Вампиры в верованиях и легендах - Август Монтегю Саммерс

Во многих странах дуб почитали как священное дерево и жилище могущественного духа (дуб — священное дерево, в частности у кельтов и славян. С дубом связан день 21 марта. — Ред.). В древности пруссы поливали красной росой крови человеческих жертв могучий дуб в Ромове; а Лукан рассказывает нам о том, что в Дубовой роще друидов в Марселе каждое дерево опрыскано кровью человеческих жертв…

В Писании мы находим культ дуба, который многократно осуждается самым решительным образом. Ясно, что культы, связанные со священными дубами, играли такую важную роль в народной религии, что даже Иегова был тесно связан с ними. Поистине дуб был освящен сверхъестественными явлениями. Дубы росли в долине Мамбры, где жил Авраам, построивший алтарь Богу. Во времена христианства император Константин на этом священном месте построил церковь, и в письме, которое хранил Евсебий при жизни императора, написано, что у «дуба Мамбры», который, как говорили, был осквернен суеверными жертвоприношениями и даже того хуже, было велено, чтобы это место было освящено «непорочной постройкой базилики». Отмечается, что Иосия «взял большой камень и поставил его под дубом, чтобы это было святилищем Бога. И он сказал всем людям: „Смотрите, этот камень будет для вас свидетелем того, что он слышал все слова Бога, который он сказал вам, чтобы вы потом не отрицали этого и не лгали Господу вашему Богу“». Это чрезвычайно важно, так как из текста может показаться, что камень, положенный непосредственно под дуб, в некотором роде пропитывается святостью мистического дерева. То, что сами деревья становятся объектами поклонения, отчетливо видно из некоторых отрывков пророчеств. Так, пророк Осия говорит: «На вершинах гор они приносят жертвы и на холмах совершают хождение под дубом и тополем, и теревинфом, потому что хороша от них тень; поэтому любодействуют дочери ваши и прелюбодействуют невестки ваши. Я оставлю наказывать дочерей ваших, когда они блудодействуют, и невесток ваших, когда они прелюбодействуют, потому что вы сами — на стороне блудниц и с любодейцами приносите жертвы, а невежественный народ гибнет» (Ос., 4: 13, 14). Любодейцы — это кедешимы, священные мужчины и юноши, «возлюбленные бога», которые в Иерусалиме жили в стенах Храма, пока в 622 до н. э. царь Иосия, взошедший на престол в 633 г. до н. э., не изгнал их. Он также уничтожил то крыло здания, где жили «женоподобные», для которых женщины ткали одежды (4 Цар., 23: 7: «И разрушил дома блудилищные, которые были при храме Господнем, где женщины ткали одежды для Астарты»). Пьер Дифур считает священную проституцию главным элементом мистического культа и говорит, что гомосексуалисты образовывали секту, в которой существовали свои собственные оккультные обряды и церемонии посвящения. Он продолжает: «Были красивые безбородые мужчины, которые в храме вели постыдную торговлю своими лишенными растительности телами, натертыми маслами и благовониями». Вульгата (латинский перевод Библии, используемый в католической церкви. — Пер.) называет таких мужчин женоподобными; на иврите они называются кедешимы, то есть посвященные. Обычно их роль состояла в более или менее активном использовании позорных тайн; кедешимы продавали свои тела верующим в их бога иудеям и клали на алтарь идола деньги, полученные ими за проституцию.

В некоторых обрядах, проводимых ночью в глубине леса, когда лики прекрасных звезд скрыты листвой деревьев или стыдом за нечистоплотность человечества, жрецы и посвященные наносили своим телам раны — порезы и проколы; затем, подогретые пороком, возбужденные неистовой музыкой, они падали друг на друга вповалку, покрытые кровью. Похожие обычаи существовали в Древней Мексике и были связаны с тамошней верой. Берналь Диас (проживший более 100 лет (ок. 1492 — ок. 1593) испанский историк, кастильский дворянин, в 1519–1521 гг. участвовавший в завоевании Кортесом Мексики. Автор «Правдивой истории завоевания Новой Испании» (закончена в 1568 г., опубликована в 1632 г. в Мадриде. — Ред.) писал: «Кажется, нет ни единого молодого человека, не оскверненного отвратительным содомским грехом, совершаемым у всех на глазах». У Евсебия в «Вита Константини» (III. 55) есть важная ссылка на распутные обряды, которые даже в его время сохранялись в Афэке (Антипатрида, или Афэк, — древний город в Израиле. — Пер.). Никандр в «Алексифармаке», говоря о Сизике, упоминает подземные помещения, в которых приверженцы культа богини Реи подвергали себя кастрации и совершали таинственные обряды, посвященные Аттису (мифологический юноша-фригиец, возлюбленный фригийской богини Кибелы, матери богов и всего на земле. — Пер.). В этой связи не следует забывать превосходный дифирамб Катулла и важное описание юноши в таких фразах, как «был палестры лучшим цветом, первым был на поле борьбы».

Пророк Иезекииль говорит: «И узнаете, что я Господь, когда пораженные будут лежать между идолами своими вокруг жертвенников их, на всяком высоком холме, и на всех вершинах гор, и под всяким зеленеющим деревом, и под всяким ветвистым дубом, на том месте, где они приносили благовонные курения всем идолам своим» (Иез., 6: 13). Исаия тоже определяет современных ему израильтян так: «Увы, народ грешный, народ обремененный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные» (Ис., 1: 4). И далее: «К чему Мне множество жертв ваших? Говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота; и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу» (там же, 1: 11). Не может быть сомнений в том, что человеческие жертвоприношения, которые происходили в дубовых рощах в Палестине, в древние времена практиковались и на Эсквилинском холме в Риме, а пролитая человеческая кровь привлекала и вампиров, и ведьм. Психическая атмосфера, которую создавали эти кровавые мерзости, была такова, что любой дух, подобный духу маньяка Калигулы, мог собрать бездну энергии для своего появления и даже, возможно, для своей материализации.

То, что отвратительные занятия ведьм и вампиров широко владели умами людей и часто обсуждались римлянами, как это происходит в наши дни, доказывает застольная беседа Тримальчио, которую для нас сохранил Петроний в бессмертном отрывке своего знаменитого романа. Один из гостей по имени Ницерос рассказал историю об оборотне — и отличную историю! — но хозяин попытался перещеголять его своей легендой о вампире. «К тому же, — восклицает он, — я сам расскажу вам ужасную историю, столь же необыкновенную, сколь был бы рассказ об осле, скачущем по черепичной крыше. Когда я был еще кудрявым юношей — а я тогда был любвеобильным молодым Ганимедом, — умер любимец нашего покровителя. Клянусь Геркулесом, он был чудо, а не мальчик. Его бедная мать оплакивала его смерть, и некоторые из нас, тоже убитые горем, сочувствовали ей в ее страданиях. Внезапно среди ведьм поднялся такой ужасный крик, что можно было подумать, что стая лающих собак гонится за зайцем. В тот момент случилось так, что в доме находился крепкий каппадокиец, высокий храбрый парень, задира, который легко мог бы свалить Юпитера с трона со всеми его молниями. Этот юный Паладин, намотав свой плащ на левую руку и держа обнаженный меч в правой руке, решительно выбежал из дверей и — надо же такому случиться — проткнул насквозь женщину. Мы услышали тяжкий стон, но самих ведьм — нет, не стану врать — мы не видели. По крайней мере, наш победитель вернулся и упал в обморок на кровать, потому что он весь был в синяках и кровоподтеках, как будто его всего избивали с головы до ног. Это была какая-то чертовщина. Мы быстро заперли дверь и вернулись к бедной матери, чтобы утешить ее. Но когда она пошла, чтобы обнять тело своего сына, она увидела, что нет ни сердца, ни всего остального, потому что вампиры унесли тело мальчика и оставили вместо него лишь пук соломы. Ну, что вы об этом думаете? Они довольно хитрые, а? — эти ночные ведьмы, которые за миг могут перевернуть все вверх дном. Что касается нашего отважного защитника, он так и не поправился, а через несколько дней умер в сильнейшем бреду». Надо понимать, что когда подобные истории всеми принимались на веру, то становилось необходимо — и это было не просто трудной, а опасной задачей — охранять тела умерших от таких нападений нечистой силы и вампиров. Много света проливает на эту тему тот замечательный роман, который является одной из самых известных жемчужин латинской литературы, которая сохранилась для нас благодаря цепкой хватке времени. «Метаморфозы» Апулея обладают очарованием, возможно порочным и причудливым, сравняться с которым могут немногие книги любой литературы. Остались неразрушенными чары, которыми этот мистик-декадент заколдовал века. Сама его жизнь была романом. Апулей родился около 125 г. в Мадавре, городе на границе Нумидии и Гетулии, одном из тех удивительных городов на севере Африки, где Восток встречается с Западом, где новейшая цивилизация сталкивается и сливается с самым Древним миром. Это один из городов этого необыкновенного континента, который несет на себе проклятие Хама (один из трех сыновей Ноя (брат Сима и Иафета). За насмешки над Ноем Бог проклял Хама, сказав, что будет он «раб рабов и братьев своих» — то есть потомки Хама (африканцы) будут в подчинении у потомков его братьев. — Ред.). Луций Апулей насмешливо называет себя гибридом — полунумидийцем и полугетулом. По своей воле он соединяет исчезающую философию греков, утомительную мудрость римлян и навязчивый оккультизм африканцев. Величайшее произведение Апулея «Метаморфозы», вероятно, было написано в Риме, пока он был еще молодым человеком до тридцати лет, вскоре после того, как он завершил курс учебы в Афинах. По своей дерзости раннего гения, по своей озабоченности своим модным и изящным внешним видом, по своему поиску чего-то нового, по своим стремительным нападкам на сверхъестественное, которое окрашивает всю его жизнь, — и я бы хотел добавить сюда установление мира среди мистиков — Апулей или Луций из «Золотого осла» (ведь это одно и то же, как Гюйсманс и Дуртал) — очень современный тип.