести пятьдесят.

У Игоря было с собой максимум полторы сотни — в двух оставшихся рожках и россыпью в вещмешке.

— А на сто пятьдесят что-нибудь есть?

— Есть, — мужик кивнул на ружья. — А что? Дешево и сердито.

Это старшину не устраивало никак.

— Я подумаю.

— Подумай, подумай… Только вечером с этим на улицу не суйся. Из местных вряд ли кого на понт возьмешь.

Игорь вышел на улицу в сопровождении старичка, так ничего и не купившего.

— Сожалею, — сообщил провожатый. — Что не смог быть вам полезен, юноша. Что теперь думаете предпринять?

— Ему можно верить? — кивнул Князев на дверь под блондинкой.

— Да. Если Устюжанин сказал — значит, так оно и есть. Весьма информированный, скажу я вам, товарищ. Вы ведь ничего не имеете против слова «товарищ»? Так куда вы сейчас?