Жила-была девочка: Повесть о детстве прошедшем в СССР - Виктория Трелина

Я не перестаю восхищаться своей новой школой. Как хорошо, что мне ещё целый месяц учиться здесь. Украдкой рассматриваю одноклассников – пять мальчиков и все совершенно разные: по росту, по цвету волос, по характеру. Впереди, этот лопоухий, который бил Маринку транспортиром. Он и сейчас весь урок вертится, выхватывая у неё ручки и линейку. Его зовут или Саша Алёшин, или Алёша Сашин. Что-то я не разобралась. Справа от меня Батя – Рустам. Сразу ясно – он отличник. На первой парте худенький мальчик с очень дружелюбным взглядом. Его всё время толкает в спину карандашом кукольная девочка – Лёля. На крайнем ряду высокий Миша, с взрослыми электронными часами на правой руке. Впереди него белобрысый Серёжа, он сидит вполоборота и смотрит по сторонам как-то отрешённо. Кроме моей подруги, в классе ещё две Марины. С полуодинаковыми фамилиями – Муртазаева и Неманихина. Да нет, в общем, ничего одинакового, но обе фамилии такие длинные и необычные. Ещё есть две похожих девочки Аня и Юля. Кто из них кто пока не пойму.

Следующий урок – пение. Мы не идём в музыкальный класс, а вместо учительницы, к нам приходит седой дяденька с гармошкой. Которую он называет баян. Он растягивает этот странный инструмент, прикрыв глаза, а мы поём:

«Запах тополиный и сиреневый,Над Москвою майскою поплыл,Встретились весною дети с Лениным,Ленин с ними долго говорил…»

Мне так нравится звук баяна и мотив этой песни, что я пою громко, старательно покачивая головой.

На переменке мы идём в столовую. К моему удивлению, столовая находится в другом здании, и чтобы дойти туда, мы переобуваемся и надеваем верхнюю одежду.

– Дойдёшь сама? – точно, как дедушка с утра, вдруг спрашивает Маринка и бежит вперёд за ручку с Лёлей.

Я как-то не ожидала такого поворота, хотя я понимаю, зачем подруга так делает – хочет показать мне свою важность и общительность.

Я иду сама. Точнее бегу, потому что бегут все.

– Вы что, с голодного Поволжья? – слышится откуда-то сзади сквозь топот ног.

Кажется, здесь не только наш класс. Две малюсенькие девчонки забегают вперёд и бесцеремонно рассматривают меня. Я понимаю, что это первоклашки.

– А как тебя зовут? – спрашивает одна из них.

Я называю своё имя. И спешу сообщить, что я здесь временно. Не знаю, зачем я всем это рассказываю, но, кажется, это удваивает ко мне интерес.

– А почему? – спрашивает, догоняя меня, мальчик, которого Лёля пихала карандашом, – Меня, кстати, Вова зовут.

– У меня маму в больницу положили, – рассказываю я, – У неё остеохондроз.

Я догадываюсь, что никто из детей не знает, что такое «остеохондроз», но вопросов они не задают. Наверное, я кажусь им очень умной.

Мы входим в столовую – белый кирпичный домик с треугольной крышей. Там темновато и тесно, в довольно холодном воздухе вкусно пахнет какими-то травами. На деревянных столах в алюминиевых мисках налит борщ. А рядом расставлены дымящиеся кружки разных цветов и размеров. Похоже, в них чай из травок, из таких же, какие Нянька собирает летом на лугу и сушит на чердаке.

Повариха – тётя Клава с румяными щеками, не в белом халате, как принято, а в фуфайке и красном платке.

За столы все лезут прямо в одежде. Шапки кладут на колени. Я сажусь рядом с темноволосой Юлей или Аней, которая почему-то заняла для меня место. Наверное, я ей понравилась, а я даже не запомнила её имя. За столом тесно. Все толкаются локтями, со словами «Передай другому». Я сижу с краю – передавать мне некому. Да и что передавать, я плохо понимаю, в городе мы в это не играли. Все притихли и смотрят на меня – ждут. Я протягиваю руку в кроличьей шубе и молча «передаю» Рустаму-Бате, сидящему напротив. Я поняла одну вещь, здесь мальчики не считают позором разговаривать с девочками. И девочки их не бояться. Здесь все дружат. А как иначе, если тут все локтём к локтю пьют чай из липы и вишнёвых веточек. Если вешают одежду на крючки в пять слоёв. Если в самом большом классе двенадцать человек, а вся начальная школа поместилась за двумя дубовыми столами в побеленной изнутри столовой.

Я ехидно смеялась, когда в городе учительница по пению пытались вдолбить нам, что школа – это второй дом. Теперь я вижу, что такое бывает на самом деле.

«Плотавцы» и другие неясные моменты

Наше село называется Малояблоново, и школа, поэтому, у нас Малояблоновская. У меня теперь так и написано на всех тетрадках: «…ученицы Малояблоновской неполной-средней школы». Школа «неполная», потому что дети в ней учатся только до девятого класса, а потом переходят в Шумовскую школу-интернат. Там сейчас учится Маринкина Анька. В понедельник утром она уезжает в Шумово на автобусе, а возвращается в пятницу вечером. Мне кажется, не очень приятно, неделю жить в школе, какой бы хорошей эта школа не была. Но Маринка говорит, что Аньке в интернате очень нравится, и у неё там есть жених. У самой Маринки тоже есть жених – Мишка Чистяков из нашего класса. Он уже целовал её в щеку, и говорил, что женится на ней. Кстати Маринку все в классе называют по фамилии – Королёва. Я, например, не люблю, когда меня называют по фамилии, моя фамилия, будто нож вонзается мне в мозг, и меня сразу охватывает страх. Страх получить двойку, если этот нож вонзает рассерженный учитель, страх, что у меня найдут какую-нибудь болезнь, если ножом выступает голос врача из кабинета. А кроме злых учителей и врачей, меня по фамилии, собственно, никто и не звал. Все взрослые меня зовут «Вита», некоторые «Вика», потому что это имя кажется им более привычным, а ровесники называют «Витка». Такой вариант мне нравится больше всего. А Маринке нравится – Королёва. Фамилия у неё, конечно, красивая. Как и сама подруга. КоролЁва – королЕва. Королева класса, королева школы, первая красавица села. Даже двух сёл. Одного нашего Малояблонова для Маринкиной красоты маловато. У нас здесь бабулек с дедульками больше, чем всех остальных. Зачем дедулькам Королёвская красота? «Из Малояблонова вся молодёжь в город поразъехалась», – так дедушка говорит. А вот в соседнем селе, в Плоте, молодёжь осталась, потому что там магазин больше, и клуб есть, и медпункт, и почта, и детский сад. Только школы нет. Но дедушка говорит, что школа будет, вроде ещё в прошлом году фундамент под неё заложили. Так что скоро Королёву с Рустамом будет автобус в Плоту по утрам возить. Автобусу легко будет, ведь в Малояблоново детей мало: во всей школе человек восемь наберётся, остальные – плотавцы. Они все даже в автобус не помещаются, некоторые пешком два километра топают или на великах едут. В Плоте большую школу строить будут, трёхэтажную, как в городе. Зря, думаю. В деревне должно быть всё по-деревенски. Да и дедушку мне жалко: ведь с Малояблоновской школой у него столько воспоминаний связано. Сколько лет эта школа служила людям. У дедушки на всех фотографиях она, а рядом с ней дети в валенках и платках. Старинные такие дети, смешные. А раньше учеников ещё больше было, и не только из Плоты ходили, а изо всех близлежащих сёл: из Жимолостного, из Новосёловки, с хутора Львова. Сейчас в этих сёлах по три хаты осталось. Я сама видела, когда мы с дедушкой кому-то туда мёд возили. Три старых дома стоят, и даже магазина нет – село Жимолостное. Смех, да и только.

Мне-то что, я немного тут поучусь и снова в город. А вот Маринка мечтает в Шумовский интернат попасть, как Анька, а если в Плоте школу построят, я думаю, там хватит места и для десятых классов и даже для одиннадцатых. Теперь ведь есть одиннадцатые классы. Никак не могу привыкнуть…

«Взвейтесь кострами синие ночи» и разные страшилки

«Я, ФИО, вступая в ряды всесоюзной пионерской организации перед лицом своих товарищей, торжественно обещаю: горячо любить свою родину, жить, учиться и работать, как завещал великий Ленин, как учит коммунистическая партия…» – Учу клятву, написанную на листочке, вырванном из тетрадки в косую линию, весь вечер, не понимая, что такое «Я. ФИО». Завтра нас принимают в пионеры. Я третий раз глажу свой первый галстук, мне нравится, как он меняет цвет от прикосновения горячего утюга. Я рада, что, наконец, стану пионеркой, и смогу давать «честное пионерское», салютуя при этом правой рукой. Недавно я прочитала «Тимур и его команда». Я хочу быть, как Тимур. Он мне очень нравится. Почти, как Вовка из класса моей новой школы. Я уже чуть ли не полгода учусь в деревне, а до сих пор считаюсь «новенькой». Маму давно выписали, но мы с дедушкой решили, что начальную школу мне лучше закончить здесь. Жаль, что на следующий год я уже не увижу Вовку. Таких мальчишек в городе нет. Вовка такой добрый, такой маленький, ниже всех в классе. Он так весело смеётся. Он дружит с девочками, и дарит всем стеклянные шарики загадочного происхождения. У меня уже три таких: белый, зелёный и даже синий, который у Вовки был всего один. Эти шарики не бьются, а внутри них в беспорядочном хаосе – волшебные пузырьки воздуха. Я показала шарики дедушки, он сказал, что они из банок с краской. Что-то я никогда не видела в краске такого чуда.