1941. На главном направлении - Лев Лопуховский

Подразделения полка оказались разбросанными на довольно большой территории. Штаб полка, третий дивизион капитана Морогина и полковая школа расположились в самом городе. Первый дивизион разместился в деревне Хороща (9 км северо-восточнее Коссова). Здесь пришлось строить бараки и землянки. Второй дивизион и артпарк расположился в г. Ивацевичи и частично на ст. Коссово-Полесское (12 км от Коссово). Четвертый дивизион капитана Доронина и подразделения боевого обеспечения полка разместились в двух километрах северо-западнее города в замке, построенном в 1840 г. польским графом В. Пусловским. В самом замке было более 160 комнат. Вблизи него в пяти маленьких домиках жили семьи старшего комсостава полка. Семьи остальных командиров проживали в городе на частных квартирах.

В связи с тяжелыми уроками финской войны и сменой военного руководства в Красной армии началась перестройка всей системы подготовки войск. Главное управление политической пропаганды Красной армии в докладной записке, адресованной ЦК ВКП(б) в январе 1941 г., было вынуждено признать:

«Освободительные походы Красной армии в Западную Украину и Западную Белоруссию в 1939 году и в Бессарабию и Прибалтику в 1940 году породили ряд неправильных толкований об интернациональных задачах Красной армии. <…> Глубоко укоренился вредный предрассудок, что будто бы в случае войны население воюющих с нами стран обязательно и чуть ли не поголовно восстанет против своей буржуазии, а на долю Красной армии останется пройтись по стране противника триумфальным маршем и установить Советскую власть»[77].

Новый нарком обороны маршал С.К. Тимошенко потребовал учить войска только тому, что необходимо на войне. По воспоминаниям ветеранов полка большая часть занятий проводилась в поле, на полигоне и стрельбищах в любую погоду. Личному составу, помимо боевой подготовки, приходилось заниматься устройством быта и созданием учебно-материальной базы – строительству казарм, парков и складов. Времени для отдыха оставалось мало.

Особенно напряженными были занятия в полковой школе, где готовили младших командиров, в том числе командиров орудий, и специалистов (разведчики, топографы, вычислители, радисты, телефонисты, водители автомашин и трактористы) не только для полка, но и других частей округа. Здесь же готовили и будущих командиров взводов, которым перед увольнением в запас присваивали звание младших лейтенантов. О командирах полковой школы, таких как Петренко, Морогин, Нюнин, старшинах Старостине, Бузько и других, с чувством благодарности за хорошую выучку и заботу тепло вспоминали после войны бывшие курсанты школы: Ершов А.Д. (профессор Куйбышевского госуниверситета), Беспалов М.М. (старший инженер Министерства сельского хозяйства БССР), учитель Пехота Н.С. и другие.

Начсостав полка был хорошо подготовлен в огневом и техническом отношении: основные должности занимали кадровые командиры. Половина из них в свое время окончила Одесское училище тяжелой и береговой артиллерии. На занятиях по командирской подготовке изучался опыт боев на Западном ТВД, где Гитлер за две недели разгромил Францию. По крайней мере, я видел, как отец вечерами готовился к занятиям, изучая статьи в военных журналах. У нас дома была хорошая библиотека, в том числе и военной литературы, что удивительно для человека, окончившего всего лишь 4 класса церковно-приходской школы.

Значительно ужесточились требования к дисциплине. Солдат и сержант за каждый час самовольной отлучки мог получить месяц дисциплинарного батальона, а командир за каждый день уклонения от исполнения служебных обязанностей – год тюрьмы.

Взвод курсантов полковой школы (1941). Кто из них уцелел в огне войны?

Лейтенант Каратаев отстал от эшелона при перегруппировке полка в Одесскую область и догнал свое подразделение только через пять суток. За это он был осужден на пять лет заключения. В 1942 г. Каратаев добился отправки на фронт, хорошо воевал и закончил войну майором.

В служебной характеристике на майора Лопуховского Н.И. (в целом положительной) командующий 4-й армией В.И. Чуйков лично дописал:

«<…> в целом подготовлен хорошо, хороший строевик, отличается умением предвидеть развитие обстановки, тактическая подготовка – удовлетворительно, самолюбив, недостаточно требователен: в полку была пьянка с дебошем и самовольная отлучка младшего командира с двумя бойцами».

Эпизод, связанный с самоволкой, наделал большой шум в маленьком городишке. Я видел, как вели самовольщиков под солидным конвоем с примкнутыми штыками мимо нашего домика. Мл. сержант отпустил какую-то шутку в адрес молодой жены командира полка (ей было в ту пору 35 лет), которую я не понял, а мать смутилась.

Тем не менее, 16 июля 1940 г. майору Лопуховскому Н.И. за отличное выполнение заданий командования в сложных условиях обстановки было присвоено звание «полковник».

Вопреки мнению Чуйкова, ветераны полка в один голос утверждали, что Лопуховский Н.И. был требовательным командиром. Но, в отличие от многих других начальников того времени, он не кричал на подчиненных, не оскорблял их и никогда не ругался матом.

Командир взвода полковой школы лейтенант Г. И. Нюнин

Командир 11-й батареи Н.И. Кондрашин вспоминал, что офицеры полка и члены их семей жили дружно. Праздники, как правило, отмечали вместе – накрывали общий стол, выпивали, танцевали. Кстати, отец на застолье любого уровня (дома или в коллективе командиров) никогда не пил больше одной рюмки.

По общему мнению, Н.И. Лопуховский был спокойный и выдержанный человек. Ему часто приходилось сдерживать чересчур горячего комиссара полка (а по идее должно было бы наоборот), который был младше его на 10 лет. Так, бывший начальник продслужбы полка М.Я. Кудрявицкий на полном серьезе утверждал, что полковник Лопуховский спас ему жизнь, когда комиссар грозился застрелить его в первый же день войны за то, что он не обеспечил доставку горячей пищи в подразделения.

Угроза войны нарастает

Командир 120-го гап майор Н. И. Лопуховский (1940)

С разгромом Польши, а затем и Франции обстановка в Европе резко изменилась. Наши войска оказались в непосредственном соприкосновении с победоносным германским вермахтом. Прежние планы подготовки страны и вооружённых сил к возможной войне нуждались в коренной переработке. В изменившихся условиях следовало оценить степень и очередность угроз. Начиная с 1940 года, в качестве основного вероятного противника стали рассматривать Германию и её союзников. В соответствии с этим следовало определить стратегические направления, на которых и сосредоточить основные силы Красной амии и флота.

В связи с переносом государственной границы на запад болотистый район реки Припять целиком оказался на территории СССР, ещё больше разделив театр военных действий на два разобщенных стратегических направления, что затрудняло маневр силами и средствами вдоль фронта. По этому поводу в политическом и военном руководстве страны существовали различные точки зрения. В начале августа 1940 г. наркому Тимошенко был доложен новый оперативный план, в основу которого были положены оперативные расчеты, выполненные маршалом Б.М. Шапошниковым. Общий замысел действий базировался на предположении, что главный удар немцы могут нанести севернее Припятских болот. Но это в корне противоречило взглядам Сталина, который после столь удачного присоединения утраченных территорий бывшей Российской империи, обладал непререкаемым авторитетом в военных и международных делах. Вождь, вопреки Генштабу, считал, что немцы обязательно захотят овладеть хлебом, углем и рудой Украины, необходимыми им для ведения длительной войны. Следовательно, именно это стратегическое направление и необходимо усиливать.

19 августа Б.М. Шапошников был заменен генералом армии К.А. Мерецковым. Под его руководством оперативный план был кардинально переработан, получив название «Соображения об основах стратегического развертывания вооружённых сил Советского Союза на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы». В нем был сделан вывод о необходимости быть готовым к войне на два фронта: на Западе и Востоке. Генеральный штаб, несмотря на заключенные с Гитлером соглашения, определил основного противника СССР в Европе – Германию – и возможный состав враждебной коалиции, в состав которой включил Финляндию и Румынию, лелеющие надежду в союзе с ней вернуть утраченные ими в 1940 г. территории. На Западном ТВД предусматривалось развернуть войска трех фронтов: Северо-Западного (СЗФ), Западного (ЗапФ) и Юго-Западного (ЮЗФ). На случай войны с Японией планировалось создать Забайкальский и Дальневосточный фронты.

План предлагал два варианта стратегического развертывания на Западе. Согласно первому из них, главные силы Красной армии должны были действовать южнее Припятских болот, имея главную задачу разгромить люблин-сандомирскую группировку немцев и отрезать Германию от Балкан, и прежде всего, от румынской нефти. Именно этот вариант считался основным. По второму варианту решающие сражения намечались севернее Брест-Литовска, где задачей советских войск ставилось: нанести поражение главным силам германской армии в пределах Восточной Пруссии и овладеть последней. В объяснительной записке к плану указывалось, что окончательное решение на развертывание будет зависеть от той политической обстановки, которая сложится к началу войны. Считалось, что разведка сумеет своевременно определить, где будут развертываться главные силы вражеской коалиции, и советское командование сможет скорректировать план развертывания своих главных сил. На этом основании оба варианта развертывания Красной армии или к югу, или к северу от Бреста фактически рассматривались, как равнозначные. При этом в обоих случаях предполагалось, что боевые действия начнутся с активной обороны с задачей прикрытия мобилизации и сосредоточения главных сил советских войск.