По следам снежного человека - Ральф Иззард

Итак, назавтра рано утром Саксена и я повернули вспять и двинулись к Симре в тераи. Когда мы прибыли туда, аэродром оказался окутанным густым туманом, и только под вечер видимость настолько улучшилась, что стала возможна посадка самолетов. Тут Саксена допустил второе упущение, хотя, пожалуй, его и не следует за это ругать. Было бы слишком лестным называть почти недействующую телефонную линию связью между Симрой и Катманду. После того как несчастный Саксена в течение получаса орал в трубку допотопного образца, линия совершенно умолкла — вероятно, по той причине, что какие-нибудь лангуры принялись раскачиваться на проводах. Еле слышный шепот, достигший аэродрома в Катманду, был неправильно истолкован двумя местными конкурирующими компаниями воздушных сообщений. Каждая из них посчитала нашу просьбу адресованной ей. Дело было выгодное, и два самолета выстроились у начала взлетной дорожки, ожидая прояснения погоды. Как только с контрольной вышки раздалась команда «Вперед!», они одновременно поднялись в воздух и крыло к крылу приземлились в Симре. Хотя я не желал зла ни одной из компаний, все же, когда во время возникшей суматохи один из самолетов повредил руль, я счел это большой удачей, избавившей меня от необходимости уплатить за два воздушных рейса. Однако надежды добраться до Катманду в тот же вечер рухнули, так как конкурирующей компании не удалось при помощи находившегося в ее распоряжении оборудования погрузить наш «лендровер» в свою «дакоту». Нам предложили приехать завтра, и, не желая проводить ночь в плетеной хижине, представлявшей одновременно контору аэродрома, зал ожидания и склад, мы вернулись в Раксаул.

На этот раз мы устроились в значительно менее изысканном помещении, чем то, которое было предоставлено нам индийским посольством. Вместе с другими мы ночевали в маленькой хижине с зияющей дырой в потолке, вызывавшей неприятные воспоминания о рассказах путешественников насчет кобр, иногда ютящихся среди стропил. Впрочем, когда наступило утро, мы оказались искусанными лишь бесчисленными москитами. В 8 часов мы опять отправились в Симру. Нас уже хорошо знали вдоль всей дороги, но это не объясняет, почему нас постоянно останавливали и требовали платы за проезд до следующей деревни. Решение этой загадки нашел Саксена. В гараже Дьюара в Бомбее на радиаторе и по бокам «лендровера» написали «Дейли мейл». Мы носили имя, на которое в сущности не имели права.

В кузов машины мы посадили множество бесплатных пассажиров, что оказалось весьма кстати, так как, переправляясь через один из потоков, мы отклонились в сторону и прочно завязли. Пассажиры бодро выгрузились, подтянули набедренные повязки и, поднатужившись, вывели нас из затруднительного положения. Персонал компании, уверявший, что сможет погрузить «лендровер» в «дакоту», провозился весь день, но так ничего и не сделал. Представители конкурирующей компании, от услуг которой мы отказались (а только у нее имелось необходимое для погрузки оборудование), стояли, ничего не делая, и на их лицах было написано: «Мы же вам говорили». Мне было необходимо как можно скорее добраться до Катманду, и мы решили полететь вдвоем на «дакоте», предоставив конкурирующей компании попытаться на следующий день что-либо предпринять с «лендровером». Как только мы поднялись над зелеными лесами тераев, перед нами показались во всем своем блистательном великолепии вечные снега Гималайских вершин; на западе виднелась Аннапурна, а далеко на востоке возвышался мрачный Эверест. При мысли об ожидавших нас приключениях мы не могли сдержать волнения.

Прибыв в Катманду, мы нашли его великолепно разукрашенным в честь благополучного возвращения короля Трибху-вана из Швейцарии, где он проделал курс лечения. С триумфальных арок свисали приношения из фруктов и свежих овощей, которые, как я с удовольствием отметил, имелись уже в изобилии. Жизнь на узких улицах среди причудливых многоярусных пагод и храмов, украшенных изображениями драконов-хранителей, гриффонов и, других мифических животных, осталась в общем такой, какой она сохранилась у меня в памяти. Впрочем, теперь город казался еще более оживленным, так как множество тибетцев, спасаясь от зимних холодов, толпами спустилось с гор и занималось торговлей. Я обратил внимание, что двуспальное одеяло из чистой ячьей шерсти отдавали всего за 15 шиллингов.

Благодаря любезности непальских властей, правительственная гостиница № 2 была предоставлена в распоряжение экспедиции до тех пор, пока та не будет готова к выходу в Намче-Базар. Там, я, к величайшему удовольствию, застал Нараяна, моего верного повара, побывавшего со мною в прошлом году у Эвереста и теперь встретившего меня со слезами радости на глазах и с огромным букетом цветов.

Гостиница № 2, где Нараян занимает должность правительственного повара, размещается в очень удобном двухэтажном здании с современной обстановкой, горячей водой и такой роскошью, как электрический камин в спальне. Саксена, поселившийся в гостинице № 3, расположенной рядом, за оградой сада, вскоре вернулся с известиями, что за время нашего отсутствия Чарлз Стонор послал из страны шерпов первую корреспонденцию и кинопленки. Корреспонденцию передали в Лондон, не вскрывая, и мы не знали ее содержания, однако для последовательного изложения привожу ее ниже.

Случайная встреча на пути из Катманду в Намче-Базар, писал Чарлз, снабдила его, вероятно, самыми точными из всех имевшихся пока сведений относительно йети.

Я достиг конца длинного и крутого подъема, где встретился с несколькими шерпами, спускавшимися из горных долин для торговли. Они спросили меня, на какую вершину я собираюсь совершить восхождение, и я ответил, что прибыл сюда для поисков йети. Это заинтересовало одного из шерпов Пасанг Ньиму, человека лет тридцати, живущего в деревне невдалеке от Намче-Базара, и тот сообщил мне, что месяца три назад, в сентябре или октябре, он отправился с односельчанами на религиозное празднество в священном месте отдаленного района. Туда же пришли какие-то люди и рассказали, что видели йети.

Пасанг с несколькими товарищами отправился посмотреть в чем дело. Местность была ровная, покрытая редким кустарником, и они заметили йети на расстоянии 200–300 шагов. По описанию Пасанга, впервые видевшего йети, тот ростом и сложением напоминал маленького человека. Голову, среднюю часть туловища и бедра покрывала очень длинная шерсть. Лицо и грудь казались не такими волосатыми, а на ногах ниже колен длинной шерсти Пасанг не видел. Цвет шерсти был «одновременно и темный и светлый», на груди рыжеватый. Йети шел на двух ногах, держась почти так же прямо, как человек, и, нагибаясь, выкапывал из земли корни.

Пасанг наблюдал за ним некоторое время и утверждает, что тот никогда не опускался на все четыре ноги. Немного спустя йети заметил людей и побежал к лесу также на двух ногах, но двигаясь боком, чуть ли не пятясь задом. На бегу он испускал громкий, довольно пронзительный крик, который слышали все спутники Пасанга.

Я спрашивал местных жителей, присутствовавших при разговоре, а также своих носильщиков и пришельцев из Тибета, что они думают о рассказе Пасанга; по их единодушному мнению, он говорил правду. Тогда я спросил Пасанга, был ли йети существом из плоти и крови или духом, и тот несколько иронически ответил: «Как же мог он быть духом, если мы видели его следы после того, как он убежал».

На следующее утро мне пришлось нанести ряд официальных визитов. Прежде всего я отправился к британскому послу Кристоферу Саммерхейсу. В прошлом году он относился ко мне, выражаясь мягко, с холодком. Возможно, такое поведение оправдывалось тем, что я прибыл тогда в Непал в качестве «постороннего», и Саммерхейс, имея на то основания или нет, мог ожидать от меня каких-нибудь неприятностей для эверестской партии сэра Джона Ханта. Спешу добавить, что в этом году, когда я был полноправным участником специально организованной экспедиции, посол оказал мне самый сердечный прием. Все участники экспедиции «Дейли мейл» крайне обязаны ему и его жене за постоянную помощь, поддержку и проявленную любезность. В посольстве я с радостью встретился со старинным другом Девидом Хей-Нивом, все еще работавшим вторым секретарем. Мне надо было обсудить ряд вопросов с непальским министром иностранных дел Р. П. Менандхаром и с министром финансов, а потому из посольства я сразу направился в здание правительства. В огромном дворце с оштукатуренным фасадом, не испортившем бы архитектурного ансамбля в Монте-Карло и раньше являвшемся резиденцией непальского магараджи, меня приняли чрезвычайно вежливо. Сложная проблема беспошлинного ввоза всех наших запасов, оружия и «лендровера» была разрешена в несколько минут, и я ушел, сопровождаемый самыми теплыми пожеланиями успеха.

Вечером мы присутствовали при прибытии на аэродром нашего «лендровера», который в Симре в конце концов втиснули в «дакоту»; он отделался несколькими поверхностными царапинами. Следующий день был также заполнен обычными делами и посещением зоологического сада с целью удостовериться, найдутся ли там пустые клетки, которые пригодились бы на тот случай, если бы мы вернулись с какими-либо живыми зверями — не обязательно с йети.