Хроники Севера - Дж. А. Линс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дед замолчал и, протянув руку, поставил фотографию жены на место. Мы помолчали еще немного. Ему это нужно было, потому что, наверное, он уже устал говорить (забавно, но это было впервые), а мне нужно, потому что те картинки, что всплывали у меня в мозгу с каждым его словом, все еще плясали перед глазами.
Я вдруг вспомнил свой сон, где какая-то девчонка просила меня передать медальон ее отцу. Я залез в карман своих клетчатых пижамных штанов, потому что всегда по привычке раскладываю мелкие вещи по карманам. Нащупал что-то холодное, овальной формы и на цепочке. Это точно был тот самый кулон. Но разве такое возможно? Ну, если только в фильмах. Я мысленно рассмеялся, а на лице у меня появилась улыбка, как я ни пытался ее удержать.
– Знаете, кажется, эта вещь принадлежит вам, – сказал я, рассматривая вынутый кулон. На нем была выгравирована снежинка, и, хоть я и не разбираюсь в металлах, он был из благородного серебра. Увесистый такой медальончик, однако.
Старик посмотрел на меня, затем перевел взгляд на мои руки, в которых я держал украшение. Я протянул его деду, и мне почему-то казалось, что все в порядке, что так и должно быть: кулон из сна оказался у меня в кармане, а внутренний голос подсказывал мне, что он принадлежит странному старику.
Мужчина принял медальон и усмехнулся, раскрыв его. Внутри была какая-то фотография, но я не разглядел ее.
– Откуда у тебя это, сынок? – спросил дед. Но я видел, что он не нуждается в ответе, потому что знает его.
Было так тихо, что я слышал нетерпеливый ход часов, догоняющих самих себя. Глаза мои давно уже привыкли к темноте чужой комнаты, а ноги затекли. Но я не мог встать и размять их, я просто не имел сил двинуться с места, как иной человек замирает перед волнующим разговором.
– Так вы… Мороз? Царь Мороз? – наконец вымолвил я, с трудом разлепив пересохшие губы.
– Так меня давно никто не называет, – вновь усмехнулся старик, – Просто Мороз. Да я ведь представлялся уже.
Да, что-то такое было. Он представился, как только я зашел в избушку, просто я не стал слушать болтливого незнакомца.
– И что же? Что же? Всё правда? И Гесна, и Буран? – теперь уже я занервничал, хотя понимал, какой будет ответ. Я жалко улыбнулся, еле сдерживая истерический смех.
– Конечно. Разве может быть иначе? – спокойно ответил Мороз. Его спокойствие и легкость, с которой он говорил, поразили меня. Взбесили, наверное. Но я быстро успокоился, и раздражение мое сменилось какой-то тревогой и беспомощностью. Мне хотелось забиться в угол и обнять самого себя или, на худой конец, съесть огромный кусок сырной пиццы.
– Это же… это же всего лишь легенда, – пролепетал я, помотав головой. Я правда всегда любил сказки, но никогда не верил в них, даже будучи ребенком. Ведь иначе все, что создали взрослые, рухнуло бы в одночасье, а я знал, что взрослым когда-нибудь стану и я.
– Все легенды правдивы, кто бы их ни выдумал, – ответил старик, пожав плечами, и эти слова резанули мой слух. Меня передернуло.
Мы снова замолчали. У меня в голове было много вопросов, но я не знал, с какого начать.
– И сколько вы уже здесь? – вдруг вырвалось у меня, хотя думал я совсем о другом.
– Намного меньше, чем миллион лет…
– Зачем вы рассказали мне все это? – перебил его я, и вдруг почувствовал, что это был правильный вопрос, и стал увереннее.
– Человек никогда не перестанет искать. У него есть и любовь, и счастье. Но он играет с ними в прятки. Закрывает глаза и заставляет их скрываться. А потом заканчивает счет и вновь начинает искать, сокрушаясь в своем бессилии, – ответил старик, уставившись в одну точку остекленевшим взглядом, – У меня было все… и я это потерял. Теперь я стараюсь показать людям дорогу, потому что правильный путь всегда ведет к счастью. А счастье – это дом, новая книга, бенгальские огни… и щекочущее ощущение скорого чуда.
Мороз повернул ко мне голову и посмотрел в мои глаза. Мне стало неудобно, я никогда не выдерживал долгий взор, и в этот раз тоже не выдержал. Мужчина усмехнулся, в который раз. Я разочаровывал его? Почему-то для меня было важно его мнение.
– Твой дом – Север. Я вижу это по лицу. Разве ты еще не понял этого? – вымолвил он, и я заметил в глазах его бесконечную усталость, глубокую, как и его печаль.
Я кивнул. Я действительно почувствовал желание раскрыть тайны этого холодного края, такого нелюдимого и такого притягательного. И это желание наполнило вдруг все мое существо, разлилось по венам и капиллярам, превращаясь в жизненную необходимость. Я вновь кивнул, теперь увереннее.
– Я заварю чай, – вздохнул мужчина, встав с кровати. Он вышел из густой темноты комнаты в светлый коридор, и дверной проем наполнился желтизной светильников.
Я тоже поднялся и пошел в свою комнату, не затворив дверь. Еще раз умылся, и живительная влага омыла мои черты, расслабляя их. Неприятно долго ходить в пижаме. Я быстро переоделся, натянув зачем-то все свои вещи, будто это могло защитить меня от оживающих легенд. Странно, но именно сейчас, когда весь мой разум был вывернут наизнанку, я чувствовал легкость, как чувствуешь легкость после признания, поднимающего с души камень. А тем огромным тяжелым булыжником на груди лежала ложь, которую твердили все вокруг и в которую я верил на поверхности своего разума. А в глубине, точно где-то глубоко-глубоко, я знал, как и другие, что мы построили стены, отделяющие общество от правды, которую оно не принимало, которой оно боялось. Но, может, это просто был шок, не знаю, я такого еще не испытывал.
И вот я, взрослый человек (каким я себя считал уже лет с четырнадцати), поверил вдруг в сказки, в которые не верил даже в детстве. Смешно. Я посмотрел на себя в зеркало. Заметил, что сдвинул брови, – расслабил лоб, потому что устал морщиться. Наконец, я был готов.
Я зашел на кухню, где дед колдовал с чайником, тихо сел за маленький стол. Еще секунда, и передо мной стояла кружка горячего чая со странным запахом. Старик сел напротив меня. И, так как прежний храм моих устоев начал рушиться, я решился, наконец, отведать странную фирменную смесь одинокого жителя ледяной пустыни. Отпил
