Школа пяти Башен - Карин Мюллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прыжок Кельвина в воду, похоже, стал неожиданностью не только для меня. Девочки с факелами пытаются найти его, освещая всё вокруг, пока свет не выхватывает его из тьмы. Беспокойно плещущаяся вода доходит ему до живота. Она наверняка просто ледяная. А там ещё повсюду склизкие водоросли. Но, похоже, его это не волнует. Преисполненный решимости, он бредёт, спотыкаясь, затем плывёт, загребая руками, прямо к башне. Взбирается по скалистому берегу, покрытому зелёными водорослями, ещё до того, как лодка со взрослыми успела причалить.
Восходит луна, заливая башню и мальчика бледно-голубым светом. Он несколько раз поскальзывается на сырых камнях, но всё же добирается до башни.
– Меня зовут Кельвин… – Он прерывисто дышит, сжимая и разжимая кулаки.
Такое впечатление, что он забыл, что хотел сказать.
– Меня зовут Кельвин, – повторяет он ещё раз, – и я тоже Внимающий днём.
Он пытается войти, но открытая дверь захлопывается перед его носом. Все замирают, затаив дыхание. Явно шокированный, Кельвин поворачивается к учителям. Теперь он дрожит как осиновый лист и выглядит так, будто в любой момент может расплакаться.
Даже я уже поняла, что здесь что-то не так. Он должен соблюдать порядок. Разве не так? Я имею в виду, если бы я захотела… Нет, я ещё не сошла с ума, чтобы этого хотеть. Но так дела не делаются!
Медленно к нему подходит Пегги Рингвальд, молча кладёт ему руку на плечи и притягивает к себе. А затем кивает своему коллеге. По его жесту позади меня на причале снова выстраивается полукруг из школьников. Ага, всё идёт как обычно. Но в этот раз церемония немного затягивается, потому что приходится ждать, пока все успокоятся и утихнут все перешёптывания.
– Мариан Лагунов, – резко произносит учитель своё имя. Голос его звучит так возмущённо, будто он после драматической паузы скинет с себя свой плащ.
Пробьёт она камень,
Поднявшись с глубин,
В ней жизни начало,
И смысл в ней един,
В тверди каменной льда
Силу скроет вода.
Коль откроется дверь пред тобой,
Будешь жить ты тогда над водой.
Он смолкает, и до наших ушей сквозь холодный ночной воздух теперь долетают только с трудом сдерживаемые рыдания Кельвина. Никто не произносит ни слова. Никто не протягивает ему полотенце. Все как заворожённые смотрят на всё ещё закрытую голубую дверь.
И вот наконец, когда я уже перестаю в это верить, она распахивается, но не настежь, а в проходе образуется узкая щель. И всё, дальше она не открывается.
Рингель и Лагунов переглянулись между собой. Я недоумеваю, этот учитель мог хотя бы накинуть свой плащ на плечи трясущегося Кельвина. Чёрт побери!
Слышу шёпот за моей спиной. Я улавливаю обрывки разговоров.
– …он сам попытался выбрать башню.
И:
– Как можно быть таким идиотом?
– Что, гордость не позволила подождать? Теперь будет сам разбираться с последствиями.
Понятия не имею, о чём таком важном весь этот спектакль. Но такие разговоры – это тоже не дело. Мне просто очень жаль Кельвина.
– Помолчите, – шиплю я, не поворачиваясь, и тут же чувствую сверлящие взгляды, устремлённые мне в спину.
Но шёпот смолкает.
На крошечном островке Лагунов подталкивает Кельвина на шаг ближе к двери.
– Попробуй ещё раз, – говорит он.
Это вроде бы должно звучать ободряюще, но больше похоже на приказ, которому лучше не противоречить.
Голос Кельвина дрожит, как весь он.
– Меня зовут Кельвин, и я прошу разрешения войти, Хра… Хранители…
– …башни Голосов тумана, – подсказывает ему Рингель.
– Я В-вни-внимающий днём, и я про-прошу за К-Кельвина… – беспомощно заикаясь, произносит он, и все смеются. Ну всё, теперь с меня хватит!
– Тихо! – кричу я и поворачиваюсь.
Р-р-раз! И настаёт тишина.
Но, наверное, в основном из-за того, что дверь, скрипнув, немного приоткрылась ещё немного.
– Меня з-зовут Кельвин, – повторяет он. – И я действительно очень прошу вас впустить меня, Х-Хранители башни Голосов тумана.
У меня складывается ощущение, что синяя дверь издаёт стон, но при этом она открывается ещё немного шире. Рингель дружески подталкивает мальчика в спину, и он протискивается внутрь. Дверь на мгновение захлопывается, а потом снова открывается, как будто пытается поймать его. Я слышу, как он испуганно взвизгивает, и с трудом сдерживаю усмешку.
Шаги Кельвина эхом разносятся по ступеням, ведущим наверх. Он бежит сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. Наконец наверху загорается первый яркий огонь, затем второй и третий, пока целая цепочка огней не протягивается в лес вдоль своего рода стального подвесного моста, натянутого над берегом озера прямо к Зелёной башне в лесу.
Здесь тоже висят небольшие домики, похожие на пригодные для жизни зеркальные облака, сквозь которые просвечивает свет. Мне приходится несколько раз моргнуть и зажмурить глаза, потому что я не ожидала такого количества света. Так древесная тропа идёт даже сюда? Неужели она правда идёт ко всем башням? С ума сойти!
– Поприветствуйте нового жителя башни Голосов тумана! – восклицает Пегги Рингвальд. Её голос звучит устало, но одновременно в нём чувствуется облегчение. И хотя эта башня пугает меня, я с энтузиазмом присоединяюсь к ликующим крикам остальных.
Моё сердце бешено колотится. Теперь я тоже должна рискнуть.
Изо всех сил стараюсь игнорировать неприятное ощущение в животе, которое становится всё сильнее, когда я смотрю на сизо-голубую башню. Преодолей свой страх, Лена, или он одолеет тебя. Ты можешь!
Но едва я закончила размышлять: прыгать ли мне в воду и брести к острову, как Кельвин, или всё же лучше попросить, чтобы меня забрали на лодке, как тёмно-синяя дверь, словно движимая призрачной рукой, с шумом захлопывается.
Я помню, что сказал Кельвин в самом начале. Сбитая с толку, я останавливаюсь. На мгновение я испытываю почти облегчение. Не хочу туда идти ни при каких условиях.
Но ещё одна мысль крутится в моей голове, не давая покоя: а как же я?
Что дальше? Кажется, никто и нигде меня не ждёт. Появляется ощущение, что они меня даже не замечают, как будто я одним махом стала невидимой.
На островке Рингель прощается с Лагуновым, который уходит в башню вслед за Кельвином, а ректорка садится в лодку. Позади меня толпа постепенно начинает расходиться. Все идут в разных направлениях. Одна лишь я стою, не понимая ничего.
– Но. А как
