Письма к сыну - В Сухомлинский

22. Добрый день, дорогой сын!

Ты просишь дать ответ на три вопроса: 1. Каким будет человек при коммунизме? Какую черту я считаю самой важной в человеке будущего? 2. Какой моральный порок я считаю ныне наиболее опасным, наиболее нетерпимым? 3. Какой, на мой взгляд, наиболее серьезный недостаток в воспитании молодого поколения? Первый вопрос. Человек, который будет при коммунизме, уже живет среди нас. Нельзя представлять себе дело так, что наступит торжественный момент, и звон колоколов возвестит о рождении нового человека. Семен Лаврентьевич, о котором я рассказывал тебе,- это уже человек будущего. Обыватели называют таких людей чудаками. Я знаю много таких людей (кстати, у меня есть мечта написать о них книгу). Живет один такой человек у нас в селе, недалеко от школы, ты, наверное, догадываешься, что речь идет об Иване Прокофьевиче. У него - сад для людей. Он - воспитатель полутора десятков детей, живущих на его улице. Целое лето он возится с ними в саду: дети конструируют радиоприемники, играют, поют песни, учатся играть на скрипке... Есть такой человек в соседнем доме - это ушедший в отставку офицер. Он получает солидную пенсию. Можно было бы человеку отдыхать спокойно. Но он трудиться с утра до ночи-для людей... Он пропагандист идей коммунизма. Ежедневно он отправляется в поле, на бригады и фермы, к животноводам и хлеборобам. Рассказывает им о том, что делается в мире. Читает художественную литературу. Работает с людьми непосредственно на производстве два-три дня, потом идет в другую бригаду или на другую ферму. Человек при коммунизме будет, по-моему, прежде всего добрым. Чувствование человека, духовная потребность в другом человеке - вот, на мой взгляд, самая главная черта человека будущего. Глубоко личная заинтересованность в том, чтобы каждый человек, каждый наш соотечественник был духовно богатым, морально красивым, умным, трудолюбивым, умение ценить, уважать, любить самое бесценное в нашей жизни - человека - все это я называю добротой, человечностью. По-настоящему добрый, человечный человек умеет глубоко, ненавидеть зло, ненавидеть наших врагов - поджигателей войны, растлителей душ молодого поколения. Ненависти нам нужно учить так же, как и доброте. У В. Кожевникова в романе "Знакомьтесь, Балуев" есть замечательные слова: "Мне кажется, что человек умеет работать для собственного удовольствия, испытывая самозабвенное наслаждение от своего труда, то можно считать, что он уже стоит одной ногой в коммунизме"25. Влюбленность в труд, самовыражение человека в труде-это коммунистические идеалы в живой реальности нашей повседневной жизни. Коммунизм в человеческой душе мы утвердим тогда, когда не будет в нашей стране ни одного человека, равнодушного к труду, считающего труд лишь средством добывания хлеба насущного. В труде перед человеком открывается безграничное поле самовоспитания, самопознания, самосовершенствования. Благодаря неисчерпаемости труда человек сам будет неисчерпаемым, и совершенствованию его не будет предела. Второй вопрос. Наиболее опасным, наиболее нетерпимым пороком я считаю бесчеловечность, равнодушие к человеку, жестокость. Этого "добра" еще слишком много в нашем обществе. Расскажу об одном случае, свидетелем которого мне недавно пришлось быть. В одном большом надднепрянском селе умерла 92-летняя женщина - мать четырех сыновей, бабушка одиннадцати внуков, прабабушка двадцати двух правнуков. Трудной была ее жизнь. В шести могилах - ив Восточной Пруссии, и в мазурских болотах, и в Карпатах, и под Берлином - ее кровь, на шести солдатских обелисках - ее фамилия, в каждой букве - ее бессонные ночи, волнения и надежды. Самый младший, 50-летний сын, пошел со своими горем и заботами к людям: помогите проводить мать в последний путь. На лесоскладе не нашлось готовых досок для гроба, но нашлись добрые люди: сняли шапки, постояли минуту в молчании, распилили большой сосновый ствол. Бери, сын, строй последний дом матери. Доски надо перевезти. Нет машины, все на работе. Нашлась и тут добрая душа. Остановил сын первую встречную машину, поделился горем. Водитель отложил на полчаса свою поездку, погрузили доски, выехали со двора лесосклада. И здесь произошло странное и дикое. Начальник автоколонны, увидев свою автомашину с досками, увидев водителя, помогавшего за воротами привязать доски веревкой, закричал: - Это что такое? Почему ты не едешь по своему делу? Водитель и сын умершей сказали начальнику: не кричите, опомнитесь - умер человек. Не опомнился, не извинился. Еще больше рассвирепел, затопал ногами, замахал кулаком перед глазами побледневшего водителя, полез в кузов автомашины, сбросил доски на землю. Поехал водитель, а сын стоял возле досок и плакал. За слезами не заметил, как подъехал к нему подводой незнакомый человек - возвращался с маслозавода, услышал шум, остановился, понял все... Сложил доски на воз, прикоснулся к плечу убитого горем и оскорбленного сына, тихо спросил: "Куда везти?" Самый страшный, самый нетерпимый моральный порок-бесчеловечность. Снова и снова спрашиваешь себя: на какой почве вырастают у нас те, кого трудно назвать людьми? Где причины, рождающие бессердечность, бездушность? Социальных условий, рождающих жестокость, человеконенавистничество, у нас нет. Значит, есть какие-то другие причины. Я с малых лет знаю этого начальника автоколонны. Был Иванко обыкновенным мальчишкой, как и тысячи других, ходил в школу, любил после летнего дождя побродить босиком в лужах, лазил через тыны в сад к соседям - украдкой сорванное яблоко казалось вкуснее, чем яблоки из своего сада. Но было и другое. Были вещи, о которых соседи говорили с возмущением. Вместе с родителями Иванка жила бабушка - мать отца. Невзлюбила ее почему-то невестка. Поселилась старушка в чуланчике, сама себе варила пищу. Часто слышал мальчик от матери: бабушка злая, нехорошая... Как-то на праздник приготовила мать холодное. "Отнеси, сынок, и бабушке,- сказала она мальчику,- вон ту маленькую мисочку, в которую мы косточки обчищали..." Посылает мать по хворост для печи: "Набери, Иванко, сухого хвороста, а мокрый бабушке пусть останется, она не любит, чтобы в хате было жарко". Так понял ребенок, что бабушка - какой-то презренный человек. Летом бабушка просит Иванка: пойди, внучек, на луг, нарви мне щавеля на борщ... Не хочется мальчику идти на луг, бежит он в огород, рвет свекловичную ботву, приносит бабушке. Она плохо видит, крошит ботву, варит борщ. А Иванко рассказывает товарищам, как он бабушку обманул. Смеется над бабушкой: "Слепая, старая; попросила однажды: пойди нарви чебреца пахучего, хочется пол застлать, подышать травяным духом. Я нарвал гороха, съел зернышки, а стебли принес. А она жалуется: господи, раньше и чебрец пахучий был, и щавель кислый, а теперь не то..." Слушают мальчики рассказ Иванка и удивляются: что сказали бы им отцы и матери, если бы сделали они вот такое? Рассказывают об этом дома, идет селом слух о злой невестке и недобром внуке... Прошли годы. Вырос Иванко, пошел в армию. Целым и невредимым прошел через все военное лихолетье. Но не возвратился в родительский дом. Недалеко от села началось строительство большой электростанции. Устроился Иван в какой-то конторе все время ездил, возил строительные материалы. Быстро пошел вверх - стал диспетчером, потом начальником автоколонны. Понравился кое-кому: с полуслова угадывает желания начальства, все из-под земли достает.

Умер отец, умерла бабушка, осталась старая мать. Поселил ее сын в маленьком чуланчике в своем большом каменном доме, поставил печку: готовь, мать, себе пищу, живи себе тихонько, не мешай. Наверное, в эти минуты вспоминает мать о своих наказах Иванку, когда она посылала бабушке холодное... Может быть, вспоминает и о той народной мудрости, которая учит: о душе человеческой заботься тогда, когда ребенок лежит не вдоль, а поперек кроватки... Таких людей, как начальник автоколонны, народ считает уродами. Не за ними будущее. Будущее за теми, кто уже сейчас поднялся на высшую ступеньку коммунистической человечности. Третий вопрос. Наиболее серьезный недостаток, который допускается в воспитании молодого поколения, это, по моему глубокому убеждению, забвение того, что сегодняшний ребенок завтра станет взрослым человеком. У многих родителей, да и у педагогов такой подход к детям, как будто они вечно останутся детьми. Потом хватаются за голову: не заметили, как ребенок стал подростком, подросток-юношей, а юноша ошеломляет отца и мать своим неожиданным намерением жениться... Видеть в маленьком ребенке завтрашнего взрослого человека - вот в этом, мне кажется, и заключается жизненная мудрость отца, матери, педагога - всех, кто воспитывает детей. Другими словами-надо у м е т ь любить детей. "Дети святы и чисты,- писал А. П. Чехов.- Даже у разбойников и крокодилов они состоят в ангельском чине. Сами мы можем лезть в какую угодно яму, но их должны окутывать в атмосферу, приличную их чину... Нельзя делать их игрушкою своего настроения: то нежно лобызать, то бешено топать на них ногами. Лучше не любить, чем любить деспотической любовью"26. Деспотическая любовь - это та страшная сила, которая калечит ребенка. Деспотизм родительской любви заключается в том, что "порции любви" отпускаются по настроению: если у отца хорошее настроение - в семье царит всепрощение, ребенку все можно, все разрешается, вплоть до того, что маленький отпрыск бьет кулачком бабушку или показывает ей кукиш-есть и такое. Если же настроение плохое - отец издевается над ребенком. Мы живем в сложное время. Мир социализма сосуществует с миром капитализма, но в то же время между этими мирами происходит постоянный идейный, духовный, моральный поединок. Сотни тысяч высоко оплачиваемых капиталистами буржуазных идеологов клевещут на нашу страну, волны сотен радиостанций ежедневно извергают миллиарды слов лжи,- и все это преследует цель духовно растлить наше молодое поколение, убедить нашу молодежь в том, что высшей целью человека в любом обществе является материальное благополучие, а не какие-то "эфемерные" идеи. Отлучение советской молодежи от коммунистических идей - такова главная цель буржуазной пропаганды. Дети наши должны быть готовы ко всему. Коммунистическое воспитание не может разнеживать и расслаблять душу гражданина нашего общества. Наоборот, оно должно закалять человека физически и духовно. Я учу не только любить, но и ненавидеть, быть беспощадным к врагу, если он посягает на свободу и независимость нашего Отечества. Это и есть высшая человеческая красота - вершина гуманизма, подлинной человечности. Человек, которого мы воспитываем и которому быть гражданином коммунистического общества, беречь и хранить наше Отечество, умножать наши материальные и духовные ценности,- этот человек должен быть великим, духовно богатым и красивым во всех сферах жизни, во всех многогранных и неисчерпаемых отношениях. Ему надо быть готовым свершить подвиг не только на поле боя, но и у станка, или за рулем трактора, или на животноводческой ферме. Он должен быть готовым и к тому, чтобы годами ухаживать за больным, прикованным к постели, чтобы, услышав в темную ночь стон одинокого старого человека, прийти к нему на помощь без чьего бы то ни было зова - просто по велению своего сердца. Он должен быть любящим, искренним, чутким, заботливым сыном своей родной матери - без этого он не имеет морального права называться человеком, сыном своей Социалистической Родины. Он должен уметь читать человеческую душу, уметь увидеть, понять, почувствовать разумом и сердцем горе, печаль, волнения своего соотечественника, прийти ему на помощь. Это высшая человеческая грамота, выраженная величественными словами нашего принципа: человек человеку-друг, товарищ и брат.