Паразиты - Александр Знаменский

Дело в том, что мне — бывшему офицеру-десантнику, комиссованному по состоянию здоровья из рядов Вооруженных Сил, — пришлось в который раз сменить профессию и устроиться во фтизиатрический санаторий-профилакторий «Зеленая роща» обыкновенным санитаром. Впрочем, для меня эта работа оказалась не слишком трудной и обременительной, ведь я хорошо ознакомился с работой младшего и среднего медперсонала, пока валялся на госпитальной койке после тяжелой операции по удалению почки, на которой была обнаружена злокачественная опухоль. Лечащий врач говорил, что, на мое счастье, военным медикам из гарнизонного госпиталя удалось диагносцировать опухоль на ранней стадии и вовремя отправить меня на операцию в Центральный военный госпиталь имени Бурденко.

Но это было уже давно, три года назад. За такой срок многое изменилось в моей жизни. Во-первых, я вынужден был снять военную форму и стать гражданским человеком, во-вторых, устроиться работать в частное охранное агентство «Смерч», которым и руководил Владимирский.

Время от времени Алексей Федорович подключал меня к сбору информации о различных криминальных группировках, которыми сам когда-то занимался, будучи старшим оперуполномоченным, а затем и начальником отдела уголовного розыска.

В настоящий момент я помогал ему вывести на чистую воду матерого наркоторговца со стажем по кличке Браслет. Собственно, санитаром в туберкулезном санатории я сделался только для того, чтобы было удобнее наблюдать за дачей этого самого Браслета, находившейся в непосредственной близости от места моей новой работы, где я бывал через день, дежуря по двенадцать часов. Эта работа устраивала меня еще и потому, что в «Зеленой роще» собрался для поправки здоровья такой контингент, что хоть всех святых выноси: около семидесяти процентов из отдыхающих здесь ранее имели судимости, как мужчины, так и женщины. И потому присматривать за ними хоть какое-то время мне поручил мой шеф Владимирский, сказав, что это «мой служебный долг». Наверное, при этом он совсем запамятовал, что прежде я никогда не работал в органах милиции. Да и теперь ее штатным сотрудникам лучше было знать обо мне как можно меньше. Такая уж у меня специфика работы, которую я сам для себя придумал. Я выбрал для своей деятельности ту самую «нейтральную полосу», разделяющую две извечно противоборствующие силы, олицетворяющие собой, с одной стороны, Закон и Правопорядок, с другой — анархию и преступность. А я был посредине, и потому по мне совершенно свободно могли бить как с той, так и с другой стороны.

К деду по кличке Гвоздь я присматривался с самого первого дня работы в «Зеленой роще». Он, конечно же, был себе на уме, этакий хитрый жучок, пытавшийся доказать всем и каждому, что честнее и благороднее его самого никого нет на свете. За то, мол, и страдает. Но мне-то была хорошо известна его биография, его «послужной список». Отсидел он в общей сложности двенадцать лет. И все за то, что пытался шантажировать некоего криминального авторитета по фамилии Мехлиев, который и засадил вымогателя-неудачника сначала за кражу, а потом за убийство. Хотя вполне допускаю, что ни того ни другого Гвоздь не совершал. Но одно мне было ясно с самого начала — Гвоздь был чересчур высокого мнения о своих умственных способностях, считая себя таким прожженным хитрецом, что пробы негде ставить. И никакая зона не смогла поколебать этой его уверенности.

Правда, совсем не эта черта характера Гвоздя заставила обратить на него особое внимание Владимирского, а стало быть, и мое. Гораздо больше нас интересовали его прошлые связи с господином Мехлиевым, который был одним из первых наркодельцов с Кавказа, проложивших в Москву торный путь для будущих поколений этих малоуважаемых господ, наживающих баснословные барыши на горе и несчастьях себе подобных.

«Безусловно, Гвоздь и сейчас все еще не может простить того, что сделал с его жизнью Мехлиев, хотя наркодельца давно уже и в живых нет, — говорил мне Владимирский, когда инструктировал перед командировкой в Подмосковье. — Потому-то он, если ему представится случай, обязательно попытается поквитаться хотя бы с последователями Мехлиева. Понял меня? Так что учти и этот психологический фактор, когда приспичит…»

А «приспичило» мне довольно скоро. Как раз тогда, когда в «Зеленой роще» появилась еще одна фигура, ранее не учтенная в наших с Владимирским планах. И это был не кто иной, как Василий Илларионович Лященко, он же Кирпич — признанный среди уголовной братвы лидер и авторитет. Он с самого начала поломал нашу с Владимирским тонкую игру, заставив меня действовать более грубо и примитивно.

Тогда-то я и понял, что пора выводить на «игровое поле» запасного игрока, которому должен был поручить важную роль посредника и информатора. И этим запасным игроком должен был стать именно Гвоздь.

Для начала я, вытащив Гвоздя из милицейского «обезьянника», как бы невзначай поведал ему о шикарной даче, с принадлежавшей некоему Браслету, и о том, на какие шиши она была возведена. И мой «посев» упал на благодатную «почву». Гвоздь, узнав о наркодельце Браслете, так загорелся жаждой деятельности, что сразу же отправился знакомиться с его «недвижимостью и собственностью». Это значило, что я мог теперь подготовить и сделать следующий ход…

На следующий день после посещения дачи Браслета на берегу реки Сестры Гвоздь с особым нетерпением ожидал встречи с Кирпичом. Но тот объявился в санатории только после завтрака. К тому же он оказался крепко навеселе. Поэтому Гвоздь не рискнул подойти к нему со своими разговорами, хотя очень этого желал. И только после «мертвого часа», когда Кирпич немного проспался и опять куда-то засобирался, Гвоздь все же решился на разговор с ним. Он произошел в умывальнике, где Кирпич, обнажив свою впалую чахоточную грудь, испещренную татуировками в виде сисястых и хвостатых русалок, плескался под струей воды.

— Кирпич, у меня до тебя есть дело, — набравшись смелости, произнес Гвоздь, занимая место у соседнего умывальника, когда, кроме них двоих, там больше никого не осталось.

— Что надо? — недовольно просипел Кирпич, утираясь вафельным полотенцем.

— У тебя бабки есть? — спросил Гвоздь.

— Чего?.. — не понял Кирпич и даже перестал вытираться.

— У меня кое-какие сведения имеются, которые, думается мне, смогли бы тебя очень даже заинтересовать, — объяснил Гвоздь, утирая свое лицо таким же полотенцем.

— И что же это за сведения? — усмехнулся Кирпич, при этом обнажая верхние клыки, которые смотрелись особенно устрашающе из-за темной щели на месте выбитых передних резцов.

«Дьявол! Как же он похож на волчару. Волчара и есть!» — подумал Гвоздь.

— Об одном богатом мужике. Рыжья у него навалом. Надо бы его пощупать за вымя, как считаешь?.. — заторопился Гвоздь, проглатывая окончания слов.

— Стоп! — резко оборвал его сразу насторожившийся Кирпич. — А почему ты думаешь, что какой-то там «богатый Буратино» может меня заинтересовать? К твоему сведению, я давно завязал со старым. Мне теперь что богач, что бедняк — без разницы. А ты что, сявка, себе возомнил? Я тебя спрашиваю?! — взревел дурным голосом Кирпич так, что Гвоздь от неожиданности даже попятился к двери.

— Ну извиняй, коли что не так… — кланяясь, медленно отступал Гвоздь, но тут же хитро добавил: — Только ведь кличка у того делаша Браслет… Хотя, раз тебя это не интересует, тогда…

— А ну стой, где стоишь! Как, ты сказал, кликуха у делового? — остановил Кирпич готового ретироваться собеседника.

— Я же говорю — Браслет!..

— И что ты про него знаешь?

— Это тебе будет стоить… недорого, — возвращаясь к раковине, произнес Гвоздь, вешая полотенце себе на плечо.

— Говори! — приказал Кирпич, скомкав свое мокрое полотенце и швырнув его в бак для грязного белья, стоявший у самой стенки, недавно выкрашенной зеленой масляной краской.

— Тут неподалеку имеется очень уютное местечко. Прямо на берегу реки Сестры. И там находится большая красивая дачка, принадлежащая этому самому барыге.

— И только-то? — хмыкнул Кирпич, надевая на себя майку, а затем еще и теплую байковую рубашку.

— А что, этого тебе мало? — вопросом на вопрос ответил Гвоздь.

— Нет, не мало… Только ты со своими сведениями немного припоздал! Еще вчера я бы тебя за эту твою наводку просто озолотил бы, а сегодня за это и гроша ломаного не дам.

— Почему? — удивленно приподнял брови Гвоздь.

— Да потому, что я теперь знаю о Браслете все, что мне нужно! Или почти все… А его дача, честно говоря, мне до лампочки.

— Ну, может быть… — заканючил Гвоздь. — Может быть, чуток…

— Ничего! Понял? Как на лысом колене. Если я буду перед каждым мудаком раскошеливаться, то сам скоро вылечу в трубу. А ты, друг ситный, вот что! — взяв Гвоздя за грудки, угрожающе произнес Кирпич. — Забудь о Браслете! И про меня забудь, будто мы и не знакомы. Иначе очень пожалеешь, что на свет народился. Так и знай! А теперь проваливай!