Буря в Техасе - Дон Пендлтон

Этой берлогой он займется позже, а пока у него хватало других более срочных дел.

Он остановился у телефона-автомата в нескольких кварталах от особняка и позвонил на местный телецентр.

— Я бы хотел поговорить с редактором отдела новостей, — сказал он.

— Соединяю, — обнадежила его телефонистка.

Через минуту он уже разговаривал с другой девушкой.

— С вами говорит Мак Болан. Сообщите о моем звонке редактору отдела новостей.

Последовало взволнованное восклицание, и после короткой паузы в трубке зазвучал мужской голос:

— Это Лес Мур, редактор отдела новостей. С кем имею честь?..

— Будем говорить быстро и немногословно. То, что я скажу, действительно подтвердит вам, что я тот, за кого себя выдаю. Моя фамилия Болан, и я приехал сюда не ради своего удовольствия, а скорее, ради вашего будущего. Здесь, в штате Техас, зреет гнойный нарыв, и если люди не осознают это и не возьмутся за решение назревшей проблемы, то все может очень плохо кончиться.

— Г-м, мистер Болан, я записываю вас на магнитофон.

— Ничего не имею против. Я хочу, чтобы все знали: это я сегодня наградил медалями смерти Спеллмана, Уитсона и Килканнона. Но это еще не конец: этой ночью еще кое-кому будут вручены аналогичные награды.

— Все недоумевают, — быстро проговорил журналист, — почему вы убили этих людей, почему именно их?

— Об этом нетрудно догадаться, — парировал Болан. — Всем известно, что я не воюю с гражданским населением.

— Да, но вы упомянули о новых казнях. Вы говорите о людях, занимающих столь же высокое положение в обществе, как и те трое?

— Мое время крайне ограничено, мистер Мур, и я не собираюсь обсуждать с вами детали предстоящей операции. Но люди, у которых рыльце в пуху, прекрасно знают, о ком идет речь. Кое-кому придется поволноваться этой ночью.

— Вы хотите, чтобы я передал ваше предупреждение в эфир, так?

— Верно, — подтвердил Болан.

— О'кей, но от вас требуется ответная услуга.

— Что я должен сделать?

— Дать короткое интервью.

— Если очень короткое, то я согласен.

Голос журналиста оживился, подогреваемый интересом.

— Почему Техас? Вы известны как непримиримый борец против мафии. Выходит, ваш интерес к нашему штату не случаен. Неужели на территории штата подняла голову мафия?

— Дело обстоит гораздо серьезнее, мистер Мур, — голос Болана стал жестче. — Мафия заглатывает Техас живьем, как удав кролика.

— В это трудно поверить. Конечно, в пограничных районах ощущается деятельность организованной преступности, но...

— Черт возьми! — воскликнул Болан. — Мафия подобна раку. Боль ощущается только на конечной стадии, когда любое лечение уже бесполезно. Мафия вот-вот проглотит ваш штат с потрохами и не поперхнется. Она вездесуща, она пронизала своими метастазами все структуры — как политические, так и экономические.

— Но ведь люди, которых вы убили сегодня, мистер Болан, это наши наиболее уважаемые граждане. Конечно...

— В этом кроется одно из ваших главных заблуждений, — возразил Болан, прерывая спор. — Извините, мистер Мур, но я не могу уделить вам больше ни одной минуты.

— Тогда последний вопрос. Мною движет чисто человеческое любопытство. О'кей?

— Валяйте, — нетерпеливо ответил Болан.

— Откуда вы все знаете? Я имею в виду, когда вы ликвидируете человека, наподобие Джерри Уитсона, на чем зиждется ваша уверенность в своей правоте? Вас никогда не мучают сомнения? Вы никогда не просыпаетесь в холодном поту при мысли, что допустили роковую ошибку?

— Сомнения, мистер Мур, бывают до того, как я выношу приговор, а не после. Если у меня есть сомнения, человеку гарантирована долгая жизнь. А теперь извините, мне пора.

— Подождите, я неправильно выразился. Я хотел спросить, что вы чувствуете, верша суд и за судью, и за присяжных. Как вы можете быть уверены в справедливости вашего приговора? Осудив человека на смерть, вы заведомо лишаете его права предстать перед справедливым судом. А ведь все наши граждане воспитаны на идеалах справедливости и вере в правосудие...

— Мы договорились с вами об интервью, мистер Мур, а не о дискуссии... Меня ждет много дел, но я скажу вам еще вот что: любой сопливый пацан, отправляясь грабить бензоколонку, знает, что в случае неудачи его судьба окажется в руках правосудия. Его могут поймать, судить, дать срок. Такова система, и она, как правило, работает безупречно. Но она начинает пробуксовывать, когда заходит речь об организованной преступности, о мафии. Люди этого круга не испытывают никаких чувств, кроме презрения к нашей, с позволения сказать, системе. Они покупают ее, владеют ею и используют ее в своих интересах. Они — над системой. Я тоже вне системы, заранее согласен с вашими замечаниями. Когда наши пути пересекаются, происходит реакция взаимного неприятия. И не надо рассказывать мне о законном и справедливом суде над гангстерами.

— Но ведь полиция их тоже ловит. Наши федеральные тюрьмы заполнены именитыми преступниками, которые отрабатывают свои долги обществу.

— Отрабатывают долги? Негодяи разваливают экономику государства, убивают, мучают, терроризируют невинных граждан, как им вздумается, подкупают правительство, разоряют промышленность, превращают ваших детей в наркоманов, а ваших жен — в проституток. В результате такие подонки попадают в Ливенуорт на содержание за счет налогоплательщиков. И это вы называете «отрабатывать долги»?

— Ну, эти люди хотя бы изъяты из обращения.

— Вовсе нет. Они выходят из обращения только тогда, когда получают пулю в голову. Это единственный надежный способ избавиться от них навсегда.

Журналист торопился высказать еще одну мысль, не дававшую ему покоя:

— Но когда вы подходите к человеку, приставляете к его голове пистолет и нажимаете на спусковой крючок, не значит ли это, что вы отказываете ему в его конституционном праве? Я имею в виду, любой человек заслуживает суда, возможности предстать перед своими обвинителями, высказаться в свою защиту.

— Именно это происходит всякий раз, когда мы встречаемся на одной дорожке, — заверил его Болан. — И все знают свои грехи. Поверьте мне, отлично знают.

— Джеральд Уитсон тоже знал, за что его убивают?

— Да. Эти люди сами себе судьи и присяжные, мистер Мур. Я просто палач. Мое дело — привести приговор в исполнение.

— Да, — глухо ответил журналист. — Испытание судом праведным? Если они живут, значит, невиновны. Если вы нажимаете на спусковой крючок, тогда они автоматически признаются виновными.

— Нет, они автоматически умирают, — поправил . его Болан. — Я прощаюсь с вами. Если вы так уверены в несправедливости моих действий, я думаю, вы захотите передать мое предупреждение в эфир. Правосудие пришло в Техас. Виновные могут избежать смерти только при одном условии: они должны вернуться в систему.

— Что вы под этим подразумеваете?

— Полную капитуляцию. Полное признание вины и покаяние.

— Ага, — с пониманием произнес журналист. — Значит, выход все же есть. Они могут покаяться, очиститься от грехов.

— Это касается тех, кто в силу своей слабости попал в сферу притяжения мафии, как это случилось с Уитсоном, Спеллманом, Килканноном. Они могут вернуться в систему и предстать перед законом. В противном случае они предстанут передо мной. Этой же ночью.

Болан повесил трубку, вернулся в машину и умчался в ночь, тогда как сотрудники телецентра принялись лихорадочно готовить самый сенсационный репортаж года.

Глава 15

Телевизионная передача, которую в городе окрестили «Новости Мака Болана», имела неожиданные последствия: несколько известных граждан, занимающих высокое положение в администрации штата, обратились в полицию с требованием обеспечить их безопасность. Окружной судья объявил о своей отставке. Его примеру быстро последовали двое членов законодательного собрания Техаса, после чего представитель губернатора объявил о начале «глубокой проверки» деятельности исполнительной власти.

Полиция по всему штату готовилась к предстоящей бессонной ночи. В спецвыпуске теленовостей ведущий сообщил о прибытии в Даллас большой группы высокопоставленных чиновников из федеральных правоохранительных органов.

Да, сюжет этой ночи начал раскручиваться под диктовку Болана: его действия вызвали волны шока и паники, захлестнувшие весь штат. Сам же Болан тщательно готовился к предстоящей работе.

Он медленно объехал квартал, настороженно присматриваясь к стоявшим у тротуаров машинам, затем зарулил на стоянку у дома Артура Клингмана.

Он как раз выходил из «порше», когда из тени здания к нему шагнул человек, на физиономии которого аршинными буквами было написано, что он из Нью-Йорка, предъявил удостоверение сотрудника полиции и заявил:

— Служба безопасности, сэр. Предъявите ваше разрешение на припарковку.